Ольга Володарская - Нет дьявола во мне
– Нет, конечно. А почему ты спросил?
– Горы, не место для таких барышень, как ты. Здесь не сходишь нормально в туалет, не помоешься… Спать жестко и прочее.
– А я какая барышня?
– Городская.
– Только и всего? А то уж я хотела обидеться.
– Брось, тебя ранить трудно.
– Хочешь сказать, я бесчувственная?
– Ты сильная. Но не баба с яйцами… – Марко укутывал снятый с огня котелок. «Сумке» нужно было дойти. – Не знаю, есть у вас такое выражение? То есть не мужик в юбке. Ты и нежная, и мягкая, и понимающая. Просто всю эту «ваниль» заковала в броню. Я сталкивался с женщинами подобного склада. Но только по работе.
– Так и мы с тобой… по работе.
– Нет, я имел в виду, что все они были моими коллегами… – Он сделал большой глоток. – И ни одну я не звал с собою в горы.
Марко потянулся к котелку. Зачем? Ведь он только что накрыл его. Сам сказал, что блюду нужно дойти минут десять…
Марианна тронула его за плечо. Когда Марко замер, развернула к себе.
У него было такое растерянное лицо. Будто он впервые видит рядом женщину и не знает, как себя вести…
А сам такой взрослый, большой, сильный!
И красивый.
Глаза огромные, темные. Брови над ними как две шпалы, ровные, широкие. И морщинка между ними. Ее так и хочется пальцем разгладить.
Марианна так сделала. Коснулась его лба. Марко вздрогнул.
– Отвык, – выдохнул он.
– От чего?
– От женских рук… на моем лице.
– Как долго… не касались тебя они?
– Лица давно. Не позволяю.
Марианна отдернула руку, но он перехватил ее ладонь.
– Тебе можно.
– А что еще? – Она пробежала пальцами по носу, опустилась к губам. Мягкие. Но не настолько, чтобы считаться женственными. И ямка на нижней. Признак упрямства?
– Тебе можно все.
Но Марианна замерла.
Он оторвал ладонь от своего лица и поцеловал тыльную ее сторону.
– А что можно мне? – спросил он.
– Все.
Секунд двадцать они сидели неподвижно. Просто смотрели друг другу в глаза и соприкасались руками… Да коленями еще, одни упирались в другие… Что поделать, длинные ноги…
А потом одновременно вперед подались. Как по команде. И слились в поцелуе.
* * *Мари оплела ногами тело Марко, голову сунула ему под мышку и собралась спать.
– А как же «пастушья сумка»? – услышала она.
– Я забыла о ней совсем…
– Поедим перед сном?
Мари прислушалась к своим ощущениям. Спать хотелось, да. Но есть тоже. И пока не остыла еда, как и ее тело, разгоряченное после секса, нужно покушать.
– Поедим! – Марианна с сожалением отлипла от Марко, села и стала искать одежду, чтобы в нее облачиться.
– Не надо. – Марко перехватил ее руку. – Останься обнаженной, прошу… Тебе же не холодно. – Он провел рукой по ее плечу. – У тебя кожа теплая и чуть влажная. Это так возбуждает.
– Эй, ковбой, попридержи коней, – рассмеялась Марианна. – Баба не кормлена!
Он встал. Голым прошел к тарелкам, взял их, а еще нож и вилки, затем открыл котелок и принялся раскладывать еду.
– Ты такой красивый, – не смогла промолчать Мари.
– Издеваешься…
– Нет, правда. Мне нравится твое тело.
– Суровые балканские парни не привыкли к комплиментам. – Он подал ей тарелку с источающей дивный запах «сумкой». Затем сунул в руку стакан с недопитым ликером. – Они приучены их делать, а не получать.
– Хорошо, делай!
– Ты ешь, ешь…
– Нет, ты делай. – Но отщипнула немного запеканки, отправила в рот. И кусочек растаял на языке. Вкусно!
– У тебя красивые глаза.
– И все?
– Я остального не вижу.
Марианна поддалась на шутливую провокацию и сдернула с себя плед.
Сразу стало прохладно. Зато соски напряглись. И Марко прилип взглядом к ее груди.
– Ты невероятна, – выдохнул он. – Не видел я женщин красивее…
– А ты знаешь, я верю, – без иронии ответила ему Мари. Затем встала. Подошла к костру, который почти догорел, но еще давал тепло и красиво посверкивал углями. – Я себя таковой и ощущаю сейчас… Самой красивой во всем свете! – Она раскинула руки и закружилась. Хорошо, что хмель прошел, а то бы упала.
Марко подошел к ней, прижал к себе. Взял ее руки, закинул себе на шею. Взял ее ноги, забросил их себе на бедра. Приблизил ее лицо к своему.
– Не думал, что мне так повезет, – прошептал он, легонько касаясь ее губ.
– Ты о чем?
– Я встретил тебя. И это… Это подарок небес!
