Артур Хейли - В высших сферах
— Да забудь ты об этом, — прервал его Алан. — Это Шэрон Деверо.
— Я знаю, — сказал Том. — Я как раз хотел перейти к ней.
Глаза Шэрон блестели смешинкой.
— В конце-то концов, мистер Льюис, и вы упомянуты в газете. Там совершенно четко сказано: Льюис и Мейтленд.
— И я буду бесконечно признателен за эту крошечку. — Том надел пальто. — Кстати, я еду встретиться с новым клиентом. У него рыбная лавка и, насколько я понял, проблема с арендой. К сожалению, ему некого оставить в лавке, поэтому приходится мне ехать к рыбе. Ты не хочешь съесть на ужин хорошую котлету из трески?
— Спасибо, но не сегодня. — Алан покачал головой. — Я собираюсь пригласить Шэрон.
— Да, — сказал Том. — Я почему-то так и думал.
И когда Алан остался наедине с Шэрон, он заметил:
— Мне надо поработать над аффидевитом. Он должен быть готов, чтобы я мог завтра появиться перед судьей.
— А не могла бы я помочь? — спросила Шэрон. Она улыбнулась ему — ямочка появилась и исчезла. — Я и печатать умею.
— Пошли ко мне, — предложил Алан, взял ее за руку и повел в свой застекленный закоулок.
Глава девятая
Генерал Эдриен Несбитсон
1
Весь кабинет министров, за исключением троих, отсутствовавших в Оттаве, прибыл в аэропорт Аплендс, чтобы проводить премьер-министра и сопровождавших его лиц в Вашингтон. В этом не было ничего необычного. В начале своего правления Джеймс Хоуден дал понять, что ему нравится, когда его провожают и встречают не только один или два министра, а все. И так было принято не только в особых случаях, а всякий раз, как он приезжал в столицу или уезжал из нее.
Среди членов кабинета министров эта процедура была известна под названием «построение». Время от времени министры начинали ворчать, и однажды это дошло до ушей Джеймса Хоудена. Но его позиция, высказанная Брайану Ричардсону, сообщившему о жалобах министров, состояла в том, что он считал это демонстрацией солидарности партии и правительства, и лидер партии согласился с этим. Премьер-министр, правда, ничего не сказал о том, что при этом иногда вспоминает детство.
Многие годы назад Джеймс Хоуден отправился из своей приютской школы в Эдмонтон, за триста пятьдесят миль, чтобы участвовать в письменных экзаменах для поступления в Университет Альберты. Ему дали билет туда и обратно и отправили одного. Три дня спустя, сияя от радости, что он преуспел, чем ему так хотелось поделиться, он вернулся… на пустую железнодорожную станцию, где никто его не встречал. И пришлось ему прошагать с картонным чемоданом три мили до сиротского приюта, постепенно теряя свое восторженное состояние. И с тех пор он воздерживался от того, чтобы начинать или заканчивать путешествие в одиночестве. Вот уж сегодня он не будет одинок. Помимо членов кабинета министров пришли в аэропорт и другие люди, и Джеймс Хоуден, сидя рядом с Маргарет на заднем сиденье «олдсмобиля», оглядел их — начальники штабов армии, флота и воздушных сил в форме и с помощниками, а также мэр Оттавы, несколько председателей правительственных организаций, а позади скромно стоял его превосходительство Филипп Б. Энгроув, посол США. Отдельной группой неизбежно толпились репортеры и фотографы, и с ними стояли Брайан Ричардсон и Милли Фридман.
— Господи помилуй! — прошептала Маргарет. — Можно подумать, что мы едем миссионерами в Китай.
— Я понимаю, — ответил Джеймс. — Все это глупости, но народ ждет такого.
— Не говори ерунды, — мягко сказала Маргарет и дотронулась до его руки. — Ты все это любишь, и нет причины, почему должно быть иначе.
Лимузин, сделав большой полукруг, мягко остановился возле предназначенного для высокопоставленных лиц «Вэнгарда» — фюзеляж его блестел на утреннем солнце, команда Королевских канадских воздушных сил выстроилась вдоль корпуса. Констебль Королевской канадской конной полиции открыл дверцу машины, и Маргарет вышла из нее, следом за ней — Джеймс Хоуден. Военные и полиция взяли под козырек, а премьер-министр приподнял новую серебристо-серую фетровую шляпу, которую Маргарет привезла из своей поездки за покупками в Монреаль. Джеймсу показалось, что стоявшие вокруг чего-то ждут, или, возможно, от холодного резкого ветра, гулявшего по аэропорту, лица у них были такие напряженные. Интересно, подумал он, соблюдена ли секретность, или же если произошла утечка, то нет ли у людей ощущения важности сегодняшней поездки?
