Валерий Кречетов - Путевой обходчик
Что касается темноты, то ее Елагин боялся всегда, хотя никому и никогда в этом не признавался. Боялся в пять лет, боялся в пятнадцать, боялся и теперь, когда ему стукнуло двадцать два.
Когда он задумал идти в спецназ, мать, склонная к прямым и категоричным формулировкам, сказала четко:
— Ты не продержишься там и года. Либо тебя с позором выгонят, либо…
— Либо что? — с вызовом спросил Василий.
— Либо убьют, — грустно продолжила мать.
От материных слов ему стало немного жутковато. Мысли о смерти пугали Елагина с детства. Однако отступать было нельзя.
— Не говори чепухи, — сердито сказал Василий матери. — По статистике, переходить каждый день дорогу в пять раз опаснее, чем служить в спецназе.
Отступать Елагин не собирался. Не затем он пять лет, по капле выдавливая из себя хилого заморыша, занимался боксом. Не затем он сам, добровольно, пошел служить в армию, хотя мать, будучи врачом, могла устроить ему освобождение. Не затем он два года лазил по сопкам в Ташанте, охраняя границу от косоглазых, и даже получил ранение в ногу — правда, легкое, но зато пулевое. И не затем отказался в свое время от скрипки, хотя педагоги пророчили ему блестящую музыкальную карьеру.
Он хотел быть мужчиной, и стал им. Выковал себя сам — свое тело, свою душу. И теперь не намерен был отступать.
— Я иду служить в спецназ, — заявил он матери. — Пойми, от таких предложений не отказываются. Их делают одному парню из сотни, если не из тысячи! И я оказался в числе избранных.
Мать вздохнула, погладила сына по голове и грустно произнесла:
— Лучше бы ты охранял банк или магазин. Там все-таки безопасней.
«Банк или магазин, — подумал Елагин и усмехнулся. — Сказала бы она это тем ментам, которых в Тетрабанке в упор расстреляли грабители. А одного еще и похитили. Не хотел бы я быть на его месте. Вот это позор так позор».
Он поднял руку и посмотрел на часы.
Старлей и Петров скрылись в темноте минуты три назад и до сих пор не подали никакого знака или сигнала. Елагин ждал, напряженно вглядываясь во тьму, готовый в любой момент открыть огонь по врагу — кем бы тот ни был: человеком, гиеной или сказочным чудовищем.
Вдруг что-то щелкнуло у него за спиной. Елагин навострил уши и оглянулся. Кроме голой стены и торца бочки спецназовец ничего не увидел. Но тут снова послышался щелчок, на этот раз источник звука слегка переместился — Елагин готов был голову дать на отсечение, что переместился! Не видя противника и не зная, как поступить, Василий продолжал прислушиваться.
С полминуты он не слышал ничего, кроме тихой капели — вероятно, где-то недалеко из стены сочилась вода и падала на какой-нибудь камень или рельс. И вот наконец щелчок повторился. На этот раз он прозвучал совсем с другой стороны.
Елагина прошиб пот. Щелчки стали повторяться все чаще и чаще — словно кто-то невидимый наматывал вокруг Елагина круги. А потом спецназовец услышал тихое завывание. Так ветер дует в оконных щелях. Но здесь, под землей, не было никакого ветра, да и быть не могло.
«Что за черт!» — подумал Елагин.
Он вскочил на ноги и принялся вертеться на месте, стараясь увидеть хоть что-нибудь подозрительное. Но вокруг было пусто.
«Может, мне показалось? — подумал Василий. Он был совершенно сбит с толку. — Главное — отключить воображение, — приказал сам себе. — Если я ничего не вижу, значит, ничего и нет. Привидений не существует».
И тут тихий вой повторился снова. На этот раз Елагин готов был поклясться чем угодно, что это не галлюцинация. Держа палец на спусковом крючке, спецназовец осторожно двинулся во тьму. Нужно успеть обнаружить врага раньше, чем он обнаружит тебя.
Василий, стараясь ступать как можно бесшумнее, обошел бочку по кругу и вернулся к исходному месту. Теперь вой повторялся все чаще — звучал он недолго, секунду или две, а потом прерывался, чтобы спустя какое-то время прозвучать снова.
«Может, посветить фонарем?» — подумал Елагин. Почему-то эта мысль показалась ему разумной. В самом деле, отчего бы не попробовать? Он снял прибор ночного видения и положил его на землю рядом с собой, затем вынул из-за пояса фонарь и включил. Желтый конус света осветил сырые стены, бочку, рельсы, обломки кирпичей и куски арматуры.
Толку от фонаря было немного. Елагин протянул руку за прибором ночного видения и с ужасом обнаружил, что тот исчез. Он принялся шарить рукой по земле — однако безрезультатно. Прибора нигде не было. Вой повторился, на этот раз он прозвучал совсем близко.
