Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ
– Коммунист недобитый, – сказал Штефан, протягивая руку.
– Сам-то, небось, в Союзе образование получал? – спросил Сергей, отвечая на рукопожатие.
– Под Москвой.
– Научили вас на свою голову. Лечись давай.
– Убирайся домой!
Штефана увезли. Вежливо предложили Сергею следовать к подъехавшей машине.
– Таки Зимним занимался Зверь, – сказал вдогонку Сергею Горбач.
– И что?
– Я помню, что ты хотел узнать.
– Тогда – пока. – Сергей, не оборачиваясь, прошел к машине.
Хватит, наездился по заграницам, пора домой.
23 октября 1999 года, суббота, 12-30 по Киеву, Город.
Вообще-то это оформленное по западному образцу кафе называлось не «Ключевое слово». На вывеске значилось «Анис», но рука дизайнера придала буквам такое хитрое очертание, что вначале лучшими представителями нашей команды кафе было переименовано в «Анус», а затем, после одного из турниров, получило подпольное название «Ключевое слово», с нашей точки зрения, синонимичное.
Во всяком случае, описывая какое-либо неприятное для нашей команды положение, мы теперь говорим, что находимся глубоко в ключевом слове. И ужасно смеемся при этом.
Мы вообще, собравшись в полном составе, обычно редко ведем себя серьезно. И очень редко наши шутки можно назвать приличными или повторить вслух в приличном обществе.
Кафе связано для меня с воспоминаниями скорее приятными, чем грустными, поэтому, наверное, я и назначил Алиске встречу здесь. Пока я ехал в метро, пока гулял по улицам и пока сидел в кафе, дожидаясь, как обычно, опаздывающую Алиску, мысли мои немного посветлели и оживились.
В кафе было как всегда людно. Я оккупировал маленький столик в самом углу, возле второго, вечно закрытого входа. Передо мной стояла чашка чая, которая должна была примирить обслуживающий персонал с моим пребыванием в кафе.
Что со мной происходит? Или нет, точнее, что происходит вокруг меня. Ко мне обратился неизвестный мне человек и предложил работу. Бывает.
Этот человек сообщил, что знает обо мне нечто, что заставило его ко мне обратиться. Все может быть.
Этот человек действительно знает обо мне то, чего в принципе знать не должен. Это уже неприятно. Совсем неприятно. Он неприятно близко в разговоре со мной топтался вокруг того, что должен был знать только я и еще два человека. Но эти люди вряд ли стали бы действовать через посредников. Или все меняется в этом мире?
Вон даже мой чай остыл. Льдины в нем еще не плавают, но все идет к тому.
Появился у меня соблазн просто встать сейчас с металлического стульчика, на котором я сейчас сижу, и отправиться позвонить кому-нибудь из этих двух моих знакомых. Или даже обоим сразу. И задать обоим вопрос, мол, кто из вас, козлов, растрепался так? И напомнить, что я свою часть нашего джентльменского договора выполнил. И собираюсь выполнять и впредь.
А если меня просто купили? Просто наехал на меня шустрый Толик в сопровождении проницательного Фокина… Зачем? Достаточно было просто заказать мне роман, не начиная рассуждать о реальных персонажах моей первой книги, и о потенциальной угрозе для других авторов подобной писанины. И эти еще рассуждения на счет секретных военных документов…
Твою дивизию! Спокойно, Саша, не нужно так нервничать. Просто спокойно подумайте, а не хотят ли через вас обнародовать какую-нибудь пакость о потенциальном противнике?
Или все-таки, не перевелись среди конкретных пацанов мечтатели, желающие зарабатывать по-европейски, шумно и красиво? У меня слишком мало информации чтобы делать выводы. В конце концов, выходит, что Жовнер предложил самый оптимальный вариант. Месяц я покопаюсь, прикину так и так, а потом уже и решу…
Все это слишком напоминало сделку с самим собой, но не мог я просто вот так взять и отказаться от заработка. Не мог.
В кафе вошла Алиска. Я встал и помахал ей рукой. Она улыбнулась и стала протискиваться между столиками, стульями и посетителями.
Пока она шла ко мне, я успел вдруг подумать, что не стоит втягивать ее в свои тягостные размышления. И уж тем более не стоит ей рассказывать о всех моих приключениях четыре года назад. У нее и своих проблем хватает. Мне, конечно, очень хотелось поплакаться ей в жилетку, но вместо этого я заулыбался еще шире и поцеловал ее в щеку. Как обычно она опустила голову и я, как обычно, чуть не чмокнул ее в ухо.
