Алексей Алёшко - Золото Бургундии
— Мама, — вспылил Андрей. — Я — офицер, и моё место в армии. Вспомни, как отец рассказывал про сражения, про Аустерлиц, Бородино. А я сын своего отца. Он был подполковником, честно сражался за Россию, и его заслуги были оценены.
Мария заплакала, уткнув лицо в ладони.
— На кого ты меня оставляешь? — запричитала она. — Я остаюсь одна.
— Не надо, мама, — сказал Андрей, — я же буду приезжать в отпуск. А ты можешь поехать погостить к Даше, помнишь, как они тебя все время приглашали.
— А может тебе жениться? — решила Мария попробовать другой способ, чтобы удержать сына. — Посмотри какая барышня растёт у Павловых, наших соседей. Семейство приличное, одна дочка, красавица.
— Мама, перестань придумывать, — оборвал её сын. Я не собираюсь жениться в двадцать один год. Вот приеду с Кавказа в орденах и чинах — тогда поговорим.
— Весь в отца, — подумала Мария, — такой же упрямый. Видно это судьба.
— Ладно сынок, отговаривать не буду, поступай как знаешь, ты уже взрослый, офицер.
— Спасибо мамочка, ты не волнуйся, со мной будет все нормально. Ты будешь мной гордиться.
— Когда ты собрался ехать?
— Через три дня, — честно признался сын. Вместе с командой полковника Святкина. Я уже с ним договорился. Формируется сводный батальон для Кавказского корпуса. Представляешь, мамочка, мне доведётся служить под командование знаменитого генерала Ермолова, героя Отечественной войны.
Через три дня Андрей уехал на Кавказ…
31. Наши дни. Визит к «динозавру».
Владимир Иванович Плахтин вызвал в свой кабинет майора Карпенко.
— Разрешите, товарищ генерал, — заходя в кабинет, попросил Николай.
— Заходи, Николай, сейчас поедем, — сказал генерал, — Нас «ждёт» патриарх криминала, да скорее «динозавр», это будет правильнее.
Как и в прошлый свой визит к Мишкину, Плахтин выехал вместе с Карпенко.
— Товарищ генерал, — обратился к Плахтину майор, — куда и кому мы едем.
— Николай, мы едем за город, там находится дом одного интересного человека. Раньше он был известным вором в законе по кличке «Тихий», держал общак, но давно отошёл от дел и спокойно доживает свой век на фоне природы, в деревне. У него есть сын, который занимается бизнесом, и довольно небезуспешно, далёкий от дел своего отца. Именно от Тихого получил заказ Леший. Тихому уже 81 год, не понимаю, какая связь между ним и Тимирязевой, и зачем ему была нужна её смерть. Вот это мы и попробуем прояснить.
Через час с небольшим они подъехали к посёлку и без труда нашли нужный им дом. Бывший авторитет жил довольно неплохо. Двухэтажный дом порожал своей добротностью. Первый этаж — каменный, из красного кирпича, отделанный под старину, второй — деревянный, из толстых стволов деревьев — сруб. Дом находился в глубине зеленого участка. В стороне от дома располагалась деревянная летняя беседка. Бетонная дорожка вела от массивных железных ворот к крыльцу дома. Каменный гараж бал рассчитан на несколько автомобилей.
Плахтин позвонил в звонок. К воротам направился пожилой мужчина, на ходу цыкая на залаявшую овчарку.
— Вы к кому?
— Нам нужен Григорий Серафимович Тихонов. Я — генерал Плахтин. Так ему и доложите.
— Хорошо, подождите, пожайлуста.
Через несколько минут мужчина вернулся и открыв калитку сообщил:
— Григорий Серафимович ждёт Вас.
Плахтин с Карпенко прошли по дорожке и поднялись на крыльцо. Дверь им открыла пожилая женщина в кухонном переднике.
— Таня, проводи гостей к хозяину, — обратился к ней муж.
— Хорошо, Федя, — ответила Татьяна, очевидно исполняющая роль кухарки, — проходите, пожайлуста, Григорий Серафимович в гостинной.
Пройдя в гостинную, они увидели, поднявшегося им навстречу, сухонького старика, с живыми глазами, сидевшего в кресле и смотревшего телевизионную программу. Серебристый плазменный телевизор, с диагональю около метра производил впечатление.
— Прошу, — указал он на кресла вокруг журнального столика. Я чувствовал, что Вы придёте. Знаю даже зачем. Что Косой сдал?
— Никто никогого не сдавал, — уклонился от ответа Плахтин. — Сами вычислили. Вы же давно отошли от дел, зачем опять полезли. Кто Вас просил? — поинтересовался генерал. Запугать Вас не могли, значит кто-то попросил. Так.
Старый авторитет молчал, о чем-то размышляя.
— Может кофею или чайку хотите? Или чего покрепче?
— Спасибо Серафимович, но времени нет чаи гонять.
