Андреас Эшбах - Выжжено
Маркус озадаченно смотрел на прямую стрелу дороги. Чёрт возьми, всё верно. Об этом он как-то никогда не думал.
– Ну, хорошо, – признал он наконец. – Может, и правда цены на нефть не такая уж второстепенная вещь.
– Ага, дошло, – произнёс Блок с явным удовлетворением. – А какое у вас образование? Что вы изучали?
– Немного информатику, немного маркетинг, – ответил Маркус и нехотя добавил: – Всего лишь профессиональное высшее училище. – В признанные высшие школы управления его не взяли. Не те оценки.
– Хорошо. Профессиональное училище? И радуйтесь. Университеты только портят людей. Сворачивают им мозги набекрень так, что они больше и думать не могут. То и дело вижу этому подтверждения. Ужасно.
Далёкое прошлоеПо его наводке компания открыла нефтяное поле, из которого в последующие годы добудет миллиард баррелей и получит много миллиардов прибыли, однако Карл Вальтер Блок не получил за это даже слова благодарности, не то что премии. Это его расстроило.
Но самым непростительным было то, что никому из инженеров не пришло в голову спросить его, как он это сделал и откуда узнал. С этого момента Блок был для компании потерян.
Нет, он остался. И продолжал работать. Даже больше, может быть. Он шёл на самые тяжёлые работы, на такие операции, где компания приплачивала надбавки. Потом он перешёл в другую фирму, бурил в Северном море, вкалывал на буровых платформах, над которыми свистели ураганы с силой ветра свыше ста сорока километров в час, а море ревело иной раз так, что люди орали – и не слышали друг друга. Он уехал на Аляску, где в конце шестидесятых предстояло освоить самое крупное нефтяное поле Северной Америки, залив Прюдо, в условиях жуткого холода и снежных ураганов, жертвой которых пал не один техник. Жил он теперь экономно и деньги свои относил не в бордель, а в банк.
То, что впервые проявилось тогда в Нигерии, со временем превратилось в уверенность: он мог находить нефть там, где другие её не находили. Он обладал каким-то шестым чувством в отношении того, что таилось под землёй.
Когда представлялась возможность, он работал в группе разведки – правда, теперь держал язык за зубами. Но подолгу рассматривал карты, на которые заносились сейсмические данные, минералогические заключения, аэрофотосъёмка, а позже и спутниковые картинки. Он смотрел на всё это часами и ждал, когда в нём заговорит интуиция. Он определял на карте точки и говорил себе: «Вот здесь найдут нефть… и здесь… и здесь…» И почти всегда оказывался прав.
Но никому не говорил ни слова. Никогда больше ни одна нефтяная компания не поживится за счёт его таланта. Настанет день, когда он сам найдёт нефть, на свой страх и риск, но и к своей выгоде. Настанет день, и он всем им покажет.
День настал раньше, чем он ожидал.
Однажды – Блок как раз был занят в одном оффшорном проекте в Мексиканском заливе, – пришло письмо с множеством штемпелей и пометок и австрийской маркой в уголке. Участковый суд Штейра извещал его, что его отец, отставной капитан Генрих Мария Блок, родившийся 13 августа 1925 года, умер и что он теперь является единственным наследником отцовского имения – крестьянского двора и земельного участка. И что его просят незамедлительно явиться для улаживания всех формальностей.
Карл Вальтер Блок улетел на материк ближайшим вертолётом и сел в ближайший самолёт на Австрию. Два дня спустя он был владельцем хозяйства Блоков. Разыскивать могилу своего отца он не стал.
В следующие дни он обследовал дом и хозяйство, выдвигал каждый ящик стола, открывал каждый шкаф и инспектировал каждую полку. Он выбрасывай все, что не представляло собой ценности, вышвыривал прямо из окна во двор, где вскоре скопилась заметная куча, которую он потом загрузил на тележку и трактором уволок на свалку.
Затем он стал обходить свои поля и покосы – медленно, основательно, не отрывая глаз от земли, будто что-то разыскивая. Он повторял эти обходы в разное время дня, в дождь и в солнце, а иногда, по рассказам любопытных соседей в деревенском шинке, он где-нибудь ложился, прямо в стерню, посреди поля – будто прослушивал землю.
– И как вы теперь поступите с хозяйством? – спросил однажды человек, просто подъехав к дому на своей машине. На нём был коричневый костюм в полоску, и он мог быть, пожалуй, только маклером по недвижимости, который подстерегал хорошую добычу. – Такой человек, как вы, лучше чувствует себя на нефтяных полях, а не на сельскохозяйственных.
