Мартин О'Брайен - Убийство по французски
Винтру понимал, что никогда не постигнет правил функционирования местного правительства. Не то что де Котиньи.
33
Анэ Куври втирала в кожу увлажняющий крем, начиная от пальцев ног и заканчивая подбородком. Она сидела на краю ванны, работая над ступнями и икрами. Встала, чтобы обработать бедра, затем, повернувшись к зеркалу, принялась натирать живот и грудь, ощущая при этом незнакомое ранее чувство от того, что под пальцами набухали соски.
Каждый день в течение четырнадцати лет Анэ повторяла одну и ту же процедуру, сохраняя кожу гладкой как стекло. Раньше на Мартинике она использовала листья алоэ. Теперь это были «Шанель», или «Диор», или что-то еще, что приходило в голову купить ее клиентам. Запасов ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Даже если завтра оставить свое занятие. Что вполне осуществимо, если все пойдет по плану. Пусть не завтра, то уж точно к концу месяца. Перспектива заставляла Анэ трепетать.
Втирая остатки крема между пальцами, Анэ раздвинула занавески и выглянула в сад. Алеппские сосны на склоне холма уже не стояли в полуденных озерцах тени. Теперь они отбрасывали косые темные полосы на ее лужайку. Было около шести, конец изнуряющего жарой марсельского дня, первого по-настоящему жаркого дня в этом году, когда солнечные лучи просто слепили город с белесого неба. Теперь наконец воздух, который словно потрескивал в полдень, становился нежнее.
Она отпустила занавеси, вышла в спальню, взяла с прикроватной тумбочки часы, которые он подарил. Он будет здесь через несколько минут, подумала Анэ. Всегда пунктуален. Точно через час после первого телефонного звонка. Вот и все, чем она располагала. Час. Если бывала свободна и отвечала на звонок. Это Анэ и сделала ровно пятьдесят три минуты назад. Поставила «Ролекс» немного позади прикроватной лампы, таким образом, чтобы видеть время без особых усилий.
Анэ подошла к гардеробу, нетерпеливо осмотрела одежду, затем повернулась к кровати. Слишком жарко для одежды, решила она. А какой смысл вообще, если одежда будет на ней ровно столько времени, сколько ему понадобится для того, чтобы налить себе выпивку?
Она наклонилась и подняла с кровати шелковое одеяло. Не то ли самое, что он подарил? Анэ подержала его, пытаясь припомнить, потом с уваженным кивком натянула на него пододеяльник, потянув за завязки. По крайней мере он щедрый любовник. Вся одежда, безделушки и маленькие удовольствия... Не то что некоторые... У туалетного столика она поправила воротник и брызнула духами на запястья, провела ими по шее и между грудей.
Еще есть одна-две минуты.
Впервые Анэ призналась себе, что нервничает. Это не тот человек, которого можно дурачить. Пока она была его любовницей, то успела довольно насмотреться и наслушаться, чтобы узнать его злобный мелочный характер. Ну и что? Она проделывала это и раньше, все срабатывало. Так почему, убеждала она себя, не сработает еще раз?
Если не считать, конечно, что ставки выше. На этот раз она и в самом деле беременна.
Анэ сердито покачала головой: «Не будь сентиментальной. Именно сейчас нужно быть сильной».
Просто взять деньги. Разумную сумму — сколько он легко может себе позволить, а ей, чтобы заработать, потребуются годы. Потом бежать. Исчезнуть. Лондон, возможно. Может быть, Женева. Нет-нет, подумала она. Слишком холодно.
Анэ начала задумываться о возвращении домой на Мартинику, когда послышался дверной звонок. Ее любовник. Поль Баске.
34
К тому времени как Жако вывел из подземного гаража свою машину, было немного за шесть, и, как обычно, он раздумывал, чем заняться вместо того, чтобы ехать домой в Мулен.
Последние три ночи он в глубине души ожидал — вернее, надеялся, — что откроет дверь квартиры и увидит там Бони, развешивающую в гардеробе свою одежду, прицепляющую назад занавески, раскаивающуюся, просящую прощения, желающую начать все сначала. Она улыбается ему, как прежде улыбалась. Тянется к молнии на юбке или просто, извиваясь, освобождается от нее. Но каждую ночь квартира по-прежнему оставалась холодной, пустой, заброшенной. Поэтому-то, если не считать кролика мадам Фораке, Жако ел не дома. Было похоже, что в этот вечер он сделает то же самое.
Не то чтобы у него не было возможности это изменить. Он собрался уходить из кабинета, когда в дверь постучала Изабель Кассье с докладом по интернет-компании, которую она отследила, компании, которая купила и демонстрировала снимки Вики Монель. Судя по записям, они заполучили последний комплект фотографий месяц назад у агента в Париже.
