Клэр Сэмбрук - Игра в прятки
Лучше вообще туда не заходить.
— Оставьте его в покое, — сказал Терри, распахнув дверь с такой силой, что она шваркнула о стену.
Точно. Уж и в туалете посидеть спокойно не дадут.
Я поджал ноги так, чтобы их не было видно из-под двери, и сунул журнал с комиксами под мышку.
— Что? — переспросил Свинка.
Вжикнули две молнии.
— Время, — повторил Терри, — чтобы у него крыша на место встала.
Оба одновременно пустили струю.
— А что ты про это начал говорить? — спросил Свинка.
Питер — выходит, их даже трое — подал голос:
— Думаю, Терри хочет сказать, что мы должны быть повнимательнее к нему. У него еще не прошел шок после всего того, что случилось.
— А, понял, надо пригласить его в гости, — перебил Свинка.
— Ага, — согласился Пит. — Пусть твоя мама напоит его своим чаем и…
— Вы меня не поняли. — Снова Терри.
— Вот не повезло так не повезло, — сказал Свинка.
— Да, бедный парень, — поддержал Питер.
— Я не про него, а про вас. Я выше всех попал. А вы промазали. Питер, в принципе, тоже ничего, но вот ты, Терри…
— Мы, кажется, не соревновались, — прошипел Терри, застегивая молнию. — И вообще, нечего менять тему. Мы говорили о…
— Да понял я, понял. Пригласим его домой, напоим чаем с тортом, ну и все такое. И все-таки я выиграл, ребята.
— Ты что, оглох? — разозлился Терри. — Ему нужно время. Время и покой. Нужно дать ему возможность успокоиться. Прийти в себя. А то сейчас у него явно не все дома.
— Да ты что, Терри? Ты что говоришь-то? — удивился Свинка.
— Разговорчики, — огрызнулся Терри. — Помалкивай, Свинка, а не то следующим, кто вылетит из банды, будешь ты.
— Но…
— Никаких «но», Свинка. Солдаты не знают слова «но».
Я слышал шум текущей воды и всплески. Кажется, Свинка мыл руки. Наверное, нарочно старался шуметь побольше, чтобы показать, как сильно он рассержен.
А Питер? Что скажет Питер? Все-таки он мой лучший друг. А лучших друзей не бросают из-за того, что у них крыша съехала.
— Уже урок начинается, — только и сказал Питер.
И они ушли.
А я напряг живот. Хватит торчать в сортире. Надо взять себя в руки. И вообще, все, что мне нужно, — лишь немного времени.
Вошли еще какие-то ребята, двое из них были из старших классов. Не помню, как их зовут.
— Мама говорит, их никогда не находят.
— Угу.
Они расстегнули молнии. Я опустил ноги, открыл журнал и сделал одно важнейшее открытие, которое, возможно, перевернет всю медицинскую науку.
Зажурчала одна струя, потом другая.
Учитель в комиксах решил наплевать на учеников. Пусть хоть на головах ходят.
— Чаще всего их находят мертвыми.
Пацаны в комиксах хулиганили как могли: швырялись фруктами в классную доску, врубали плееры на полную мощь, жевали булочки и всякое такое.
— Растерзанными.
— Точно.
Потом учитель… что же там сделал учитель… ну, в общем…
— Ага, на них обычно живого места не остается. Так-то вот.
— Фу. Жуть.
Застегнули брюки, пошли к выходу.
— Еще бы не жуть.
Дурацкие комиксы.
А мое открытие может здорово пригодиться медикам. Ты либо какаешь, либо плачешь. Нельзя делать и то и другое одновременно.
Одна загорелая рука с жесткими волосками легла на мой стол, другая обняла спинку моего стула. От них шло тепло.
— Я горжусь тобой, Гарри Пиклз.
— Это значит… вроде как окончательность?
— Что, Гарри? Извини, я не поняла.
— Бренность.
Я решил, что она гордится мной, потому что я знаю такое слово, я сам нашел его в этой огромной энциклопедии. Если за переменку выучить какое-нибудь новое слово, то мисс Супер дает очки, а когда набирается достаточно очков, она разрешает съесть в столовке пиццу с соком. Ура! Может, мне сегодня повезет.
— Тут написано, что, лишь потеряв что-нибудь важное, люди понимают бренность жизни.
Она надела очки, прочитала то место, которое я ей показал.
— Да, действительно.
— Это про маму.
— Понятно. Она, наверное, часто плачет?
— Да, очень. А папа нет.
— А ты, Гарри?
— Я?! Нет. Мальчикам нельзя плакать.
— Я знаю немало мальчиков, которые плачут, да и мужчин тоже.
Я поднял голову — посмотреть, не врет ли она. Я-то думал, что мисс Супер все свое свободное время проверяет тетрадки да бродит по музеям. А у нее, оказывается, есть знакомые мужчины, которые еще и плачут.