– А я и буду, – спокойно сказал Карл Вальтер Блок, – добывать здесь нефть.
Конечно, все считали, что он рехнулся, причём полностью. Его первые заявки органы возвращали ему с резолюцией, что оскандалиться могут и без его помощи. Банки отказывались даже вести с ним переговоры о кредитах. В деревне он сделался предметом постоянных насмешек, его прозвали «нефтяным шейхом».
Но если они думали, что смогут остановить Карла Вальтера Блока, то они просчитались. Он взял себе адвоката, по сравнению с которым голодный доберман показался бы комнатной болонкой, и тот заставил органы разобраться с заявками о выдаче разрешения на бурение. Разумеется, на заявки был получен письменный отказ, но причины отказа адвокат разобрал по косточкам, не оставив от них камня на камне, и в конце концов первые разрешения были выданы – правда, со строжайшими экологическими требованиями, и против этого был бессилен даже адвокат.
Теперь Карл Вальтер Блок мог бурить – но должен был, хотя нигде там даже близко не было жилья, соблюдать предписанную законом границу шума 45 децибел ночью и 55 децибел днём. К тому же его обязали оснастить все агрегаты и приспособления дорогими шумозащитными капсулами и, помимо того, возвести вокруг места бурения шумоизолирующую стенку высотой пять метров. Отходы, возникающие в процессе бурения, он должен собирать в специальные контейнеры, причём раздельно; эти отходы должны утилизоваться исключительно концессионными предприятиями, и должен вестись детализованный учёт всего потока отходов.
Неважно, нефтеносными окажутся скважины или нет, Карл Вальтер Блок по окончании работ обязан доверху заполнить их бетоном, устранить буровую площадку и рекультивировать местность. Да, ещё он был обязан при сооружении буровой площадки снять слой дёрна, складировать его в подходящих условиях, а по окончании работ снова вернуть на место.
Все эти меры будут контролироваться государственными инспекторами часто и без предуведомления – за счёт Блока, разумеется.
– Лишь бы я смог наконец бурить, – только и сказал Блок, когда его адвокат со скептической миной перечислил ему все условия разрешения.
Инвесторов-пайщиков он не нашёл, несмотря на щедрые условия. Маленький банк на другом конце Австрии, отыскать который ему стоило нескольких месяцев, предоставил ему в конце концов кредит, и он заложил под него дом, весь земельный надел, полученный в наследство, и, кроме того, инвестировал в дело каждый шиллинг и каждый доллар, отложенный им за несколько лет. Всё, что он имел, было пущено в ход с твёрдым намерением отвоевать нефть у каменистой почвы Австрии.
Но денег всё же было слишком мало. Поскольку он не мог себе позволить нанять рабочих, работал он один. Не мог он оплатить и современные машины, которыми можно было бурить под углом. Вместо этого Блок обзвонил весь мир и добыл себе подержанные агрегаты, изношенные, списанные буровые трубы, побитые буровые головки и обсадные трубы для крепления скважины, у которых для начала предстояло устранить производственный брак, из-за которого они попали в расход.
Деревенские смотрели издали с недобрым чувством, как постепенно вырастала буровая вышка, которая под конец достигла пятидесяти метров. Пять дизельных моторов, по 400 л.с. каждый, приводили в движение бур, который в конце концов забурился в австрийскую землю. Четыре промывочных насоса, каждый из которых прокачивал тысячу литров суспензионной жидкости в минуту, вымывали из скважины перемолотую каменистую породу. Сантиметр за сантиметром дело продвигалось вперёд в изматывающей гонке с тающими деньгами.
Блок всё делал один. Он скреплял трубы, запускал таль, подсоединял вертлюг, обслуживал лебёдки. И это была лёгкая часть работы. Если дело стопорилось, оттого что буровое долото окончательно изнашивалось, это значило: снова вынимать все буровые трубы, развинчивая одну трубу за другой, пока наверху не окажется буровая головка, подлежащая замене. И после этого всё в обратном порядке: закрепить трубы, привести в нужное положение, прикрутить и затем осторожно и чутко заглубить на несколько метров в скважину – и проделывать всё это с дюжинами, а под конец и с сотнями труб.
Деревенские лишь головами качали над этим безумцем, который от восхода солнца до поздней ночи вкалывал так, будто за ним гналась тысяча чертей. Да ел ли он когда-нибудь вообще? Да спал ли он? Медсестра, живущая в деревне, взяла себе за обыкновение по дороге на работу проезжать мимо двора Блока, чтобы глянуть, жив ли он ещё или уже не встанет.