— Поэтому я выследила его и заставила сообщить имя фотографа. Один парень в Тулоне, — говорила Изабель, поправляя черный локон. — И имена моделей, с которыми она... вместе изображена. Может, одна из них?
Жако был доволен и сказал ей об этом. Она улыбнулась, а потом совершенно неожиданно предложила выпить — с улыбкой на губах легко постучала папкой себя по бедру. Ошибиться в ее намерении вывести ситуацию за рамки просто выпивки-с-коллегой-после-работы было нельзя.
Какое-то мгновение Жако не совсем понимал, как реагировать. Она хорошая девочка, Изабель, трудолюбивая, добросовестная и симпатичная в своих дерзости и озорстве. Ясно, что и наглости ей не занимать... так вот к нему прийти. К своему боссу. И хотя он не уверен, но было ощущение, что она не в первый раз пробует что-то, заигрывает... Правда, не было ничего столь откровенного, столь... недвусмысленного.
Не желая обидеть ее, Жако воспользовался простым выходом из ситуации — сказал, что не может, мол, у него встреча кое с кем. Но все равно спасибо. Может, в следующий раз. Словно он совершенно не заметил ее намерений.
— Конечно, никаких проблем, — отозвалась Изабель, словно другого и не ожидала. Но от нее оказалось непросто отделаться. Дойдя до двери, она обернулась, поднесла уголок папки к губам и одарила его еще одной едва заметной озорной улыбкой, словно утверждая: «Я уверена, рано или поздно ты сломаешься». А потом ушла.
Теперь же, десять минут спустя, выезжая из подземного гаража, Жако почти сожалел, что не принял приглашения. Было бы неплохо иметь компанию, кого-нибудь вроде Изабель, чтобы скоротать время, и, надо сказать, он не без труда убедил себя ни за что не заходить слишком далеко. Всего лишь пару порций выпивки. Может, ужин где-нибудь. Что плохого? Лучше, чем возвращаться в пустую квартиру. А если возникнут трудности, просто показать ей кольцо, широкое серебряное кольцо на безымянном пальце. Чтобы отпугнуть ее, позволить с легкостью отыграть назад. Кольцо, которое подарила ему Бони. Не настоящее обручальное, а залог. Так она сказала. Залог ее любви. Она надела кольцо ему на палец спустя месяц, как они познакомились, а он все еще носит его и не думает снимать.
Свернув с Ле-Панье в сторону Старого порта, Жако поехал назад в город, подальше от квартиры на Ла-Мулен. На рю Аксо, решил Жако. Обед в «Ла Куполь», затем несколько порций выпивки в «Галант», чтобы добить себя. Потом, когда фокус перестанет наводиться и усталость возьмет свое, он спокойно поедет домой, один, в кроватку, где провалится в глубокий сон.
Именно тогда Жако увидел вывеску, привернутую к внутренней колонне крыльца на рю Сен-Ферьоль, маленькую стеклянную доску с изображенными на ней бегущим курсивом словами «Спортзал "Алле-Алле"». Он попытался припомнить откуда он знает название. Где он его видел? С чем оно связано? Почему привлекло его внимание? Это было как днем со строительной площадкой. Рекламные щиты подрядчиков, прикрепленные по периметру ограды.
Что-то... что-то...
Потом он вспомнил. То же название было на бланке заявки на продление членства, что лежал на столе в квартире Вики.
«Mer-de[26]».
Через два квартала Жако нашел место для парковки на боковой улице, отходящей от Сен-Ферьоль, и пошел назад, чтобы разобраться. Сначала, подойдя с другой стороны, он не увидел ни крыльца, ни вывески. Однако потом узнал кафе-бар с другой стороне улицы и вспомнил, что он находится прямо напротив спортзала.
Там он и был. Стеклянная дощечка. «Спортзал "Алле-Алле"». И внутри пролет лестницы вел на первый этаж.
Две девушки с большими сумками через плечо прошли мимо него в дверь. Одна из них удивленно взглянула на Жако, когда он посторонился, чтобы их пропустить, словно он не должен быть здесь без дела. Тут он понял почему. Мелкими буквами под расписанием работы спортзала было приписано «Только для женщин».
К тому моменту, когда Жако добрался до первого этажа девушки оформлялись в регистратуре. Это дало ему минуту на то, чтобы собраться с духом и осмотреться. Пальмы в кадках стояли во всех углах, квадрат из диванов, низенькие столики, заваленные спортивными и модными журналами, стены завешаны смазанными увеличенными фотографиями спортсменок, изгибающихся над брусьями, рвущих грудью финишные ленточки, рассекающих в очках и шапочках олимпийские бассейны, а над всем этим — теплый, сложный запах мазей и духов, пара и тел.