Широко улыбаясь, выступил вперед Стюарт Каустон. Улыбчивый Стю, как старший среди министров, будет исполнять обязанности премьера в отсутствие Хоудена.
— Приветствую вас, сэр… и Маргарет, — сказал министр финансов. И, обмениваясь рукопожатиями, добавил: — Как видите, собралась внушительная компания.
— А где же массы? — легкомысленно спросила Маргарет. — Похоже, только этого не хватает.
— Предполагается, что эта поездка секретная, — не задумываясь ответил Каустон, — но мы отправили их в Вашингтон вперед, нарядив в мундиры морской пехоты США. Так что если вы таких увидите, знайте, что это наши. — Он дотронулся до локтя премьер-министра и с серьезным видом спросил: — Поступило ли что-то новое — доказательство или отсутствие такового?
Джеймс Хоуден покачал головой. Объяснения не требовалось: этот вопрос весь мир задавал с тех пор, как сорок восемь часов назад Москва протрубила об уничтожении американской ядерной подводной лодки «Дифайент» в Восточно-Сибирском море. Судя по утверждениям русских, которые Вашингтон опроверг, подводная лодка зашла в территориальные воды Советского Союза. Этот инцидент усилил возраставшее в мире в последние несколько недель напряжение.
— Никакого доказательства не может быть, во всяком случае сейчас, — тихо произнес Хоуден. Встречавшие ждали, пока он возбужденно говорил с Каустоном. — Я считаю, что это рассчитанная провокация; мы должны сдержаться и, как бы нам ни хотелось, не отвечать. Я намерен настаивать на этом в Белом доме, так как нам еще нужно время — потянуть как можно дольше.
— Я согласен, — спокойно произнес Каустон.
— Я принял решение не делать никаких заявлений или протестов, — сказал премьер-министр, — и вы должны понять, что не должно быть ничего, пока мы с Артуром не примем такого решения в Вашингтоне, а в таком случае это будет сделано оттуда. Это ясно?
— Вполне, — сказал Каустон. — Откровенно говоря, я рад, что это придется делать вам с Артуром, а не мне.
Они вернулись к остальным провожавшим, и Джеймс Хоуден начал обмениваться рукопожатиями. А три других члена кабинета министров, которые будут сопровождать Хоудена — Артур Лексингтон, Эдриен Несбитсон и Стайлз Брэккен, министр торговли и коммерции, — следовали за ним.
Эдриен Несбитсон выглядел гораздо более здоровым, подумал Хоуден, чем при их последней встрече. Старый вояка, румяный и хорошо укутанный — в шерстяном шарфе, меховой шапке и теплом пальто, — держался как на параде и явно наслаждался всем происходящим, как любой церемонией. «Надо будет поговорить с ним во время полета», — решил Хоуден. Такой возможности со времени заседания Комитета по обороне не выдалось, и было важно каким-то образом переубедить его. Хотя Несбитсон и не будет напрямую участвовать в разговорах с президентом, в канадской делегации не должно быть заметно разногласий.
Артур Лексингтон шел позади Несбитсона с безразличным видом, как и положено министру внешних сношений, привыкшему к путешествиям по всему свету. Его явно не смущал холод, так как он был в мягкой фетровой шляпе и легком пальто, под которым видна была его обычная бабочка. Брэккена, министра торговли и коммерции, богатого человека с Запада, вошедшего в состав кабинета министров всего два-три месяца назад, включили в делегацию для видимости, поскольку торговля будет, очевидно, главной темой на вашингтонских переговорах.
В ряду членов кабинета министров был и Харви Уоррендер.
— Успешной поездки. — Он держался корректно, без намека на предыдущую стычку. И добавил: — Вам тоже, Маргарет.
— Благодарю, — сказал в ответ премьер-министр. Он произнес это куда менее любезным тоном, чем когда обращался к остальным.
Неожиданно Маргарет спросила:
— У вас не припасено для нас никакой латинской цитаты, Харви?
Глаза Уоррендера перескочили с одной на другого.
— У меня иногда создается впечатление, что мои маленькие гамбиты не по душе вашему супругу.
— Не обращайте внимания, — сказала Маргарет. — Я считаю их забавными.
Министр по иммиграции слегка улыбнулся.
— Возможно, это действительно так: «Vectatio, interque, et mutata regio vigorem dant».
— Я понял, что такое vigorem, — сказал Стюарт Каустон. — А остальное, Харви?
— Это высказывание Сенеки, — ответил Уоррендер. — «Поездки, путешествия и перемена мест придают силы».
