Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)
Максим неожиданно отстраняется, и растеряно выпускает меня из объятий.
— Так что, — он откашливается. — Так что можешь не волноваться.
Мне так много хочется сказать ему, но я не могу вымолвить и слова. Киваю, и аккуратно сажусь на пассажирское сидение, когда парень открывает мне дверь. Он обходит автомобиль, а я до сих пор ощущаю тепло его рук на лице, и чувствую такую дикую неловкость, будто сделала нечто плохое и запретное.
Он садится за руль, я боюсь повернуть голову в его сторону. Вдруг он увидит, мои красные щеки или заметит пот на лбу.
— Тебе холодно?
— Немного.
Он заводит машину и включает печку.
— Скажи, когда согреешься.
— Хорошо.
Дрожащими руками я пристегиваюсь. Парень нажимает на газ, и я вжимаюсь в сидение, словно в меня ударил неистовый поток ветра. Дыхание сбивается. Мы едим медленно, но мне кажется, что мы летим. Я обеспокоенно смотрю по сторонам, пытаюсь наблюдать за всей картиной, но это бессмысленно. Меня до сих пор тошнит, перед глазами вертятся дома, деревья, люди, и я не могу сфокусироваться.
— Чужачка?
— Мм?
— Ты как?
— Все нормально. — Я сглатываю и выдавливаю из себя улыбку. — Разве по мне не видно? Я в полном порядке.
— Я вижу лишь панику, — осторожно протягивает парень. — Успокойся. Я вожу машину уже пять лет. — Заметив мой удивленный взгляд, он добавляет. — Из них, три года — легально.
— Максим, всё хорошо.
— Поэтому ты сейчас порвешь пальцами моё сидение?
Я опускаю взгляд на свои руки, и испускаю громкий вздох. Ногти впились в чехол, словно одичавшие пиявки. Резко высвободив сидение, я прижимаю ладони к коленям и откидываю назад голову.
— Прости, — трудно дышу. — Прости, я не хотела.
— Ничего страшного. Может, остановиться?
— Нет, не стоит.
— Если тебе плохо…
— Прекрати вести себя так, словно я инвалид и умру через несколько дней, — серьёзно отрезаю я и смотрю на парня. — Да, мне не по себе, но это не значит, что ты должен жалеть меня или испытывать сочувствие.
— Я лишь не хочу, чтобы тебе стало хуже, — медленно чеканит Макс. — Дело не в жалости, а в банальном волнении.
— А ты не волнуйся. Я не настолько слабая, чтобы умереть у тебя в машине от бешеной скорости в сорок километров в час.
Максим усмехается, и смотрит на меня как-то по-новому. Наконец, я замечаю в его темно-синих глазах уважение. И мне льстит это. Ужасно льстит.
— И куда ты, чужачка, хочешь, чтобы мы поехали?
— Ты прав на счет моего внешнего вида, — признаюсь я и аккуратно стягиваю волосы в тугой хвост. — Выгляжу я так, словно только что восстала из мертвых. Пугать людей в кафе не стоит, так что обойдемся без еды.
— Я так не думаю.
— Не думаешь, что я плохо выгляжу, или не думаешь, что стоит обходиться без еды?
— Оба твои варианта, — он подмигивает мне. — Я что-нибудь придумаю.
— И что же? — Не ответив, парень паркуется около знака «Стоянка запрещена» и глушит двигатель. — Тут стоять нельзя. — Умничаю я.
— Я ненадолго.
— Но куда ты? — Я произношу вопрос в воздух. Максим выходит из машины, закрывает за собой дверь и скрывается за поворотом. — Отлично.
Я выдыхаю и оглядываюсь: в салоне чисто, я бы даже сказала пусто. На панели лежат диски, и я внимательно изучаю их: Nirvana, Radiohead, Би-2. Отмечаю, что вкус у парня отменный. Будь у меня машина, музыка в ней играла бы аналогичная. Неожиданно я замечаю ещё один диск. Он лежит на панели со стороны водителя. Отстегиваю ремень и аккуратно тянусь к нему. Схватывает живот, тело становится тяжелым, но я поджимаю губы и выпрямляю руку.
— Давай же.
