Кирилл Григорьев - Галатея
Распрощавшись с Таней, он почти вылетел в коридор.
— Ну, — поймал его за локоть Ганин. — Узнал, что хотел?
Матвей, спохватившись, несколько раз быстро выдохнул, успокаиваясь.
— Нет, — покачал он головой, стараясь изо всех сил казаться разочарованным. — Девушка действительно не в себе.
— Я же говорил, — удрученно вздохнул Роман, поднимаясь с банкетки. — После такого шока детей своих начисто забывают.
— А она помнит, — сказал Мохов. — Она помнит все, что эти сволочи с ней делали. Она говорит только об этом. По-моему, еще немного и она сойдет с ума.
— Будем чистить память, — решительно сказал Ганин и посмотрел на часы. — Я уже вызвал Тойво. Правда, сам понимаешь, толку от нее после этого никакого не будет.
— А от нее и сейчас никакого толку, — кивнул Матвей, небрежно складывая листок с заветным адресом. — И Бог с ним, с толком. Главное, верните девочку к жизни.
2Витя Горохов, старый погибший друг вернулся к Матвею совсем недавно. В одну из ночей той памятной холодной осени, когда конвой, возглавляемый Моховым, был безжалостно сожжен и расстрелян покойными братьями Ханиными. Первый раз он пришел к нему домой. Матвей уже путал тьму со светом, а в голове тяжело шумело от выпитого. Поэтому, увидев на фоне черного окна кухни знакомый силуэт, Мохов даже с каким-то облегчением решил, что окончательно свихнулся.
Потом Виктор стал наведываться регулярно. А через некоторое время Матвей уже не мыслил себя без постоянного и задушевного общения с мертвым другом.
Витя Горохов рассказывал удивительные вещи. О Князе Тьмы, сошедшем на Землю, о воскрешениях давно умерших, о каких-то артефактах. Иногда задавал вопросы и просил помочь. Конечно, не себе, а другу. Именно ему, сошедшему на Землю Князю Тьмы.
Вчера Витя поведал о бывшей девушке Князя. О ней, Татьяне Тимофеевой и о боли, поджидавшей ее сегодня.
— Ублюдки, — стиснул Матвей стакан мертвой хваткой. — Разве нельзя вмешаться, спасти? Почему всегда страдают невинные?!
— Заставить их страдать много проще, — нахмурился Витя. — Никаких затрат и усилий. Но завтра ты спасешь ее.
— Я завтра на дежурстве, — ответил Матвей.
— Вот поэтому тебе и представится шанс.
И обещанный шанс представился.
Старый добрый погибший друг уже сидел на подоконнике в туалете, когда Матвей плотно закрыл за собой дверь.
— Ты звал меня? — спросил Витя.
— Мы спасли ее, — ответил Мохов. — Конкретнее, Гарин.
— Вот как? — Горохов потер подбородок. — Молодец, Виктор Петрович. Князь будет ему обязан. И что?
Матвей достал из кармана сложенный лист.
— Она дала адрес дачи твоего друга.
— Она сообщила адрес «Полночи»? — быстро спросил Витя.
— Она сообщила его мне, — успокоил Мохов. — Через десять минут у нее сотрут память. Выборочно это делать пока не умеют, поэтому будут стерты события последних нескольких лет. Так что «Полночь» ничего никогда не узнает.
— Должностное преступление, — усмехнулся Витька.
Матвей махнул рукой.
— Меня беспокоит другое, — озабоченно произнес он. — Вполне возможно, Таня рассказала о доме людям Немченко.
— Возможно?
— Ее же пытали.
Горохов поднял глаза к потолку.
— Неожиданное осложнение, — произнес он. — И как нам спасти нашего друга?
— Ты же говорил, он людей оживлять умеет, — напомнил Матвей — А я тебе как-то рассказывал о тайном захоронении «Полночи».
— И что?
— Там такие орлы лежат — никакой Немченко не справится. Ты помнишь список?
— А это прекрасная мысль, — помолчав, сказал Витя. — Свежая и оригинальная. Ты, Мотя, — молодец, — он поднялся с подоконника. — Только что ты заработал новые бонусы у Князя Тьмы. И, кстати, очистил от боли разум невинной души.
Часть третья
Тьма возрождения
Агамемнон Рождественский
Они возились с телом почти до утра.
В три часа замотанный Агамемнон опрокинул кювету и чуть не наступил на добытый такими мучениями мозг существа. Тензор успел поймать его за ногу.
— Иди спать, — приказал он. — На сегодня хватит.
Агамемнон кивнул, сдирая с себя измазанный в зеленой крови халат. Неуверенными шагами поднялся в гостиную.
Андрей Симонов, свернувшись калачиком, спал на диване у камина. При появлении Агамемнона он поднял голову.
— Все? — спросил он, словно и не спал вовсе.
— Да, — облегченно кивнул Агамемнон, падая на край дивана. — Умаялся.
— Выпить хочешь?
— Ага.