Рядовой Елагин вздрогнул и направил луч фонаря на звук. Однако он слишком резко крутанулся вокруг собственной оси и, споткнувшись об камень, едва не упал. На ногах он удержался, а вот фонарь выронил. Тот тихо цокнул и погас.
— Черт, — тихо проворчал Елагин, присел на корточки и попробовал найти фонарь на ощупь. Однако фонаря и след простыл. И тут Елагин явственно услышал чьи-то тихие шаги. Кто-то ходил вокруг него, а один раз он даже почувствовал, как этот кто-то дунул ему в лицо.
Елагина прошиб пот. Он попытался схватить невидимого врага руками, но руки схватили лишь пустоту. Тьма вокруг была абсолютная, без единого просвета или проблеска.
— Я вооружен, — тихо предостерег темноту спецназовец. — Лучше держись от меня подальше, слышишь?
В ответ послышался какой-то странный тикающий звук. Елагин прислушался, и у него захолонуло сердце от ужаса — тикающий звук был не чем иным, как тихим, хрипловатым смехом.
«О господи! — с тоской взмолился Елагин. — Господи, помоги мне не сойти с ума!»
Он поднял руку и, сам не сознавая, что делает, перекрестился. Затем тут же устыдился своего движения и опустил руку. В голове даже промелькнула мысль: «Слава богу, никто не видел».
Не то чтобы спецназовцы были атеистами, вовсе нет. Многие из них носили на шее цепочки с крестами и маленькими образами. Перед опасным заданием многие доставали иконки из-за пазухи, чтобы несколько секунд подержать в руке. Иконки и кресты были своего рода оберегами, и ничем больше. Они защищали в схватке с реальным противником.
Но осенять себя крестным знамением у спецназовцев принято не было. Крестное знамение — средство от нечисти: привидений, вурдалаков, вампиров, оборотней и тому подобного сказочного сброда. Никто из бойцов даже под пыткой не признался бы, что верит в эти детские страшилки.
Елагин верил. Верил с детства. Поэтому, когда услышал рядом с собой рычание, он подумал не о собаке и даже не о воображаемой гиене, сбежавшей из зоопарка и поселившейся в подземном туннеле, нет, он подумал об омерзительном чудовище, которое рыскает по подземелью, отлавливая бомжей и зазевавшихся диггеров. Подумал о желтых клыках, которые вонзаются в шею, о пылающих адским огнем глазах, о черном языке, который слизывает с шеи жертвы кровь. Все эти образы пронеслись в воображении Елагина за какую-то долю секунды.
А в следующее мгновение он вскинул автомат и дал по невидимому врагу короткую очередь. Короткую, поскольку тут же что-то невидимое — лапа, дубина, камень — поди знай что — ударило рядового Елагина по голове, и он потерял сознание.
…— Эй! — окликнул кто-то. — Елага, ты живой?
Рядовой Елагин открыл глаза и тут же зажмурил их от ударившего в лицо яркого света.
— Жи…вой, — с трудом выговорил он. Снова открыл глаза, сощурился и посмотрел на лица товарищей, склонившихся над ним. — Что случилось?
— Ты стрелял из автомата, — сухо произнес старлей. — Дал очередь. В кого ты стрелял, боец?
Елагин вспомнил все. И невидимого врага, наматывающего вокруг него круги, и странное пощелкивание, и, наконец, мягкие шаги, а вслед за ними звериное рычание. Ему даже вновь почудился оскал желтых зубов и стекающая с них кровь. Человеческая кровь. Рядовой Елагин усилием воли отогнал наваждение и тихо сказал:
— Там… кто-то был. В темноте.
Старлей приблизил свое лицо к лицу Елагина и холодно поинтересовался:
— Кто?
— Я не знаю. Я… потерял… прибор ночного…
Елагину было неловко признаваться, но он решил говорить только правду. «Правду говорить легко и приятно», — прочитал он когда-то в какой-то книжке. На самом деле это было крайне неприятно и, уж конечно, нелегко.
— Ясно, — сказал старлей. — Ну а фонарь? Где твой фонарь, боец?
Вот теперь Елагину стало действительно стыдно.
— Его я тоже потерял, — ответил он.
Старлей посмотрел на сгрудившихся возле лежащего на земле Елагина бойцов. Снова перевел колючий взгляд на Василия.
— Что ты видел, боец? — четко и медленно произнес он. — Что это было? В кого ты стрелял?
— Я не знаю. Я слышал, что кто-то ходит вокруг меня. А потом кто-то зарычал. — Елагин сглотнул слюну и добавил: — Не знаю, что это было, но точно не человек.
Старлей снова посмотрел на бойцов, на этот раз Елагин разглядел на их лицах усмешки.
