Уильям Каглин - Доказательство умысла (в сокращении)
— Нет… я… Это он… Это был… Я видел его.
Я издевательски усмехнулся:
— Ну еще бы. Кто-то пятнадцать минут превращает вашу жену в месиво, а вы слышите всего лишь — как вы выразились? Странный шум?
— Какого ответа вы от меня ждете?
— Я жду от вас правды! — рявкнул я. — Просто расскажите всем этим людям, что произошло на самом деле.
Майлз Дэйн заморгал. Он помрачнел и громко произнес:
— Я отказываюсь отвечать вам на том основании, что ответ может привести к моему осуждению.
Сердце мое замерло. Хуже этих слов были только: «Да, я виновен».
— Вы хотите сказать, что сами убили вашу жену?
— Думаю, мне следует воспользоваться Пятой поправкой, мистер Слоун. — И он повернулся к судье Иволе: — Скажите, ваша честь, я могу уволить своего адвоката, не сходя со свидетельского места?
Ивола уже выглядел к этому времени человеком слегка контуженным:
— Леди и джентльмены, мы прервемся на несколько минут, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Пристав, проводите присяжных в отведенную для них комнату.
— Прежде чем мы начнем разговор, ваша честь, — сказал я, — мне хотелось бы коротко переговорить с моим клиентом. Если, конечно, он все еще мой клиент.
Будь у судьи Иволы лазеры вместо глаз, я бы прямо в эту минуту превратился в облако дыма. Некоторое время он свирепо изучал меня, затем сказал:
— Да уж, будьте добры, переговорите.
Я попросил судебного пристава отвести Майлза в небольшую совещательную комнату, примыкающую к залу суда. Как только за приставом закрылась дверь, Майлз поинтересовался:
— Ну что, довольны?
Я рассмеялся — без всякого, впрочем, веселья — и спросил:
— Вы понимаете, что вы только что сделали? Приобрели билет в один конец — в тюрьму.
— Не надо читать мне нотации! — ответил Майлз. — Я же вам говорил, не поднимайте этот вопрос в зале суда!
— Десять минут назад вы разрешили мне поступать так, как я считаю нужным.
— Я совершенно ясно дал вам понять — этой темы касаться не следует.
— Темы? Темы? Вы что? Боитесь назвать имя? Это не тема, а ваш сын! Его зовут Блэром. И сейчас самое время защитить его от последствий того, что он натворил.
— Не говорите мне о мальчике!
— Мальчике! Он взрослый мужчина. Он убил вашу жену, и вы пытаетесь его выгородить? Да что с вами?
— Он заслуживает шанса! Я уже подвел его один раз.
— Поздно, Майлз, — ответил я. — Правда такова: ваш сын — опасный, лишенный совести негодяй.
— Нет! Нет!
Внезапно Майлз бросился на меня и ударил скованными руками. Я повалился, сильно приложившись головой об пол, — мы покатились, точно пара придурковатых мальчишек.
И тут Майлз вдруг заплакал, уткнувшись лицом в мой галстук, — заплакал, как дитя.
— Что я наделал, Чарли? У меня ничего не осталось. Что я наделал, друг?
Я обхватил его руками, погладил по волосам. Спустя какое-то время рыдания Майлза утихли — теперь мы просто лежали с ним на грязном полу, точно два утомленных любовника.
Я сел, стряхнул с костюма пыль. Падая, я ухитрился удариться физиономией об пол и теперь чувствовал, как под глазом у меня набухает синяк.
— Так что же, уволили вы меня или нет? — спросил я.
— Нет.
— Дадите вы показания насчет Блэра?
Майлз по-прежнему лежал на полу. И впервые с той минуты, как я взялся за его дело, вид у него был спокойный и мирный.
— Нет, — сказал он. — После смерти Дианы жить мне уже незачем. Может быть, в Блэре все же есть что-то заслуживающее спасения. Я хочу дать ему возможность выяснить это.
— Как все произошло? — спросил я.
— В 69-м? В глубине души я хотел сохранить нашего ребенка. Однако Диана сказала, что, если она это сделает, семья оставит ее без средств к существованию. А я понимал: моя писательская карьера будет трудной, понимал, что, если мы поженимся, попытаемся вырастить ребенка без денег Дианы, все мои мечты пойдут прахом. И я сказал ей: ну конечно, откажись от него. А когда мне сообщили, что ребенок умер, я почувствовал облегчение.
Он закрыл скованными руками лицо.
— Убийство, — произнес я. — Как произошло убийство?
— Несколько месяцев назад он позвонил нам. Сказал, что он наш сын. Я решил, что это, скорее всего, просто мошенник, и нанял детектива, чтобы тот все выяснил. Он и выяснил — да, это действительно наш сын.
— Чего он хотел от вас? — спросил я. — Денег?
