Андреас Эшбах - Выжжено
Деревенские лишь головами качали над этим безумцем, который от восхода солнца до поздней ночи вкалывал так, будто за ним гналась тысяча чертей. Да ел ли он когда-нибудь вообще? Да спал ли он? Медсестра, живущая в деревне, взяла себе за обыкновение по дороге на работу проезжать мимо двора Блока, чтобы глянуть, жив ли он ещё или уже не встанет.
Потом в один прекрасный день в скважину ушли уже все трубы, а нефти не было и следа.
– Теперь хоть до него дойдёт наконец, – говорили люди.
Однако Карл Вальтер Блок возразил:
– Труб надо больше.
Вот только денег у него больше не было. Несколько шиллингов в кармане, которых не хватило бы и на один горячий обед, – вот всё, что у него осталось. Последние недели он питался одной картошкой, которую выкапывал на старом картофельном поле своего отца и пёк в костре.
Он попросил медсестру отвезти его в больницу и там предложил сдать кровь, если ему за это заплатят. Врач сперва отказался, но потом согласился хотя бы обследовать его и, к своему удивлению, обнаружил, что мало кому случалось видеть перед собой столь здорового человека, да к тому же с редкой группой крови АВ, резус отрицательный. Блоку разрешили сдать кровь, он получил свою выручку и сверх того калорийный обед, и медсестра снова подвезла его в деревню.
Однако денег не хватило даже на одну-единственную следующую трубу.
Блок спрашивал у всех в деревне, нет ли для него какой работы, которая быстро принесла бы ему какие-то деньги. Один хозяин нанял его в конце концов ухаживать за скотом, но выдать аванс отказался. Однако Блок, несмотря на это, трубы заказал: с теми деньгами, что были, пошёл на почту и рассылал телеграммы, до тех пор пока не нашёл поставщика, который не требовал предоплату.
Через две недели трубы привезли. Транспортировка стоила дороже, чем сами трубы. Но в тот же вечер Блок подтащил их к своей буровой вышке, прикрутил, запустил дизеля и пробурился глубже ещё на двадцать метров. Манёвр был опасный, поскольку, если приостановить бурение на две недели, а потом возобновить, легко можно всё порвать.
Однако обошлось, трубы исчезли в скважине, как и все предыдущие – и опять безрезультатно. Блок выключил моторы и долго стоял молча, уставившись на скважину, которая в свете прожекторов походила на рваную рану. Затем он выключил свет и пошёл спать. А на следующее утро опять отправился в деревню работать у хозяина в хлеву.
Счёт за поставку и транспортировку труб он смог оплатить ещё до того, как пришло первое уведомление, и тут же заказал следующие. Те так же скрылись в земле без поломок, и тоже безрезультатно.
Блок повторил этот цикл в третий раз – с тем же результатом. Разве что постепенно наступила осень, дизельное топливо в баках подходило к концу, и долото, как видно, тоже.
– Пойми же наконец, – взмолился хозяин.
– Нет, – отрезал Блок.
Хозяин уже начал побаиваться этого безумца. Он воспользовался мелким недосмотром работника, чтобы уволить его, и Блоку пришлось искать другую работу: на фабрике в соседнем посёлке. Фабрика производила специальные шурупы и поставляла их по всему миру. Ему поручили грузить контейнеры во дворе. Ездить на работу было далеко. Блок откопал в кладовой древний велосипед своего отца и с грехом пополам привёл его в приличное состояние. Но всё равно хотя бы раз за поездку цепь у него соскакивала.
Между тем без предупреждения явилась комиссия по контролю и, не застав его на буровой, оставила извещение, чтоб он либо немедленно продолжил бурение, либо разобрал буровую площадку и приступил к рекультивации. Размер приложенного счёта отбросил бы его на несколько недель назад, поэтому он его игнорировал, а вместо этого заказал следующие трубы. На сей раз поставщик настаивал на предоплате.
Вскоре поступило извещение из органов с напоминанием об оплате, а трубы не пришли.
Второе предупреждение. Тогда Блок позвонил поставщику, металлозаводу в Англии, и ответил ему кризисный управляющий. Завод, как оказалось, ликвидируется и буровые трубы больше поставлять не будет.
– Но я уже заплатил! – вскричал Блок.
– Значит, вам не повезло, – невозмутимо ответил кризисный управляющий.
Пришло третье извещение из органов. Блок пошёл на почту и перевёл единственный шиллинг. На это приводной механизм бюрократии ответил новым первым предупреждением, касающимся погашения остальной суммы. На оставшиеся деньги Блок заказал одну трубу у другой фирмы, на сей раз в Голландии.