Мари захихикала. И это, по всей видимости, прозвучало, как издевка. Типа, болтай, болтай, приятно слушать. А на самом деле она растерялась. Потому что верила ему, но…
Но как можно кому-то верить?
Марко отпустил ее. Стряхнул с себя, можно сказать. Ноги, руки… Лицо от себя отодвинул.
Сел. Взял тарелку. Начал есть. Жадно, не жуя, глотал, запивал ликером. Но тот быстро кончился. Потянулся к термосу, в котором кофе…
– Прости, – сказала Мари, схватив его за руку. – Прости, прости, прости… – И столько же поцелуев. Один, два, три. – Я подранок, понимаешь? Моя первая и самая большая любовь закончилась трагически. Поэтому я не знаю, что делать с той, что сейчас ко мне пришла.
– Я тоже… – Он сразу обмяк. Отбросил тарелку, сгреб Мари в охапку, прижал с такой силой к себе, что кости затрещали. – И у меня, поверь, ситуация хуже. Когда-нибудь я расскажу тебе… – Он схватил ее за волосы, чтобы чуть отстранить голову и взглянуть в лицо. Грубовато, да, но Марианна не протестовала. – Ты родишь мне ребенка? – хрипло спросил Марко.
– Нет… – Он хотел отпрянуть, но она удержала его. – На одного я не согласна. Как минимум двоих.
– Ты серьезно сейчас? Или подыгрываешь мне?
– Я серьезно. А ты, не знаю.
Он коротко рассмеялся.
– Недоверие – главная беда современного человека. – Марко лег на спальник, похлопал себя по груди. – Иди сюда. Давай просто обнимемся и поспим… – И выдал свою любимую фразу по-русски: – Утро вечера мудренее!
– У меня есть идея получше.
Она легла не рядом, а на него. Сверху натянула плед, накрыв себя и Марко с головой.
– И что мы будем делать? – прошептал он.
– Детей, – ответила Марианна и принялась нежно целовать его шею.
Часть четвертая
Глава 1
Рассвет они проспали.
Когда Марко выбрался из-под пледа, солнце уже появилось из-за горизонта и бодро поднималось по синему, расчеркнутому красно-оранжевыми штрихами небосводу вверх. Это тоже было красивое зрелище, поэтому он разбудил Марианну.
Минуты три они молча сидели, устремив взгляды ввысь, пока она не выдохнула:
– Невероятно…
– Нам бы чуть пораньше встать, насладились бы полной картиной.
– Ничего, придем сюда еще раз. – Она обвила его шею руками и сказала по-русски: – Доброе утро.
– Добро. – Марко поцеловал ее в висок. – Нужно идти. У меня там Чак…
– А у меня Елизавета.
– Но не хочется никуда. Остался бы тут с тобой хотя бы на день и еще одну ночь.
– Тем более еда у нас есть, – улыбнулась Мари. – Только воды не хватит.
– Набрали бы. Тут недалеко ручей.
– Райское место.
Она с сожалением отлипла от Марко, встала и принялась искать свою одежду. Он занялся тем же. Друг на друга старались не смотреть, чтобы не передумать и не вернуться снова на спальник, чтобы заняться любовью. Нужно было торопиться – путь не близкий, а Марко не только пса надо покормить, хорошо, готовить не надо, «пастушья сумка» почти целая, и себя в порядок успеть привести, и в участок к восьми явиться. Капитан Панич обещал прибыть в половине девятого, а у Марко отчет еще не готов.
Одевшись и собрав пожитки, они двинулись в путь. Спускаться только по лестнице легче, чем подниматься, а в горах все иначе. Поторопишься, ступишь не туда и покатишься вниз, раздирая не только одежду, но и кожу. И это в лучшем случае. Каждый, кто в горах вырос, хоть раз что-то сломал: руку, ногу, палец. А Стефан вон вообще умом повредился…
– Дай руку, – Марко беспокоился за Мари. Она не привычна к скалолазанию. До этого в горы исхоженными тропами поднималась. А тут крутой спуск.
– Да иди вперед, я следом, – отмахнулась она. – Не волнуйся, не упаду.
– Но мне хочется тебя поддержать.
– Хорошо, – улыбнулась Мари – Но так мы, держась за ручку, гораздо медленнее пойдем.
– Зато целее будем.
Она вложила свою руку в его. Марко не удержался и чмокнул ее в милые бежевые коготки.
– Можно задать тебе вопрос? – проговорила Мари, преодолев первое сложное препятствие.
– Задай.
– Ты ведь уже кого-то утвердил на роль убийцы?.. Если можно так выразиться.
– Как красиво сказала.
– Могу иначе: кого ты подозреваешь? Понятно, всех, включая меня, Алекса, Джакомо, Ивана, Дино и так далее. Но ведь кого-то больше. Причем без оглядки на улики. Ты с двадцати лет преступников ловишь, у тебя чутье.
