Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)
— Не говори глупостей. Сравнивать жизнь и кино смешно и наивно.
— Но ты ведь чувствуешь то же, что и я. Ясное дело, пытаешься рассуждать здраво, с медицинской точки зрения, но Лия, — Кира приближается ко мне, и в её карих глазах я вижу своё искаженное отражение. — Лия, ты сдвинулась с мертвой точки. Ты возвращаешься!
Неожиданно дверь в палату открывается. Я испуганно замираю, а Кира выпускает мои руки, выпрямляется.
Входят родители. Мама удивленно останавливается, увидев в палате гостью, а папа наоборот, не меняя скорости, обходит Киру, кровать и оказывается с противоположной от неё стороны.
— И что ты здесь делаешь? — спрашивает он, закатывая рукава белого халата. — Посещения строго запрещены.
— Я должна была увидеть её, Андрей Александрович.
— Увидела? Теперь можешь уходить.
— Да, конечно. — Кира подмигивает мне, и, не скрывая улыбки, направляется к выходу. Перед дверью она останавливается. — Я еще приду к тебе.
— Кира, — холодно отрезает моя мама, и скрещивает на груди руки. — Тебе пора.
— Я уже ухожу. До свидания Вероника Николаевна. — Она смотрит на моего папу. — До свидания Андрей Александрович.
Дверь закрывается, а я не могу дышать. В голове что-то взрывается, я плыву, летаю, падаю. Сначала мне кажется, что я и, правда, сошла с ума. Мне мерещится космос, невесомость, пелена перед глазами. Но потом я осознаю, что не вижу отчетливо из-за слез, которые покрыли глаза. Мне становится душно. Перепады настроения жутко пугают. Я ещё не отошла от шока, ведь только что вспомнила один момент из прошлой жизни, а сейчас вдруг оказалось, что моя прошлая жизнь никогда не покидала меня. Её просто надежно скрывали.
— Вы знакомы? — я произношу это так тихо, что меня трудно услышать. Смотрю на маму и чувствую, как жаром обдает лицо. — Вы знаете Киру?
— Тебе нужно поспать, Лия, — безучастно бросает она, и отводит взгляд в сторону. Тогда я поворачиваюсь к папе. Он наливает в стакан воды и готовит таблетки. На меня даже не смотрит.
— Пап, — ноль реакции. — Пап! — требовательней повторяю я.
— Давай поговорим после того, как ты поспишь, — предлагает он, протягивает стакан, но я качаю головой и отодвигаюсь.
— Нет! Хочу сейчас услышать ответ.
— Лия.
— Вы меня обманывали, — мне становится больно. Где-то в груди появляется новая рана, только на этот раз душевная. — Вы скрывали от меня то, что было важным и ценным. Я столько месяцев жила с пустотой и страхом одиночества, а сейчас оказывается, что это было бессмысленным. Ненужным.
— Милая, — неуверенно начинает мама. — Тебе нельзя общаться с этой девочкой. — Я нервно усмехаюсь и откидываю назад голову. — Серьёзно. Послушай меня: ничего хорошего она тебе не сделает и не скажет.
— Мы ведь были подругами, так? — Такое чувство, что меня накачали наркотиками. Я потерялась в пространстве, но все еще продолжаю трезво мыслить. — Поэтому она помогает мне, поэтому мы с ней быстро нашли общий язык.
— Так, Лия, — папа садится рядом и недовольно поджимает губы. — Мы твои родители, а значит, ты должна нас слушать.
— Неужели?
Я встречаюсь с его грозным взглядом и затихаю. Боюсь, что он ударит меня, хотя прекрасно понимаю, что он никогда этого не сделает.
— Мама сказала тебе больше с ней не общаться, значит, ты больше с ней не общаешься. Ещё вопросы?
— Но это не честно! Почему я должна рвать отношения с человеком, который может дать мне ответы?
— Ответы на что? — громче спрашивает он. — Разве мы не разговаривали об этом? Ты была хорошим ребенком, никуда не ввязывалась, нигде не шлялась. Училась, помогала нам, подрабатывала.
— Зачем ты лжешь мне в лицо? — испуганно кричу я. — Неужели у тебя нет ко мне ни капли уважения?
— Тема закрыта!
— Но папа…
— Поднимешь её ещё раз, и мы будем разговаривать по-другому, поняла?
Мне становится страшно. Я давно не видела отца таким злым и недовольным. Он напряжен, грозен, и я чувствую его ярость, чувствую, что он готов разодрать меня на клочья.
— Это несправедливо, — тихо шепчу я, и смахиваю слезы со щеки. — Вы же знаете, что не можете скрывать от меня правду.
— Тема закрыта, — еще раз повторяет папа, и я слышу, как расстроенно выдыхает мама. Она поворачивается ко мне спиной и выходит из палаты. — Пей. — Он протягивает мне стакан и таблетки. — Поспи. Тебе нужно отдохнуть.
