Александр Новиков - Башня
Внутри было темно, и только в дальнем конце из-под стальной двери пробивалась полоска света. Подсвечивая себе фонариком, Седой шагал, и его шаги отдавались гулким эхом. Он подошел к двери, стукнул в нее кулаком. Дверь распахнулась. На пороге стоял Доктор.
– Вспомнил! – произнес Доктор возбужденно. – Я вспомнил.
– Что? – спросил Седой.
– Я вспомнил, где я его видел.
– И где же?
– В телевизоре… Вчера в телевизоре.
– Ну-ка, ну-ка, – произнес Седой. – Расскажите по порядку, Доктор.
– Вчера я ездил в Сортавалу. Ну, вы знаете зачем. – Седой кивнул. – Там зашел пообедать в кафешку. А в кафешке телевизор. Так вот – этого героя показывали в новостях. Сказали: террорист, убил эстонского эсэсмана на рынке. За него объявлено вознаграждение в размере десяти тысяч евро.
Седой выругался.
– В чем дело? – спросил Доктор.
– Извините, – ответил Седой.
В каземат вошел Ворон. Седой взял его под руку, отвел в сторону, пересказал слова Доктора.
Ворон тоже выругался и сказал:
– Да, пожалуй, прав Полковник – это операция внедрения.
– А может, как раз наоборот? – возразил Седой.
Доктор за спиной спросил:
– Ну что – начинаем?
Седой резко обернулся:
– Отбой, док…Теперь этот камрад нужен нам живым.
Доктор посмотрел на «камрада» – в свете китайской лампы лицо Ивана выглядело совершенно безжизненным… Впрочем, подумал Доктор, мы тоже выглядим не лучше.
На исходе ночи Ворон и Братишка вновь отправились на встречу с исчезнувшей двойкой. На точку вышли в заданное время. Около получаса дрейфовали неподалеку от берега. А потом глазастый Братишка обратил внимание на ворон, которые кружатся над лесом. Подошли. На разведку пошел Ворон. Спустя час вернулся, принес страшную весть: оба – Сайгон и Носик – убиты.
Иван бредил. В бреду разговаривал с отцом, с Лизой, Германом Петровичем… Он видел Жильца. И Терминатора. И Борю-в-Авторитете. Видел трехлепестковый наконечник стрелы, пробивший рюкзак… И черную, с пеной, воду, бегущую вдоль борта катера – воду, в которой его топили… Много чего видел он в горячечном своем бреду.
Рядом с Иваном почти постоянно кто-то находился – Братишка либо Плохиш, часто заходил Доктор. Двое суток Иван балансировал между жизнью и смертью, на третьи произошел перелом. Иван открыл глаза и увидел над собой серый бетонный потолок. Он смотрел на потолок и узнавал все пятна и трещинки на нем. Он не понимал, откуда это узнавание. Такое, подумал он, бывает во сне. Когда, например, тебе снится, что ты идешь по незнакомому городу, но все узнаёшь и всегда точно знаешь, что увидишь за следующим поворотом… Иван повернул голову налево. На ржавеньком крюке, торчавшем из стены, висел аккумуляторный фонарь с матовой лампой. Больше не было ничего. Он повернул голову направо и встретился взглядом с мужчиной. И этот мужчина тоже был знаком Ивану, но почему-то Иван не мог вспомнить, как его зовут.
Мужчина улыбнулся и произнес:
– Как вы себя чувствуете, Иван Сергеевич?
– Спасибо.
– А морсу хотите клюквенного?
– Хочу.
Доктор напоил Ивана морсом. Спустя пять минут Иван снова спал.
Он проснулся под вечер… В глухом помещении без окон определить время суток невозможно, но он понял, что вечер… В боксе никого не было. Светила лампа. Под лампой стояли два стула, на одном из них лежала раскрытая книга. Негромко гудела походная печка, с самодельной стойки свисала капельница. Иван сел на старой железной кровати. Кровать заскрипела. Он осторожно опустил ноги на бетонный пол. Пол был холодный. Иван взял в руки книгу. Шарль де Костер. «Легенда об Уленшпигеле». Иван встал на ноги и пошел к двери. Почему-то он был уверен, что дверь заперта. Так и оказалось. Иван вернулся на кровать.
Прозвучали шаги, лязгнул засов, в бокс к Ивану вошли двое мужчин, сели на стулья у кровати. Он не сразу их узнал. Сначала только вспомнил, что видел обоих и что с одним связаны какие-то неприятные – крайне неприятные – воспоминания.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – сказал первый, седой и в очках.
И второй сказал: здравствуйте.
Иван услышал его голос и вспомнил, что это он топил его за бортом катера.
Иван буркнул:
– Здорово.
Второй – Иван вспомнил, что его зовут Василий Иванович, усмехнулся:
– Да ты не бычься, старший лейтенант. Так уж вышло.
– Как?
– А так. Ты оказался не в том месте не в то время.
– Времена не выбирают, – сказал Иван.