Майлз довольно долго молчал.
— Ему нужна была кровь. По флакончику нашей крови.
Я нахмурился:
— Кровь? Зачем?
— Он сказал, что у него какое-то генетическое заболевание. Говорил о нем довольно туманно.
— И вы дали ему кровь?
Майлз кивнул:
— Да. Оба. За шесть недель до убийства.
— А потом?
— Потом он позвонил снова, сказал, что хочет поговорить. Не со мной, с Дианой. Сказал, что это очень важно.
— И что вы подумали?
— Мне это не понравилось. Но я решил, что отказать ему мы не можем.
— А затем?
— В ту ночь он приехал к нам. Около десяти вечера я вернулся из спортивного зала и застал их в гостиной, за разговором. Когда я вошел, они повернулись ко мне и, похоже, огорчились, увидев, что это всего лишь я. Потом Блэр посмотрел на часы и сказал: «Думаю, он уже не приедет».
— О ком он говорил?
Майлз пожал плечами:
— Понятия не имею. Тот, кого они ждали, так и не появился. Ну, я ушел в свой кабинет, оставив их наедине. Потом услышал, как они ссорятся. Кричат. Вернулся в гостиную — убедиться, что все в порядке. Диана сказала, что все хорошо. — Он помолчал. — Я опять ушел в кабинет. И снова услышал их крики. Тогда я включил музыку и после уже ничего не слышал. — В глазах у него блеснули слезы. — А около часу ночи я музыку выключил. К тому времени в доме стояла полная тишина. Я проработал почти до трех. Потом поднялся наверх, собираясь лечь. Вот тогда я ее и нашел.
— Зачем вы придумали совсем другую историю?
— Вы бы поверили мне, скажи я, что торчал в кабинете, пока кто-то убивал мою жену?
— А бокен? — спросил я. — А одежда?
Майлз покачал головой:
— Понятия не имею.
— Окно?
Майлз смутился:
— Да. Это была моя работа. Вот только насчет отпечатков я не подумал. — И он вздохнул.
Кто-то с силой постучал в дверь, затем послышался приглушенный голос судебного пристава:
— Судья хочет, чтобы вы вернулись в зал.
Я рывком поставил Майлза на ноги:
— Мне снова придется задавать вам вопросы, Майлз. И я прошу вас, расскажите о случившемся всю правду.
Он покачал головой:
— Я не пошлю сына в тюрьму.
— А если он сам придет сюда и даст показания?
Майлз пожал плечами:
— Это решать ему. Я его принуждать не стану. — Он вдруг протянул руку, коснулся моего лица. — Простите меня за то, что я сделал с вашим глазом. У вас тут кровь идет, немного.
Я вытер лицо рукавом. Синяк сейчас был не главной моей проблемой.
Когда мы вернулись в зал суда, судья Ивола сказал:
— Ну что же, джентльмены, вы провели наедине немало времени. Мистер Дэйн, вы все еще намерены отказаться от услуг вашего адвоката?
— Нет, ваша честь. Он просто старается честно выполнить свою работу.
— Я не допущу, чтобы ходу этого процесса препятствовали надуманные обвинения адвоката в некомпетентности.
— Уверяю вас, ваша честь, это не было попыткой создать повод для апелляции, основанной на неправомерности ведения процесса, — сказал Майлз.
Ивола смерил его гневным взглядом:
— Хорошо. Вернитесь на место свидетеля, мистер Дэйн.
Майлз вернулся на место, сел, присяжные вошли в зал.
— Мистер Слоун, прошу вас, продолжайте допрос вашего свидетеля.
Я повернулся к Майлзу:
— Итак, Майлз, позвольте мне подвести итог. Вы солгали о случившемся детективу Денкерберг?
— Да.
— Почему?
— Потому что происшедшее на самом деле выглядит неправдоподобным.
— Так это вы убили вашу жену?
— Я слишком любил ее. Больше чего бы то ни было в жизни.
Он опустил взгляд. Помолчал. И заплакал.
— Майлз, — негромко произнес я. — Это вы убили ее?
Он покачал головой, по лицу его текли слезы:
— Нет, нет, я никогда не сделал бы этого.
— А кто это сделал, вы знаете?
— Думаю, да.
— Вы назовете мне его имя?
Он снова покачал головой, вытер слезы:
— Простите, нет. У меня есть на то свои причины. Имя его я назвать не могу.
— Вы пытаетесь уберечь кого-то, не так ли? И пытались с самого начала.
— Я не могу ответить на этот вопрос.
— Именно по этой причине вы и рассказывали детективу Денкерберг смехотворные байки, верно?
— И на этот вопрос я ответить не могу.
— Именно поэтому вы и лгали.
— Я просто…
Голос его сорвался, он взглянул в окно зала суда. В зале стояла мертвая тишина.
