Клэр Сэмбрук - Игра в прятки
Терри глянул на меня.
Я ткнул себе в грудь и кивнул.
Кто? Я?
Он покачал головой и указал рукой мне за спину.
Нет, он.
Кто? Свинка? Не может быть.
Терри выбрал Свинку, а не меня.
Да, Дэниэл пропал, но почему они все решили, что я больше не попаду ногой по мячу?
— Гарри Пиклз, ты что, оглох?
— Да, мистер Дональд. То есть нет, сэр.
Пацаны расхохотались, но быстро умолкли.
Что?! Вот это круто! Питер выбрал меня!
Я подошел к нему.
— Спасибо, Пит.
Он посмотрел на меня как на дебила.
— Можно я буду нападающим?
— Я подумаю, — ответил Пит, но по лицу его было видно, что думать он не собирается. — Вообще-то нам не помешают быстрые люди в защите.
Что ж, и на том спасибо.
— Питер Пачеко, ты команду набираешь или шашни крутишь? — крикнул мистер Дональд.
Питер вспыхнул, да так, что даже ноги побагровели. Ничего, я за него поквитаюсь. Мысленно я продумывал стратегию матча. Я буду как Дэвид Бэкхем, Питер Оуэн.
Мы победим. Мы самые лучшие.
Мяч у нас. Питер бьет по воротам. Бум. Мяч задевает планку, отлетает, Адриан головой посылает его назад, прямо в руки вратарю. Ничего, мы справимся. Нам бы только немного удачи. Санни бьет по мячу, и тот летит на нашу половину.
Я захватываю мяч, обвожу близнецов Макнелли, бегу к центру поля.
Крик Пита сзади:
— Пасуй мне, пасуй!
Санни выскакивает из ворот.
— Пасуй мне, — кричит Питер.
Я вспоминаю Дэвида Бэкхема. Вспоминаю, как он послал эффектный крученый мяч примерно с этого места на поле. Помнится, мяч пролетел над головой вратаря прямо в сетку.
— Гарри, пасуй!
Бэкхем же сделал, так неужели я не смогу?
— Гарри, дебил! Мазила хренов!
Да, не смогу.
Высокая подача в наши ворота. Мяч летит прямо на меня. Я стою у ворот перед вратарем. Я могу отбить его грудью. Я справлюсь. Отобью. Уведу угрозу от ворот.
— Гарри, не упусти! — кричит Питер.
А что, если?.. Да, отобью головой, будет здорово.
Ай, как больно.
Мяч лупит меня по макушке, отлетает.
Я волчком кручусь на месте. Терри завладевает мячом. Бежит к воротам. Брайан широко расставляет руки. Терри бьет.
Бум!
Брайан отбивает мяч. Больной ногой. Мяч рикошетит к Терри.
Бум!
Шмяк. Брайан отбивает мяч лбом.
— Молодец, Брайан! — кричу я.
Брайан оборачивается и смотрит на меня с ненавистью.
Мяч возвращается к Терри. Тот бьет и победно машет над головой руками.
— Успокойся, — кричит мистер Дональд. — Это не Кубок мира.
А то, что говорит мне Брайан, я лучше не буду передавать.
— Извини, Пит, — говорю я, когда игра окончена. — Не знаю, что на меня нашло.
Мы проиграли со счетом 3:0. Во всех трех голах виноват я.
— Ладно, все в порядке.
Но мышцы на лице Пита, которые напрягаются, когда он сердится, говорят, что все совсем не в порядке.
— Мой тебе совет, Пиклз. Никогда не извиняйся. Ничего не объясняй.
Терри пробегает мимо нас.
— Так завтра у меня?
Это он мне? Вот здорово!
— Конечно, Терри, я приду, — кричит Пит в ответ.
Значит, не мне.
Свинка, проходя мимо:
— Эй, Терри, я немного опоздаю.
Дальше я не расслышал.
— Гарри. — Теперь Терри окликнул меня.
— Ну?
— Это не твоя мама там стоит?
Он тычет пальцем на бомжиху у изгороди летнего кафе.
Точно, мама. Она открыла газету и спряталась за ней.
— Нет, мама сейчас в Ирландии.
— Понятно, — отвечает Терри. — Пока!
Питер оборачивается и смотрит на меня, но, похоже, мое вранье он не раскусил.
— Пока, — говорит он и бежит догонять мальчишек.
Выходит, в эту субботу Терри, и Пит, и даже Свинка заберутся на наше дерево и закричат «Эге-ге-гей»? А может, и много суббот до этого они уже так делали? Кого я обманываю? Какая там высшая лига? Я даже не кандидат на вылет в низшей категории. Я опустился ниже некуда. Я стал ничтожеством. Абсолютным ничтожеством.
Я смотрел им вслед. Терри увидел на дорожке камушек, поддал его ногой, изображая свой победный гол, задрал на голову футболку, замолотил по воздуху кулаками. Вся компания — Терри, Пит и даже Свинка — выбежала за ворота. Я досчитал до ста, на всякий случай — вдруг кто-нибудь из них вернется?