Я обижено делаю то, что мне велит отец и отворачиваюсь. Не хочу его видеть.
Больше папа не говорит ни слова. Он встает и исчезает за порогом.
Глава 5. Такая любовь убьет мир
Когда я просыпаюсь, то вижу на тумбочке вазу с ромашками. Улыбаюсь и гадаю, кто мне их принес. Два года назад, я прочла книгу «Язык цветов» Ванессы Диффенбах и узнала, что ромашка обозначает силу в трудные времена. С тех пор, это мои любимые цветы, правда, знают об этом единицы.
Уже прошла неделя после аварии. Раны начинают заживать, лицо практически пришло в норму, плечо перестало болеть, и вообще мне стало гораздо лучше. Но за занавесом счастливого выздоровления кроется печаль, скука и одиночество. Кира больше не приходила. Астахов навестил меня всего один раз и то толком не нашел в себе сил поговорить. Он винит себя в произошедшем и боится смотреть мне в глаза, что кажется безумно глупым. Но Лешу не переубедить. Единственное, чему я рада, так это тому, что он уже выздоровел и выбрался на свободу. Счастливчик.
Сегодня выходной. Больница пуста. Моя соседка по палате, Ларка, уехала с родителями домой, и мне не с кем поговорить даже о погоде. Я перечитала пару книг, прорешала сотню раз билеты по вождению, и потеряла смысл в жизни. Не удивительно. Неделя в больнице отнимает его моментально.
Осталось лишь одно: мозговой штурм. Целую субботу я думала о том, что увидела, о своем воспоминании. Мне не дает покоя незнакомый голос. Иногда мне снится, что я падаю, и меня подхватывают чьи-то руки. Я превозмогаю боль, оборачиваюсь, и вижу лишь расплывчатый силуэт. Так каждый раз. Падение, загадочное спасение и тайное лицо незнакомца. Этот сон не дает мне нормально отдохнуть. Мама считает, что бессонница — это последствия ушиба головы, а я считаю, что бессонница — это последствие секретов, которые от меня скрывают. Мнения разные, но исход, к сожалению, один.
Сегодня воскресение, и я решила изменить свой обычный график действий.
Надев свитер, который мама оставила мне на случай, если я замерзну ночью, я выхожу из палаты. Коридор пуст. Я пытаюсь двигаться быстро, но получается так себе. Осмотревшись, я глубоко вдыхаю и удивляюсь своему безумию. Неужели я способна на такое?
Я пробегаю мимо регистрационного стола, и заворачиваю за угол.
Видимо, способна.
Итак, я спускаюсь на первый этаж. Тут людей чуть больше, но они не обращают на меня внимания. В свитере, я похожа на обычного посетителя, а не на больного. Осталась лишь одна проблема: на улице холодно, а у меня нет верхней одежды.
Но мне плевать.
Кто сказал, что побег это легко?
Я спокойно прохожу мимо охранника, чуть опускаю подбородок, чтобы он не заметил синяков на лице и выбираюсь на свободу. Дверь позади. Больница за порогом. Свежий воздух врезается в лицо, будоражит кровь, и я закрываю глаза, чтобы в полной мере им насладиться. Я так рада, что сегодня родители работают во вторую смену, так рада, что меня никто не заметил, так рада, что я выбралась. Обхватив себя руками, я открываю глаза и только сейчас понимаю, что мне некуда идти. Радостный огонь быстро угасает. Наверно, его потушил холод, который наглыми порывами ветра врезается в спину, ноги и живот.
Вообще, конечно, есть Астахов, его огромный дом и добрые родители. Они примут меня, я уверена. Можно, позвонить ему, попросить приехать на автобусе и забрать меня подальше от этого места. Потом вернуться в больницу, как ни в чем не бывало, и сделать вид, будто я и не выходила на свободу. А почему бы нет? По выходным лекарства не раздают, докторов отпускают. На моем этаже лишь две медсестры, и им наверняка плевать на всех, кто остался в отделении. Так что план вполне реальный и безобидный.
Я неуверенно киваю, и иду в сторону супермаркета. Там должен быть телефон. Как назло, родители лишили меня и сотового, и ноутбука, и планшета. Они сказали, что вредно держать такие вещи в больнице, но я-то прекрасно понимаю, что это лишь попытка ограничить меня от внешнего мира. Вдруг я решу связаться с Кирой? Она ведь такая злая и плохая девочка. Она очень нехорошо на меня повлияет, подаст мне неправильный пример.
Смешно, честное слово.
Когда я дохожу до магазина, у меня сводит руки. Пальцы отказываются двигаться, краснеют, немеют. Я засовываю ладони под свитер, надеюсь, что сумею набрать номер Астахова и сохранить все конечности. Какая нелепая ситуация. Не думала, что когда-нибудь попаду в нечто подобное.