— Мне уже жить осталось не много — болезнь прогрессирует, — сообщил Тихий, — дайте хоть спокойно помереть, — попросил он. — Не хочу ворошить старое, да видно придётся. Дай мне слово, генерал, о тебе репутация в нашей среде известная, что не будет последствий для сына и моих внуков.
— Как же я тебе могу дать слово, когда не знаю о чем речь, — возмутился Плахтин.
— Это дела моей молодости напоминают о себе, — сказал Тихий. — Мне уже они не страшны, хотя только одно упоминание о них — неприятно. А вот сыну и внукам повредить могут. Если узнают правду о тех делах, заклюют сына, да и имя моё испачкают грязью.
— Кто же тебя Тихий может заклевать? — удивился Владимир Иванович. Ты — авторитет, в законе. Добровольно отошёл от дел, пользуешься в своей среде весомым авторитетом. Не верю, что кто-то захочет с тобой связываться. Власти тебя давно оставили в покое.
— Не о властях разговор. Не все так просто, генерал, нашалил я в ранней молодости, вот сейчас и аукнулось. Думал все в прошлом, да нет.
— Говоришь загадками, Серафимович, уж коли начал, так рассказывай.
— Не знал я для какого дела нужен Леший, когда вписался.
— Знать может и не знал, но ведь догадывался, — опроверг Тихого Плахтин. Ты ведь знал какими делами он занимался, не цветы выращивал.
— Врать не буду, знал. Прав ты, генерал, попросили меня. Не мог я отказать. Вот и связался с Косым, чтобы дал нужного человека. Он мне Лешего и дал. Я только их свёл, больше ничего.
— Лешего убили в перестрелке с нашими сотрудниками в больнице, когда он шёл туда убивать беззащитную старушку.
— Это я знаю, новости быстро разносятся.
— Интересно получается, ты не мог отказать, тебе Косой не мог отказать. Какие вы все безотказные. Кто же это такой, кому ты, Тихий, не смог отказать?
— Не смог, — хрипло сказал Тихий.
— Рассказывай, Тихий, что знаешь. Это для твоей же пользы.
— Дай слово, что разговор между нами останется между нами и не выйдет за пределы этой комнаты.
— Хорошо, Тихий, ты меня знаешь.
Тебя знаю, а твоего кадета нет, — посмотрев на Карпенко, сказал Тихий.
— Я за него в ответе, — подтвердил генерал. — Рассказывай.
— Был грех в молодости. Мне было тогда было девятнадцать лет в 1941 году. Судимостей ещё не имел, но в компании блатной состоял. Решил на фронт податься, по зову сердца.
Плахтин усмехнулся, но не стал прерывать исповедь авторитета.
— Разбомбили наш эшелон, едва жив остался. Вокруг трупы, все в огне. Вообщем убежал я. От страха. Испугался, что немцы нагрянут. Деревня находилась неподалёку, так я вот там и решил переждать, осмотреться. Домой вернуться нельзя, ещё объявят дезертиром и сразу к стенке. Пригрелся в одной хате, молодка приютила, пожалела. А тут вскорости и немцы пожаловали. Собрали всех деревенских, назначили старосту и стали в полицаи записывать. Хорошо что меня никто не выдал, что красноармеец, а то бы немцы шлёпнули, или в концлагерь. Записали, вообщем меня, в полицаи. Потом партизаны объявились, началась с ними борьба. Приехали эсэсовцы и какой-то офицер, важный, но не из эсэсовцев. Говорил по русски неплохо. Подписал я какие-то бумаги, что он мне подсунул, а теперь вот они всплыли.
— А что за бумаги? — спросил Плахтин. Как они сейчас всплыли?
— Пришёл ко мне один человек, оттуда. Догадываешься откуда? Показал бумаги, но не оригиналы, а копии.
— Понял я, Тихий, что это за бумаги, — тихо сказал генерал Плахтин. — А почему ты с ним сразу вопрос не решил, тебе это труда не составило бы.
— Ну раз понял, то больше об этом и не спрашивай. Вот и пришлось его с Лешим свести. А почему сразу не убрал и дело с концом, да потому, что бумаги лежат у него в банке, и не здесь, а заграницей. И если что с ним случиться, и он не позвонит через день, то их обнародуют и ещё нам, в Россию, перешлют. Понял я, что он не шутит, по глазам понял, вот и испугался. Не за себя, а за внуков, они то не виноваты.
— Как он выглядел? — задал вопрос, до этого молчавший Карпенко.
Описание незнакомца, данное Тихим, полностью совпало с описнанием человека, приходящего к Смычкову и описанием напавшего на Тимирязеву, полученное в больнице у шедшей на поправку соседки Ставрова.
— Он к тебе ещё придёт, Тихий, — заключил Владимир Иванович. — Жди в гости.
— Надеюсь. Тогда я полностью закрою этот вопрос…
Тихий не сказал всей правды, что лицо незнакомца было похоже на лицо того офицера, который его вербовал для борьбы с партизанами. Фамилию немца он запомнил на всю жизнь — Генрих фон Ротгер.
