Дарья Донцова - Эта горькая сладкая месть
– Может, вспомните имя няни?
– Да никак на ум не идет. Сходи к Сеньке, он точно помнит.
– Он что, тоже здесь живет?
– А где же? Всю жизнь рядом прожили, все друг про друга знаем. На третьем квартирует, в двадцать восьмой комнате.
Я поблагодарила словоохотливую бабульку и полезла наверх.
Семен совершенно не походил на старого деда. Высокий, подтянутый, на голове копна черных как смоль волос, в глазах живой блеск.
– Вы ко мне? – спросил мужчина мягким голосом ловеласа. – Чему обязан?
– Я из муниципалитета, составляем списки старых жильцов.
– Зачем? – удивился мужик.
– Очередников проверяем.
– Ох, милая, – вздохнул Семен, – я уже с 1958 года очередник, и что? Так и помру тут, в бараке. Вон жена моя все мечтала о квартире, а толку? Правда, сейчас имеет отдельную жилплощадь.
– Где? – не поняла я. – И почему вы с ней не поехали?
– Обязательно поеду, – серьезно сказал мужчина, – только позднее. Митинское кладбище, двенадцатый ряд, сорок второе место!
Ну, шутник! Я сделала суровое лицо ответственной чиновницы и втиснулась в комнату. Если к бабе Рае благополучие пришло в конце пятидесятых, то сюда заглянуло году этак в 1972-м. У стены красовалась “Хельга” производства ГДР, с потолка свисала лжехрустальная люстра, сделанная в Чехословакии, по углам устроились кресла, созданные в Румынии. В общем, СЭВ в действии. Только телевизор оказался современным – “Panasonic” с экраном 52 см по диагонали.
На столе стыла тарелка гречневой каши с куском “Рамы” – нехитрый пенсионерский обед. Мужик отодвинул еду в сторону и важно представился:
– Семен Михайлович Буденный. Я онемела. Он что, в маразм впал? Увидав оторопелое лицо, хозяин расхохотался.
– Папаша у меня шутник был! Служил конником у Буденного и взял себе фамилию легендарного маршала. А когда я родился, сделал из меня полного тезку. Да я не в обиде. Мне, можно сказать, из-за имени здорово подфартило.
В 1950 году Семена призвали на службу. Военком, хитроватый полковник, долго смеялся, узнав биографические данные парня. А потом сказал:
– Ну вот что. Возьму к себе шофером, нравится мне “маршалом” командовать.
Так Сеня и прослужил два года, раскатывая на новенькой “Победе”. Полковник оказался не дурак, поступил в академию, быстро пошел в гору. В 1958 году он был уже генералом, служил в штабе войск ПВО. Семен продолжал возить хозяина, для пущего сходства с тезкой отпустил пышные усы и начал курить трубку.
– Наверное, женщины штабелями падали, – решила я подтолкнуть воспоминания в нужное русло.
– Да уж, – довольно ухмыльнулся Семен Михайлович, – было дело.
– Баба Рая говорила, что домработница Виолетты и Альберта из-за вас уехала!
– Райка – дура и сплетница, – рассмеялся “Казанова”, – с молодости такая была и в старости не поумнела. Анфиса сама убралась. Ох, девка – огонь. Я от нее даже устал, просто заездила. Мы из-за чего поругались: узнал, что она любовь еще с одним парнем крутит. Вот пройда! Мне рога наставила, а я ее чуть замуж не позвал.
Давняя обида поднялась со дна души, и Семен Михайлович принялся выплескивать информацию.
У генерала, которого он возил, был сын Антон. Красивый, немного вяловатый парень. Как-то раз шофер вез его с дачи, и студенту стало дурно. Испуганный водитель притормозил около своего барака и позвал к занемогшему юноше местную “Скорую помощь” – медсестру Вилку. Девушка измерила страдальцу давление и велела дать кусок лимона. Сказала, что его просто укачало. Обрадованный, Семен доставил генеральского отпрыска домой.
На следующий день Антон с коробкой шоколадных конфет топтался у дверей Виолетты. У них начался страстный роман. Обитатели барака затаив дыхание следили за развитием событий. Кое-кто даже заключал пари: женится генеральский наследник на голодранке или нет. Но вышло по-иному.
– Отказала она ему, – вздыхал Семен, – просто жаль парня. Сел в машину, газеткой прикрылся и плачет. Потом утерся и спрашивает: “Ну скажи, Сеня, чем я ей не хорош? Ведь люблю больше жизни, и родители согласны. Одену как принцессу, с работы заберу, пылинки сдую. Нет, прогнала”.
Семен Михайлович думал, что после отказа Антон больше не покажется в бараке. Куда там! Чуть ли не каждый день, невзирая на погоду, отвергнутый жених усаживался на лавочке и поджидал Вилку. Местные невесты, прознавшие о разрыве, пытались понравиться генеральскому сынку, но тот словно ослеп и оглох.
