Питер Джеймс - Умри завтра
Даже в закрытой бухте судно прыгает на волнах. На дальнем краю гавани видны белые танкеры, за ними крутой травянистый берег, поднимающийся к автостраде.
Сержант Гленн Брэнсон в кремовом дождевике поверх бежевого костюма, в рыжевато-коричневых яхтсменских туфлях на каучуковой подошве направился к поисковикам. Все знакомы. Бригада тесно сотрудничает с уголовным розыском при раскрытии тяжких преступлений, мастерски проводя поиск в труднодоступных местах – водосточных трубах, подвалах, на речных берегах и в сгоревших машинах.
– Привет, ребята! – поздоровался он.
Девять голов повернулись к нему.
– Лорд Брэнсон! – произнес чей-то голос. – Дорогой друг, добро пожаловать на борт! Сколько подушек положить в изголовье?
– Здравствуй, Гленн, – весело бросила Таня, пропустив мимо ушей добродушные насмешки коллег, подтаскивая к краю причала огромный моток желтых полосатых дыхательных и коммуникационных шлангов и перебрасывая его на борт своему сотруднику.
– Куда это ты приоделся? Отправляешься в круиз на «Куин Мэри»? – полюбопытствовал наголо стриженный, гибкий и мускулистый Джон Леллиот по прозвищу Див, что означает «долбаный идиот водолаз», протягивая сорокапятилетнему Арфу с мальчишеской физиономией и преждевременно поседевшими волосами сложенный спальный мешок с сильным запахом дезинфекции.
– Угу, дворецкий заказал каюту первого класса, – ухмыльнулся Гленн и кивнул на шхуну. – Видимо, эта посудина доставит меня к лайнеру?
– Не думай, не мечтай.
– Чем могу помочь?
Арф протянул ему тяжелый красный анорак.
– Надень. Будет сыро и холодно.
– Спасибо, обойдусь.
Арф, самый старший и опытный член команды, насмешливо на него покосился.
– Точно? И без сапог?
Гленн поднял ногу, продемонстрировав выбранный с большим вкусом желтый носок.
– Специальная обувь для яхт. Не скользит.
– Пусть тебя это меньше всего беспокоит, – посоветовал Леллиот.
Сержант с усмешкой задрал рукав, обнажив запястье.
– Смотри, какой цвет. Черный, да? Мои предки пересекали Атлантику на судах работорговцев, понятно? Море у меня в крови!
Закончив погрузку, бригада ныряльщиков собралась на причале на краткое совещание перед погружением, которое вела Таня Уайтлок.
– Уходим на десять морских миль к юго-востоку от Шорэмской гавани. Береговая охрана предупреждена. Работаем на главных морских путях, поэтому все должны внимательно следить за обстановкой и информировать берег, если какое-то судно подойдет слишком близко. В канал заходят крупные танкеры и грузовые суда, что опасно для дайверов. – Она помолчала, коллеги согласно кивнули. – В остальном риск минимальный.
Кроме риска утонуть, получить декомпрессию и в чем-нибудь запутаться, договорил про себя Стив Харгрейв.
– Погружаемся на глубину около шестидесяти пяти футов. Видимость плохая, однако на участке драгирования дно сравнительно ровное, без подводных преград. «Арко Ди» нынче утром работает в другом месте. Вчера участок обследован гидролокатором, обнаружены две аномалии, отмечены буйками. Там сейчас и начнем. Учитывая приливное течение, надеваем не ласты, а сапоги, чтоб устоять на дне. Есть вопросы?
– Считаете те самые аномалии трупами? – уточнил Гленн.
– Может, парочка пассажиров первого класса решили поплескаться в бассейне, – усмехнулся Род Уокер по прозвищу Иона.[15]
Не обращая внимания на смешки, Таня Уайтлок продолжила:
– Я иду первой, за мной Див. Со мной на связи Гонзо, с Дивом Арф. Обследуем аномалии, снимем на видео, поднимем на поверхность, обсудим, стоит ли нырять дальше или лучше расширить область поиска. Есть еще вопросы на данном этапе?
Через пару минут могучий бывший матрос Ли Симмс схватил за руку Гленна Брэнсона, прыгнувшего с причала на скользкую, залитую дождем палубу.
Сержант мгновенно почувствовал качку. От шхуны несет смолой, тухлой рыбой, на палубе лежат сети, пара корзинок для ловли лобстеров и ведро. Затарахтел двигатель, палуба задрожала. Он полной грудью вдохнул дизельный выхлоп.
Отчаливали под дождем в полумраке, и никто, кроме Гленна, не разглядел тусклый отблеск окуляров бинокля, направленных на судно из-за нефтеналивных цистерн на другом краю гавани. Снова всмотревшись в предрассветную хмарь, он уже ничего не увидел. Может быть, показалось?