— Иногда необходимо мужество, чтобы поплакать.
— Я не плачу. — Я опустил глаза в словарь.
— И все-таки, я думаю, плачут только смелые мужчины.
Я вспомнил, как Отис разрыдался на свадьбе во время клятвы.
— Ну, я плачу иногда, редко.
— Это хорошо.
— Когда сплю.
Кажется, она собралась уходить.
Мне так хотелось, чтобы она постояла со мной еще немного.
Хорошо быть наедине с мисс Супер. Ее можно спросить обо всем, обо всем. Можно спросить: «Мои друзья не подходят ко мне, потому что Дэниэл пропал или потому что я сам изменился? А если я изменился, то когда я стану таким, как прежде? Смогу ли я когда-нибудь ходить по школе и думать о чем-нибудь обычном? Например, о черных кудрях Май Сисей. Или о том, что нам дадут на завтрак в школе. Или о том, что Кайли — круглая дура. Или я теперь всегда и везде — в туалете, у фонтана, у Доски почета — буду думать лишь о том, что Дэниэла здесь больше нет?»
Ни за что на свете я не спрошу всего этого, но ведь мог бы, если бы очень надо было, и это приятно.
Она пошла к своему столу.
— Я только хотел спросить, зачем нужен тест на бренность? Что он может измерять?
— Тест на бренность?
— Да.
— Хм.
Она помолчала, а у меня, как назло, в животе громко заурчало.
— Ты, наверное, перепутал, Гарри. Есть тест на беременность, но это совсем другое.
— Можно я в словаре посмотрю?
— Конечно, можно.
Она села за свой стол. Я подошел к ней. Нашел это слово сразу же.
— Вот здесь написано, что это оплодотворение яйцеклетки, — сказал я. — Но что это значит?
— Вспомни уроки по природоведению, которые были у нас в прошлом году.
Вспомнил. Ну и что?
— Помнишь, мы проходили оплодотворение яйцеклеток у самок млекопитающих?
Я покраснел.
— Так вот это что такое.
— Да, — сказала она.
Ну и осел же я.
— Двадцать отжиманий, — крикнул мистер Дональд.
Все мы опустились на мокрую траву. Мистер Дональд вышагивал перед нами, как сержант перед шеренгой солдат.
Свинка, который держал меня за ноги, прошептал:
— И это вы называете отжиматься?
— И это вы называете отжиматься? — крикнул мистер Дональд. — Ну-ка, начали сначала.
— Не ленитесь, ребятки, — выдохнул Свинка. Теперь была его очередь.
— Не ленитесь, ребятки! — проорал мистер Дональд.
Он всегда кричал, как на плацу, потому что если бы в молодости он не разбил колено, то сейчас был бы, наверное, полковником в отставке. А мы бы бегали, как толпа идиотов, вместо того чтобы отжиматься, давать кросс и вообще разминаться перед футболом.
— Энергичнее, энергичнее, это вам не школа благородных девиц, — прошептал Свинка.
— Эй, Эванс, проснись, — выкрикнул мистер Дональд.
— Два попадания из трех. Неплохо, а, Пиклз?
— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал я.
Свинка был просто классным парнем до тех пор, пока не наступило время бежать парами. Как только мы побежали, он запел:
— А Гарри — вонючка, а Гарри — вонючка. У него рубашка воняет.
Биффо уже говорил мне о моей рубашке. Я сыт по горло его придирками.
Мы пробежали круг и остановились, пыхтя и кашляя.
Капитанами мистер Дональд назначил Питера и Терри, потому что они лучше всех проявили себя, когда мы рассчитывались на первый-второй. Свинка вновь затянул песню про мою вонючую рубашку. За что и получил. Я его лягнул хорошенько.
— Слушай, ты, Пиклз, где твое чувство юмора?! — возмутился Свинка.
Наверное, он и сам все понял, потому что пробормотал:
— Извини, Пиклз.
И отошел, оставив меня одного. Уж лучше бы он стоял рядом и распевал свою чертову песню про мою вонючую рубашку.
Питер и Терри начали набирать команды.
Я не надеялся, что Терри выберет меня, но на Питера я рассчитывал.
Питер выбрал Джейсона Смита и Адриана Махуни. Терри позвал близнецов Макнелли. Ну, теперь уж скоро. В конце концов, я тоже считаюсь высшей лигой. После близнецов и меня выберут. Пяткой я ковырялся в земле, раскапывая дырку, случайно задел вторую ногу. Больно.
Питер выбрал Брайана Смита, у того нога была все еще перевязана, повредил на олимпиаде. Но ничего, его можно поставить в ворота. Следующий — Скарфи Мерфи. Какой от него толк? Потом, вы представьте только, он позвал Джошуа Бернштейна. Ничего себе.