Стали облетать первые листья. Когда он по утрам катил на фабрику шурупов, горы окутывал холодный туман. Шеф по персоналу предупредил его, что на этой работе его смогут использовать только до конца месяца.
– Ничего, не пропаду, – сказал Блок.
На следующий вечер он обнаружил в почтовом ящике извещение о налогах. Невзирая на тот факт, что «Нефтяная компания Блока» до сих пор несла одни убытки, налоговая служба хотела денег, причём не только за текущий год, но и предоплату за следующий. Суммы настолько превосходили возможности Блока, что он пустил это извещение на растопку. Он разогрел себе картофельного супа, которым практически исключительно питался уже несколько недель, и пошёл спать.
Наконец-то из Голландии поступила труба, на четыре метра короче заказанной. Но Блок всё равно её смонтировал, завёл моторы, защёлкнул стол ротора вокруг ведущей бурильной трубы и начал бурение.
И пошла нефть.
Глава 12
У Блока хотя бы была с собой карта Чикаго. Правда, маленькая, дешёвенькая, какие раздают бесплатно туристические центры, но всё же лучше, чем карта в атласе дорог, который был у Маркуса.
– Это мне прислали устроители конгресса, – сообщил австриец и сердито прорычал: – Лучше бы прислали лишний телефонный номер. – Чем ближе подходило время, на которое был назначен его доклад, тем он становился нервознее.
Марк высматривал большой отель или конгресс-центр, наверняка это должно быть какое-то значительное здание. Однако указанный адрес привёл их к приземистому, с виду ветхому строению из тёмного камня, стены были увиты плющом. Между выветренными колоннами, подпиравшими портал, был вывешен транспарант с девизом конгресса: «IMPOSSIBLE POSSIBILITIES – THE FUTURE OF MANKIND IS ABOUT TO BEGIN».[18]
И даже были свободные места на парковке.
Как-то это всё не впечатляло. Декорация отдавала студенческой самодеятельностью и недостатком финансирования. Само здание оказалось музеем истории техники, о чём свидетельствовала бронзовая табличка; под ней был прикреплён простой лист бумаги, на котором был назван устроитель конгресса – Трансгуманистическое общество Чикаго. У них был миленький логотип, но явно не нашлось хорошего цветного принтера.
В мраморном вестибюле на приёме сидели две хорошенькие, но явно скучающие девушки. Правда, когда Блок назвал им своё имя, оно вызвало радостное волнение, – они тут же схватили телефон, замахали руками, одна из них бросилась бежать, цок-цок-цок, вдоль по тёмному коридору. Вскоре появился высокий, дородный господин, который, несмотря на впечатляющие объёмы, вряд ли был старше Маркуса. Его длинная светлая грива и сияющие глаза, ярко-красный костюм и белая рубашка без галстука делали его похожим на отвязного поп-певца. При виде Блока во всём его облике отразилось безграничное облегчение.
– Мистер Блок, мистер Блок! – то и дело восклицал он, уверяя, как рад видеть дорогого гостя живым и здоровым. – Мы встречали вас в аэропорту. Но рейса с номером, который вы нам сообщили, не оказалось. И никто его не знал, можете себе представить? Я чувствовал себя так, будто меня забросили в параллельное пространство… И вот вы здесь!
– Да, я попался на обмане с этикетками одной дешёвой авиакомпании, – мрачно объяснил Блок. Он говорил по-английски хоть и с акцентом, но бегло. – А этот молодой человек был так любезен, что спас меня из затруднительного положения…
– Замечательно! – воскликнул блондинистый великан и схватил руку Маркуса, чтобы сильно её потрясти. – Как ваше имя? Марк? Чудесно. А я Боб. Вы, разумеется, тоже приглашены. С этой минуты вы наш почётный гость.
Он дал девушке в приёмной указание, и Маркус смог прицепить на грудь бейджик, на котором значилось: «Марк С. Уэстман, особый гость» и имелась широкая лиловая полоса, какой не было на других бейджиках.
И всё понеслось.
– А я уже боялся, что придётся отменить ваш доклад, – сказал Боб, когда они пересекали зал музея, в котором была выставлена всевозможная буровая техника. – А ведь именно ваш доклад – хайлайт нашего конгресса! – Это звучало так привычно, будто он говорил это каждому докладчику, но Маркус заметил, что Блок улыбнулся, – и только ли изобилие знакомой ему буровой техники послужило тому причиной?
Они явились вовремя. Голос из громкоговорителя объявил доклад, и все люди двинулись в одном направлении. Боб приостановился, объяснил, что Блока должен взять сейчас с собой, а Марку показал дорогу к аудитории.
