Артур Хейли - В высших сферах
— Не скажете ли вы, что это за факты, сэр? — На сей раз это была монреальская «Газетт».
— Если вы потерпите, я до этого дойду. — В голосе Хоудена появилась резкость. Он терпеть не мог, когда его прерывали, да и не мешало время от времени напоминать этим людям, что они берут интервью не у какого-нибудь младшего министра. — Я как раз собирался сказать, что немало случаев не получают никакой огласки, а тем не менее рассматриваются регулярно департаментом по делам гражданства и иммиграции. И разбираться с такими делами гуманно и по справедливости, но исходя из положений закона не внове ни для правительства, ни для иммиграционных чиновников.
Репортер «Джорнал», Оттава, спросил:
— А этот случай не несколько иного рода, господин премьер-министр? Я имею в виду то, что у человека нет родины, и все прочее.
Джеймс Хоуден спокойно ответил:
— Когда имеешь дело с людьми, мистер Чейз, каждый случай особый. Потому-то — чтобы обеспечить в должной мере справедливость и быть последовательными — мы и имеем Акт об иммиграции, одобренный парламентом и канадским народом. Правительство, как и положено по закону, действует в рамках этого акта, и в данном случае так оно и было. — Он помолчал, давая возможность тем, кто записывал, успеть за его словами, затем продолжил: — Мне неизвестны подробности, но меня заверили, что просьба молодого человека, о котором идет речь, была внимательно рассмотрена и что он — согласно Акту об иммиграции — никак не может быть принят в Канаде.
Молодой репортер, неизвестный Хоудену, спросил:
— А не считаете ли вы, сэр, что бывают случаи, когда соображения человечности важнее формальностей?
Хоуден улыбнулся:
— Вы задаете мне риторический вопрос, вот мой ответ: соображения человечности всегда важны, и данное правительство часто демонстрировало свою заботу о них. Но если ваш вопрос касается именно того дела, о котором идет речь, позвольте повторить: человеческий фактор был принят во внимание, насколько возможно. Однако должен снова напомнить вам, что руки правительства — как и должно быть — связаны обязанностью действовать по закону.
Дул колючий ветер, и Джеймс Хоуден почувствовал, как дрожит Маргарет. «На этом ставим точку, — подумал он. — Следующий вопрос будет последним». Вопрос поступил от хорошо воспитанного Томкинса, который, чуть ли не извиняясь, произнес:
— Лидер оппозиции сегодня утром сделал заявление, сэр. — Репортер полистал гранки, проверяя свои записи, затем продолжил: — Мистер Дейц сказал: «Правительство должно принять решение по делу Дюваля исходя из широкого понимания принципов гуманности, а не упорного следования букве закона. Министр по делам гражданства и иммиграции имеет право — если пожелает им воспользоваться — издать приказ, позволяющий этому несчастному молодому человеку вступить в Канаду в качестве иммигранта».
— У министра нет такой власти, — отрезал Джеймс Хоуден. — Вся власть принадлежит Короне в лице генерал-губернатора. Мистеру Бонару Дейцу это известно, как и всем остальным.
Наступила минутная тишина, затем репортер с наивным видом спросил:
— Но разве генерал-губернатор не совершает всегда то, что вы рекомендуете, сэр, в том числе и нарушения Акта об иммиграции, что, как я понимаю, происходило уже не раз?
Несмотря на кажущуюся мягкость, Томкинс из всего пресс-корпуса Оттавы обладал одним из наиболее острых умов, и Хоуден понял, что попал в ловушку.
— Я всегда считал, что оппозиция возражает против действий правительства по приказу совета, — резко произнес он.
Но это был слабый ответ, и Хоуден это понимал. В поле его зрения попало лицо Брайана Ричардсона, преисполненное гнева, — и не без основания, подумал Хоуден. Дело не только в том, что фокус внимания переместился с важной миссии, с которой они едут в Вашингтон, на это незначительное дело, но он сумел хорошо справиться с вопросами. Он решил постараться выправить ситуацию.
— Мне жаль, судя по ссылке на мистера Дейца, что дело, о котором шла речь, может, пожалуй, стать проблемой между партиями. Я убежден, что так не должно быть. — Он помолчал для большего эффекта, затем убежденно продолжил: — Как я ранее сказал, по ныне действующему закону у нас нет основания впустить этого Дюваля в Канаду, и, как мне сказали, многие другие страны заняли такую же позицию. И я не думаю, что Канада обязана предпринять такой шаг, когда другие страны ничего подобного не сделали. Что же до фактов, как известных, так и мнимых, позвольте снова заверить вас, что они были тщательно изучены департаментом по делам гражданства и иммиграции, прежде чем было принято решение. А теперь, джентльмены, извините, но это все.