В день свадьбы Виолетты и Алика Антон напился так, что Семен, боясь генеральского гнева, оставил парня у себя ночевать. Но даже замужество Вилки ничего не изменило. Она молча проходила мимо скамейки, на которой по-прежнему сидел Антон. Введенный в курс дела Алик старательно игнорировал обожателя. Потом у Вилки начал расти живот. Тут Семен не выдержал и попенял Антону:
– Ну мужик ты или нет? Чего к юбке присох, глянь, сколько вокруг соплюшек бегает, забудь ее.
– Не могу, – ответил парень, – люблю Виолетту, и мне безразлично, от кого она беременна.
Шофер только сплюнул, услышав подобные речи. Время шло, подрастали Светочка и Дима, появилась нянька. Рослая, румяная деваха, здоровье от нее исходило волнами, силы переливались через край. Молодой организм требовал своего, и скоро Анфиса оказалась в кровати Семена. Днем крутилась колесом по хозяйству, ночью не давала спать шоферу. Глядя на такую неутомимость, Семен подумал, что девка годится в жены. Скорей всего женился бы, но тут вмешалась местная сплетница баба Рая. Вернее, тогда не бабка, а вполне бодрая, языкастая тетка.
– Сенечка, – пропела она, встретив в коридоре парня, – гляди-ка, Антоша теперь на лавочке не сидит.
– Надоело небось, – буркнул шофер.
– Нет, – усмехнулась радостно Раиска, – другую нашел.
– Кого? – изумился Семен, на глазах которого генеральский сынок отверг всех соискательниц.
– Фиску, Вилкину поломойку, – хихикнула женщина, – чуть все спать лягут, он к ней в комнату шмыгает, а около шести утра убегает.
У Семена потемнело в глазах. Дело в том, что он от природы обладал спокойным темпераментом. Каждую ночь заниматься любовью с Анфисой просто не мог. К тому же ненасытная девица пыталась использовать мужика дважды: утром и вечером. Кому другому это могло бы понравиться, но Сеня просто уставал, и ему не хотелось просыпаться на час раньше, чтобы удовлетворять Фису. Значит, активная девчонка стала работать на два фронта. Брезгливый Семен моментально порвал с “Мессалиной” всяческие взаимоотношения. А через какое-то время домработница неожиданно уволилась, перестал появляться во дворе и Антон.
– Значит, это от вас родила она дочку, – огорошила я мужчину.
Тот вытаращил на меня глаза:
– Кто?
– Анфиса!
Семен расхохотался.
– С чего взяли такую глупость?
– Баба Рая сказала, что в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое марта 1959 года Анфиса родила девочку.
– Вот дура, так дура! Да мы с Фиской как раз в марте расстались! Что я, беременную не отличу! Не было у нее никаких детей, плоская, как доска. Райке сослепу привиделось. Ну смех! Фиска потом сюда несколько раз приезжала, все хотела опять со мной жить. Думаете, смолчала бы про дочку? Я порядочный человек, увижу, что забеременела, обязательно женюсь. Только пусть сначала докажет, что дитя мое! Нет, наврала Райка.
– Куда Анфиса уехала, знаете?
– Как не знать. На “Трехгорную мануфактуру” пошла работать, ткачихой. Потом талант открылся, стала художницей, рисунки на ткани придумывала.
В 1968 году Анфиса приехала зимой к Семену. По счастью, жены не оказалось дома, и шофер впустил бабу. Бывшая любовница привезла хахалю большую бутылку дорогой водки и похвасталась:
– Вот не захотел на мне жениться и счастье упустил. Сгниешь в бараке, нищета помойная.
Выяснилось, что Фиска, теперь Анфиса Ивановна, получила за свои заслуги однокомнатную квартиру в Шмитовском проезде, недалеко от фабрики.
– Может, сойдемся? – предложила художница. – Хорошо ведь нам было вместе!
Но Семен не мог забыть старой обиды.
– Что ж Антон на тебе не женился? Знаю, как по ночам миловались.
– Дураком родился, дураком и помрешь. Не было у меня с ним никогда ничего.
– Сейчас-то чего врешь, – обозлился шофер. – Зачем мужик тогда по ночам к тебе в комнату шастал?
– Не ко мне, а к Виолетте, – сказала Фиса.
Семен решил, что любовница завралась, и предложил ей убираться.
Я слушала, затаив дыхание. Потом взяла адрес Анфисы и вышла на улицу. Вот, значит, как! Скорей всего мать Катюши – бывшая домработница Фиса. А что не располнела во время беременности, так это случается. Может, ребенок мелкий был или Анфиса слишком толстая. Вот у нас в институте, например, одна преподавательница ушла в декрет, так никто не верил. Завтра же поеду искать женщину. Катюша умерла, но остался Роман, все-таки родная кровь. Сейчас же нужно было быстро идти за продуктами, небось Виолетта от злости кухонный стол сгрызла.