Мистер Дональд положил руку мне на плечо:
— Ничего, Пиклз.
Я мог бы сказать ему, что мы всё про него знаем. Его уволили из-за того, что он разбил колено? Ерунда. Адриан слышал от отца, а потом рассказал нам, что мистер Дональд повредил колено, не выполняя задание, а поскользнувшись на льду. Да и случилось это уже после того, как его уволили.
— Гарри, от твоей рубашки немного пахнет, — сказала мама громче, чем сама, наверное, хотела. — Иди-ка сюда, садись. Я взяла кое-что вкусненькое. Вот. Твое любимое.
Горячий шоколад. Без пенки. И сливовый пирог. Все, что любит Дэниэл.
— Классно, спасибо, мам.
— Скоро все изменится, — сказала она.
Она накрасила ногти, свои замечательные ногти. Теперь они были обкусанными, неровными и вдобавок ярко-красными. Она вымыла волосы. Сеченые кончики стали видны еще сильнее. Надела платье, которое когда-то носила, красивое платье. Только теперь оно на ней сильно болталось. Раньше, встречая меня из школы, она всегда принаряжалась. Но сейчас от этих ее стараний у меня только горло сжималось.
— Как прошла игра?
Я жевал пирог Дэниэла.
— Три — ноль.
— Молодец.
За ее спиной двое мужчин играли в шахматы, на доске уже почти не осталось фигур. Оба они были наполовину лысые, а волосы на затылке у обоих были собраны в длинные хвосты. Наверное, бывшие хиппи. Наверняка братья. Тот, который помоложе, передвинул ладью, поднял голову и улыбнулся, словно сделал что-то гениальное.
Мужчина постарше сказал:
— Неплохо, очень неплохо. — Как будто ему все равно, кто из них выиграет. Затем протянул руку и потрепал брата по щеке.
Я занялся шоколадом. Он успел остыть.
— Все теперь будет по-другому, — сказала мама.
Тот, который выиграл, достал пачку сигарет, угостил брата, вытащил одну для себя. Они нагнулись друг к другу. Радостный проигравший чиркнул спичкой. Братья ладонями загородили пламя, прикурили оба, откинулись назад, закрыли глаза, затянулись, а потом выдохнули одновременно.
К нам подошла женщина с ребенком в неуклюжей старомодной коляске, пробормотала что-то.
— Да, конечно, с удовольствием, — сказала мама. — Нет-нет, что вы. Буду счастлива.
Женщина побежала внутрь кафе. Или иностранка, или пьяница, иначе бы не оставила своего ребенка с сумасшедшей женщиной и вонючим мальчишкой.
— Вообще-то мы проиграли, мам, — сказал я.
— Молодец, хорошо, — сказала мама, не сводя глаз с ребенка.
— Два гола нам забили точно из-за меня.
— Такими темпами ты и кубок завоюешь.
Ребенок зашевелился, покрутил головой, пролепетал что-то и наконец захныкал.
— Думаю, я потерял форму, мам.
Мама встала, что-то там расстегнула на коляске — разве они не должны запираться на замок? — и взяла ребенка на руки.
— Мам, — сказал я, — может, не надо… — Дальше я не знал, как сказать.
Да она и не слушала. Она укачивала ребенка.
— Ишь ты, какой красавец, — бормотала она, — ах ты, мой сладенький.
Она прижалась носом к щеке ребенка и шептала, шептала. Казалось, она снова стала прежней мамой, счастливой мамой. У меня в глазах защипало.
За изгородью, той самой изгородью, где когда-то застрял Дэн, какая-то женщина с велосипедом говорила полицейскому:
— Ну пожалуйста, я ведь его только за руль вела.
— Я вас видел, — отрезал полицейский. — Я видел вас в седле, мэм. Вы ехали. Это вам не шуточки.
— Ma, гляди, полисмен!
— Ах ты, мое золотко, — говорила мама ребенку.
Мне не хватало воздуха, даже голова закружилась.
Братья собрали фигуры, стряхнули с доски табак.
Женщина вернулась к нам, мама передала ей ребенка. Они завели обычный женский разговор. Я откинулся на спинку своего стула и попытался отдышаться.
Полицейский записал имя той женщины, с велосипедом. Улыбка сразу сошла с ее лица.
Мама закрыла глаза и замерла.
Игроки, лавируя между столиками, направились к выходу. Проигравший открыл калитку, ткнул брата в бок, что-то сказал ему. Оба они рассмеялись. А я сидел и гадал, колотил ли когда-нибудь старший из них младшего головой об стенку ванной? Ну, когда они были маленькими?
18
Я открыл дверь и увидел Дэниэла.
— Сласти или страсти?! — крикнул он.
Дэниэл. В своей старой маске Человека-паука. Взял и вынырнул неизвестно откуда!
Я открыл рот, но не мог произнести ни слова. Сердце бешено колотилось.
Он попятился.
— Сласти или страсти?