Андрей легко поднялся.
У темного бара зазвенело стекло, и через мгновение высокий стакан оказался в руках Агамемнона. Он сделал глоток. Виски. Ну, что же, сгодится.
— Почему ты вызвался? — помолчав, спросил Андрей.
— Потому что ты не смог.
— С детства боюсь крови, — признался Симонов. — Но все же, почему?
— Видишь ли, — ответил, подумав, Агамемнон, расслабленно глядя на потрескивающий огонь в камине. — Большая любовь в наше время — редкость. Ромео и Джульетты раздавлены бытом, добычей денег и квартирным вопросом.
— Мы — нет.
— Вы — нет, — кивнул Агамемнон.
Андрей долго смотрел на огонь.
— Ты думаешь, у нас с Наташей большая любовь? — наконец, спросил он. Словно сам себя спрашивал.
«Отвечать, нет?» — подумал Агамемнон. У него не осталось сил на дилеммы.
— По крайней мере, с твоей стороны, — сказал он.
— Я не могу без нее жить, — просто сказал Андрей. — Ощущение немыслимой потери, которое существует буквально на физическом уровне. Любовь ли это? Не знаю. На ее похоронах мне стало трудно дышать. Я чуть не упал в ее могилу, так было плохо. Мне и теперь бывает плохо, но я отыскал способ не задохнуться. Воспоминания, понимаешь? Я принимаюсь вспоминать ее — и отпускает. У тебя так когда-нибудь было?
— Нет, — ответил Агамемнон с искренним сожалением. — У меня вообще со слабым полом как-то не клеится.
— А у меня клеилось, — тихо кивнул Андрей, глядя на огонь. — До Наташи. А сейчас я ни о ком, кроме нее, даже думать не могу. Может быть это болезнь?
— Может, — пожал плечами Агамемнон и допил виски. — Завидую тебе, если честно. Пережить такое сильное чувство не каждому дано. Ты счастливый человек, Андрюха. Наверное, самый счастливый из всех, кого я знаю.
— Я буду счастливым, — ответил Симонов, принимая у него пустой стакан. — В тот момент, когда Тензор поднимет ее из могилы.
2Сон получился коротким. Вначале его мучили удушливые кошмары, а потом на пороге комнаты возник Тензор и коротко бросил:
— Подъем.
Агамемнон сел на кровати. Он нашел тапочки и накинул халат.
На большом столе в гостиной была разложена какая-то карта. Вокруг нее уже стояли заспанные Гриша с Андреем. Когда Агамемнон спустился вниз по лестнице, Тензор им что-то рассказывал, водя пальцем по карте. Оба внимали.
— А я не хочу на кладбище, — донеслось до Агамемнона. — Не хочу и не поеду.
Это митинговал Григорий.
— Проснулся? — поднял голову Тензор.
— Ага, — кивнул Агамемнон.
— Он хочет, что бы мы опять на кладбище ехали, — пожаловался Гриша.
— Задача простая, — сказал Тензор. — Мне нужен материал.
— Для чего? — поинтересовался Агамемнон без эмоций.
— Для оживления Наташи.
Лицо Симонова задергалось.
— Она что, как невеста Франкенштейна будет? Из трупов сшитая? — взвился он.
— Ты дурак, сшитый из трупов, — холодно посмотрел на него Тензор. — Молчи и слушай, — он повернулся к Агамемнону. — Мне нужна охрана. В момент оживления Натальи, у нас скорее всего будут гости. Здесь, у дома мне тоже нужен заслон. А из вас с Григорием телохранители никакие. Все очень просто. Приедем, оглядимся. Кладбище посещаемое, ничего днем делать нельзя. Если успеем, то начнем либо сейчас, утром, либо вечером. Вот участки, которые меня интересуют.
— Я так понял, что и ты едешь.
— Конечно, — удивился Тензор. — Кто же их оживлять будет?
Агамемнон склонился над картой с обведенным квадратом.
— Восемнадцать могил? — быстро сосчитал он. — Зачем так много?
— Это необходимый минимум, — заявил Тензор.
— А потом их куда девать? — влез Гриша. — Я здесь не хочу с мертвяками тусоваться.
Петр вздохнул, сделал быстрое движение рукой и рот у нумизмата оказался заклеен чем-то белым. Гриша возмущенно замычал, округлив глаза.
— Их здесь не будет, — сказал Тензор.
— Я все-таки не понял, — нахмурился Агамемнон. — Ты хочешь, чтобы мы выкопали восемнадцать тел?
— Нет, Мем, — покачал головой Тензор. — Вы бы до лета трудились. Мне просто нужна ваша компания. А воскрешенные вылезут сами, не волнуйся. Просто им надо показать, как.
— А ты уверен, что они захотят стать твоими телохранителями? — оглядываясь в поисках кофе, спросил Агамемнон. — Я уже видел двух оживленных. Что-то я не заметил, чтобы Ваня и Андрей Палтус горели желанием ложиться за тебя на амбразуру.