Седой сверкнул очками и произнес:
– В них живут… и умирают.[15]
Помолчали. Потом Седой сказал:
– Вы, как я понимаю, на нас некоторым образом сердиты… Это понятно. Но не совсем справедливо.
– Несправедливо?
– Не совсем… Ведь если бы вы сразу сказали, что на вас охотится «Кобра»…
– А с чего вы взяли, что на меня охотится «Кобра»?
– Ну-у… Вы, Иван Сергеич, за дураков нас держите?
– Нет.
– Тогда тем более странно, – сказал Седой. Он не стал говорить, что Ивана «раскрыли» практически случайно.
А Ворон произнес:
– Мы знаем, кто ты такой.
Последние слова можно было трактовать как угодно. Ворон пристально смотрел в глаза Ивана – хотел увидеть реакцию. Иван криво ухмыльнулся. Седой сказал:
– Сейчас мы проводим проверку.
– Проверку? – спросил Иван.
– Проверку обстоятельств, которые привели вас сюда. Не стану утверждать, что наши оперативные возможности очень велики, но… В общем, скажу так: на Северо-Западе есть немало людей, которые нам помогают.
Седой говорил правду. После обнаружения трупов Сайгона и Носика, по инициативе Седого, Полковник принял решение о глубокой оперативной проверке Ивана. Проверка проходила по нескольким направлениям, но положительный результат был получен только в одном месте – на Желтом рынке в Санкт-Петербурге.
Седой сказал:
– Мы провели проверку. Пока – предварительную… С положительным для вас, Иван Сергеевич, результатом.
Ворон вытащил из кармана сигареты, предложил Ивану. Ивану очень хотелось курить, но он отказался. Ворон пожал плечами, щелкнул зажигалкой и закурил. Иван спросил:
– А если бы результат был отрицательный?
– Это было бы очень плохо, – очень серьезно произнес Седой. После паузы добавил – Поймите, Иван Сергеич, мы вынуждены быть жесткими.
– А «мы» – это кто? – спросил Иван.
– А ты до сих пор не понял? – вопросом ответил Ворон. Иван, разумеется, уже догадался.
– «Александр Невский»? – спросил он. – Или «Гёзы»?
Седой сказал:
– Я отвечу на ваш вопрос так: сопротивление. Точка. Ру. Еще вопросы есть?
– Нет, – сказал Иван.
Под формальным предлогом (Доктор сказал: строгий постельный режим) Ивана по-прежнему держали в изоляции, в каземате. И, разумеется, допрашивали. Хотя, конечно, это называлось не допросом, а беседой.
Почти по-товарищески, под чаек с лимоном, Седой и Ворон работали с Иваном:
– Расскажите о себе, Иван Сергеич.
– Так что ж рассказать? Вы и так обо мне все уже знаете.
– Всего не знаем… Да и вообще – интересно, что человек сам о себе расскажет.
Иван попросил сигарету, закурил:
– Значит, так: родился в Ленинграде, в семьдесят восьмом. Мать – актриса, отец – инженер на Кировском… Окончил школу, поступил в Рязанское воздушно-десантное. Закончил в двухтысячном. Попросился в Чечню. ДШБ.[16] Старлей, командир взвода. Был ранен… награж ден. Тогда же чуть не загремел под трибунал. Уволился. А на гражданке… В общем, на гражданке чем только не занимался. Пробовал податься в бизнес – не мое. Полгода пахал телохранителем. Потом разбил «телу» рыло и ушел на вольные хлеба. Болтался, как в проруби говно. Женился. Развелся. Потом – Великая Березовая… Беспредел… Последний год пахал охранником в «Промгазе»… Все.
Иван сделал глоток чаю, спросил:
– Еще вопросы будут?
Вопросы, разумеется, были. Столько, что их задавали до вечера с перерывом на обед и ужин.
Номер части в Чечне? Кто был командиром батальона? А замом?
В каком подразделении «Промгаза» пахал? Кто рекомендовал?
Соседей своих по лестничной клетке знаешь? Назови поименно и опиши.
Что делал на рынке?
Почему ты убил эстонца? Почему вмешался?
А как же ты ушел с рынка, Иван Сергеич? Это же умудриться надо.
Что за человек Герман Петрович? Сын, говоришь, арестован? Проверим.
Адрес на Петроградской?
Иван назвал адрес. И сказал:
– У меня тоже есть вопрос.
Седой ответил:
– Слушаю.
– Я про Петровича… про Германа Петровича… Мне бы хотелось узнать: как он? Что он?.. Не арестован ли?
Седой и Ворон переглянулись. Седой сказал:
– Мы проверим.
Допрос продолжился.
А сосед, говоришь, стуканул в «гестапо»?
А где, говоришь, оставил «Ниву»? А набросай-ка, старший лейтенант, схемку. Наши люди посмотрят.
Где ты остановил поезд? А покажи-ка на карте.
Опиши этих мужиков, с которыми познакомился около Кузнечного. Как их звали, не помнишь?