Влад Космеску в черной шапке с помпоном, темно-синем комбинезоне, термическом белье, предохраняющем от жгучего холода, и тяжелых рабочих сапогах торчал в гавани с четырех утра, жалея, что не надел перчатки с подкладкой – пальцы начинали неметь. Наблюдал издали из темноты, как шкипер Джим Тауэрс, старый жилистый морской волк с густой окладистой бородой, у которого полиция арендовала шхуну, заливает в баки горючее и воду, ведет судно выше к востоку от причала суссекского яхт-клуба к Арлингтонской бухте, пришвартовывается и сходит на берег. Ключи зажигания и все прочее уже передано прошлым вечером специальной поисковой бригаде.
Судьба шутит жестоко – зимой, когда прокатные лодки большим спросом не пользуются и можно взять любую, полиция выбрала именно эту. Конечно, возможно случайное совпадение. Только Владу Космеску не нравятся совпадения. Предпочтительны твердые факты и математическая вероятность.
Лишь при первом совместном выходе в море в непринужденной беседе выяснилось, что Джим Тауэрс раньше был частным сыщиком, а потом уж купил рыболовецкое судно и начал сдавать напрокат. Частным сыском нередко занимаются бывшие копы, сохранившие кучу друзей-приятелей в полиции. За тот самый единственный выход Тауэрс получил больше, чем за год проката, и всего через несколько дней сдает шхуну копам…
Дело дурно пахнет.
Правильно говорит старая пословица: «Держи друзей рядом, а врагов еще ближе».
В данный момент Джим Тауэрс очень близко – ближе некуда. Туго обмотанный липкой лентой, лежит египетской мумией в кузове белого фургона, который зарегистрирован на реально существующую, но никогда реально не работавшую строительную фирму, и почти всегда скрыт от постороннего глаза в надежно запертом боксе.
В данный момент фургон стоит в переулочке, в паре сотен ярдов от автострады.
Совсем близко.
Через двадцать минут шхуна медленно вышла в открытое море. За пределами гавани ветер мигом окреп, суденышко запрыгало по волнам.
Рядом со стоявшим за штурвалом Ионой в открытой кабине – можно сказать, под тентом, – сидел на жестком стуле Гленн Брэнсон, то и дело поглядывая на мобильник в ожидании сообщений от Эри. Гавань и береговая линия тают вдали, дисплей пуст и черен. Через полчаса возникло и стало неуклонно усиливаться неприятное ощущение.
Ныряльщики не прекращали насмешек.
– Всегда так наряжаешься перед выходом в море? – спросил на этот раз Крис Дикс по прозвищу Клайд.[16]
– Угу. Только обычно беру отдельную каюту с балконом.
– Видно, в уголовной полиции хорошо платят.
Шхуна вибрировала и чертовски качалась. Гленн глубоко дышал выхлопными газами, остро чувствуя запах смолы, тухлой рыбы и дезинфекции, которая у каждого полицейского ассоциируется со смертью. Голова закружилась, море затуманилось перед глазами.
– Смокинг взял? – подхватил Див. – Пригодится к обеду за капитанским столом.
– Взял, конечно, – кивнул Гленн. Слова выходили с усилием. Вдобавок он замерз.
– Если вдруг затошнит, смотри на горизонт, – заботливо подсказала Таня.
Он попробовал смотреть на горизонт, только было почти невозможно сказать, где серое небо сходится с вздымающейся серой водой. Изо всех сил вглядывался, напрягая глаза и мозги, но безуспешно – мешал водоворот в желудке.
– Смотри, Гленн, вот те самые аномалии, которые мы вчера отметили, – сказала Таня Уайтлок, включив запись на маленьком голубом экране.
Посередине тянулась вниз линия, вычерчиваемая гидролокатором, который тащила за собой шхуна. Таня указала на две крошечные, едва заметные черные тени.
– Вполне возможно, что это тела.
Гленн не совсем понял, куда смотреть. Пятнышки размером с муравьев.
– Вот это? – переспросил он.
– Да. Ходу около часа. Хочешь кофе?
Он покачал головой. Около часа. Проклятье. Еще целый час. Вряд ли удастся что-нибудь проглотить. Попытался снова посмотреть на горизонт, но стало только хуже.
– Нет, спасибо, – пробормотал он. – Все в порядке.
– Точно? Вид у тебя неважный, – заметила Таня.
– Никогда себя лучше не чувствовал, – заявил Гленн.
Через десять секунд он сорвался со стула, бросился к борту, и его вывернуло вчерашней лазаньей и виски. А еще единственным утренним тостом.
К счастью для сержанта, а особенно для окружающих, ветер дул ему в спину.