Ему хотелось добавить, что газеты должны соблюдать пропорцию в освещении новостей, но он решил этого не делать: пресса, надзирая за всеми и вся, может дико обозлиться, если покритиковать ее. Поэтому, улыбаясь окружающим, а внутренне кипя от злости на Харви Уоррендера, премьер-министр взял Маргарет под руку и направился с ней к ожидавшему их самолету. Аплодисменты и приветствия сторонников сопровождали их.
2
Турбовинтовой самолет «Вэнгард», который правительство держало для официальных полетов, был разделен на три отсека: обычный отсек впереди для сотрудников неминистерского ранга, которых посадили до прибытия премьер-министра; более удобный салон в центре, где сейчас сидели три министра и несколько заместителей; и в хвосте — гостиная с мягкой мебелью пастельных голубых тонов и примыкающая к ней уютная компактная спальня.
Эта часть самолета, предназначавшаяся ранее для королевы и ее супруга, отправлявшихся с государственным визитом, была теперь занята премьер-министром и Маргарет. Стюард, сержант Королевских канадских воздушных сил, помог им пристегнуться в двух глубоких мягких креслах и дипломатично исчез. Снаружи донесся низкий приглушенный рев четырех моторов, взвывших с нарастающим темпом, когда самолет покатил на взлет.
Когда стюард ушел, Джеймс Хоуден резко спросил:
— Неужели было так уж необходимо поощрять Уоррендера в его абсурдном чванстве этими латинскими виршами?
Маргарет спокойно ответила:
— Наверное, не так уж необходимо. Но если хочешь знать, я считала, что ты был необычайно груб, и мне хотелось как-то это сгладить.
— Черт возьми, Маргарет! — Голос его загремел. — У меня было основание нагрубить Харви Уоррендеру.
Его жена осторожно сняла шляпу и положила на столик рядом с креслом. Шляпа, купленная ею в Монреале, была из черного бархата, с вуалеткой. Маргарет ровным тоном произнесла:
— Будь любезен, не набрасывайся на меня, Джейми. У тебя, возможно, были основания так себя вести, а у меня нет. И как я уже говорила ранее, я не копия под копирку твоих настроений.
— Не в этом дело…
— Нет, в этом! — На щеках Маргарет появились красные пятна. Она всегда не сразу распалялась, поэтому ссоры у них были редки. — Судя по тому, как ты только что вел себя с репортерами, Харви Уоррендер не единственный, кого можно обвинить в чванстве.
— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил он.
— Ты обозлился на этого мистера Томкинса только потому, что он оказался не настолько глуп, чтобы не попасться на твое помпезное многословие о справедливости и человечности. Если хочешь знать, то я тоже на это не попалась.
Он попытался усовестить ее:
— Но уж тут-то по крайней мере я имею право на некоторую лояльность.
— Ох, не говори глупостей! — взорвалась Маргарет. — И ради всего святого, перестань говорить со мной так, будто мы на политическом митинге. Я твоя жена, помнишь это? Я видела тебя раздетым. Мне совершенно ясно, что произошло. Харви Уоррендер поставил тебя в тяжелое положение…
— Это немыслимая ситуация, — перебил он ее.
— Хорошо, немыслимая. И по какой-то причине ты считаешь, что должен поддерживать его, но поскольку тебе это не нравится, ты срываешь на всех свое плохое настроение — в том числе и на мне. — При последнем слове у Маргарет — против обыкновения — дрогнул голос.
Повисло молчание. Послышался нарастающий для взлета рев моторов — взлетно-посадочная полоса промчалась под ними, и они оторвались от земли. Он потянулся за рукой Маргарет.
— Ты совершенно права. Я был раздражен.
Так обычно заканчивались все ссоры, даже серьезные, а таких было немного в их супружеской жизни. Один из них неизбежно понимал точку зрения другого и уступал. Джеймс Хоуден не был уверен, существуют ли супружеские пары, которые живут вместе и не ссорятся. Если да, подумал он, то это, должно быть, нудные и бесцветные люди.
Маргарет сидела отвернувшись, но ответила на пожатие его руки.
Через некоторое время он сказал:
— То, что происходит с Уоррендером, не имеет значения — я хочу сказать, для нас. Это в известной мере мешает в работе — только и всего. Но все утрясется.