– Что случилось? – спросила Алиска.
– У нас праздник, – натурально радуясь, сообщил я.
– Что случилось? – еще раз спросила Алиска, но уже немного спокойнее.
– Мы с тобой нашли работу.
– Какую и где? – уточнила Алиска, отдавая мне плащ и усаживаясь за столик.
– Нам заказали книгу.
– Это ВАМ заказали книгу.
– Нам, я тебя тоже беру на работу.
Алиска скептично улыбнулась. У нее очень славно получается скептическая улыбка. У нее вообще очень славно получаются улыбки, кроме тех случаев, когда она улыбается демонстративно и мне назло. Но это, слава Богу, бывает редко.
– И о чем книга?
– О войне между Украиной и Россией.
– Что я могу написать об этом?
– Почти тоже самое, что и я.
– Веселое начало.
– Зато я получил аванс. И даже смогу вернуть тебе твои сто долларов, – я полез в карман.
– А они тебе самому не нужны?
– Нет, мне дали очень много денег. Настолько много, что я могу угостить тебя чем-нибудь.
– Даже мороженным со сливками? – изумилась Алиска.
– Даже. И смею тебя заверить, что жизнь прекрасна.
– Тогда зачем так нервничать?
– А я разве нервничаю?
– Еще как. Рассказывай, что произошло.
И я стал рассказывать. Естественно не все. Адаптированный вариант моей беседы в «Туристе». Я рассказывал очень искренне и правдиво. Настолько искренне и правдиво, что Алиска мне поверила. Кажется.
Потом мы ели торт, пили чай и болтали. Я строил планы на будущее. Алиска не мешала мне их строить, иногда даже подыгрывала.
Я прочитал у кого-то из классиков: «Они просто пили чай, а в это время рушились их судьбы «.
Мы просто пили чай.
Глава 3.
«Газель» прошла таможенный контроль быстро, как на российской стороне, так и на украинской. Водитель даже не выходил из кабины – все переговоры с официальными лицами проводил сопровождающий.
Обменявшись несколькими фразами с таможенным начальством, сопровождающий аккуратно клал на стол конверт, который таможенник так же аккуратно клал в карман мундира.
Диалоги на российской и на украинской стороне практически не отличались друг от друга, только денег в украинском конверте было немного больше – во-первых, ввоз всегда дороже, а во-вторых, на Украине таможенники привыкли брать больше. Как, впрочем, и милиционеры на приграничном посту ГАИ.
Капитан милиции получил свой конверт, отошел в сторону, пересчитал купюры, удовлетворенно улыбнулся и кивнул старшине. Тот дружелюбно кивнул водителю «газели» и разрешающе махнул палочкой.
– Новенькие. – сказал водитель, когда пост ГАИ скрылся за поворотом.
– Что?
– Новенькие все на посту. А по расписанию должны были стоять другие. Прикормленные.
Сопровождающий почесал бровь:
– Мало ли что. Может, их на взятке застукали.
– Может. Тогда почему эти так спокойно взяли бабки?
– А чего им бояться? Два раза подряд не проверяют. Кроме того, если у этой братии кого и ловят, то только для галочки в отчете. Борьба с коррупцией.
Водитель одной рукой достал из «бардачка» пачку сигарет, губами зацепил одну, пачку бросил назад, из нагрудного кармана вынул зажигалку. Прикурил.
– Не знаю. Почему нас не предупредили о смене?
– Не сочли нужным.
– Не сочли… – протянул водитель и нажал на тормоз, – твою мать!
Сразу за поворотом почти поперек дороги стоял грузовик. На борту фургона сквозь грязь проступала какая-то красная надпись.
«Газель» чуть занесло.
– Что там у него?
– А черт его знает, – водитель снова выругался.
– Давай… – начал сопровождающий, но договорить не успел – возле обоих дверец кабины, как из-под земли, выросли силуэты.
– Сразу договоримся, – сказал один силуэт, – это не ограбление. И если что – мы имеем разрешение стрелять на поражение. Как информаторы вы нам не слишком нужны.
Говоривший сделал паузу, давая возможность сидевшим в кабине обдумать информацию.