Наконец, диск в моих руках, и я довольно откидываюсь на сидении. Он не лицензионный. Наверно выборка любимых треков. Я открываю коробку и вижу надпись: Бесстрашному. Мной овладевает интерес, убедившись, что Макса нет рядом, я вставляю диск в магнитолу, задерживаю дыхание в предвкушении чего-то приятного и ожидаю. Через несколько секунд из колонок начинает литься музыка, и я замираю, вслушиваясь в ноты. Мелодия кажется мне знакомой, но я не могу вспомнить, где я её уже слышала. Напрягаюсь, чувствую легкое раздражение. Мне всегда было сложно вспоминать подобные вещи, но едва начинаются слова, на меня снисходит озарение. В конце припева, я очарованно повторяю за певицей:
— Такая любовь убьет мир.
«Маша и Медведи». Задумчиво смотрю перед собой, и не знаю, радоваться ли мне очередному восстановлению памяти. Такое чувство, что эта песня когда-то много значила для меня, но её грустные слова не позволяют ощутить вкус счастья.
Я недоуменно переключаю трек.
С первых же аккордов, узнаю Земфиру. Тут все просто. Классика. Искала девушка парня годами долгими, дворами темными, в журналах, в кино, среди друзей. А в день когда, наконец, его нашла, просто-напросто с ума сошла.
Улыбаюсь и переключаю. В затакте словосочетание: большие города, и я уже знаю, что играет Би-2.
Данное времяпровождение очень увлекает меня. Мне так нравится угадывать мелодии, восстанавливать в каком-то смысле свои воспоминания.
В предвкушении включаю дальше, и неожиданно для самой себя — замираю. Почему-то дыхание сбивается, и ладони мгновенно становятся мокрыми. Я недоуменно делаю громче. Ещё громче. Начало песни гремит в машине, давит на меня со всех сторон, но я делаю ещё громче! Ещё! Внутри что-то растет, что-то пульсирует. Сердце неистово быстро бьется, отдает во всем теле, и я придавливаю рукой грудь: боюсь, что оно вот-вот выпрыгнет. Начинается куплет, но я до сих пор не могу понять, кто поет. Слова странные: знакомые и чужие одновременно. Я напрягаюсь. Буквально чувствую, как в голове вертятся мысли. Почему-то становится тяжело. Дышать трудно, тело наливается свинцом. Я испуганно осознаю, что теряю над собой контроль, и в подтверждение внезапно ощущаю, как судорога схватывает органы. Страх. Мне вдруг становится страшно. Я обхватываю себя руками и закрываю глаза. Думаю. Думаю. Думаю.
— Хочешь оглохнуть? — в машине вдруг появляется Максим, и я испуганно подпрыгиваю. Смеясь, он делает тише, выключает музыку, и вся атмосфера безумства испаряется. Закрыв за собой дверь, парень протягивает мне бумажный пакет из МакДональдса и улыбается. — Ужин подан.
— Вообще-то обед, — дрожащим голосом, подмечаю я и растеряно киваю. — Спасибо.
— Нашла мои диски?
— Они лежали на панели, я не сдержалась и решила прослушать.
— И как?
— Довольно-таки неплохо. — Я улыбаюсь. — На диске, который я только что слушала, написано: бесстрашному. Это ты у нас бесстрашный?
— Да. Это прозвище мне дали в стае, — гордо отвечает Макс. — Но я не люблю, когда меня так называют.
— Почему же?
— Давай договоримся: вопросы только после трапезы. — Парень откладывает свой пакет на заднее сидение и заводит машину. — Предлагаю остановиться в парке, так как здесь меня в любой момент могут оштрафовать.
— Как скажешь. — Я с любопытством смотрю на Максима и замечаю татуировку на его шее. Кобра. Хочется спросить, откуда она у него, но я сдерживаюсь. На самом деле, это первый человек, который отложил разговор на несколько минут, а не на несколько месяцев. Поэтому я прислушиваюсь к его словам и еду молча вплоть до парка.
Когда мы приезжаем, Макс паркуется под огромным деревом, выключает ближний свет и глушит двигатель. Отодвинув своё сидение чуть назад, он берет пакет с едой и принимает положение полулежа. Я бы хотела сесть так же, но мне не позволяет больная спина. Выдохнув, я прижимаю к себе ноги и откидываю назад голову.
— Не думала, что проведу выходные в твоей компании, — признаюсь я. — Очень интересный исход дня.
— Я тоже так не думал, — отрезает парень и достает огромный гамбургер. — Но жизнь — вещь непредсказуемая.
— Сожалеешь?
— Это не тот случай, чтобы сожалеть.
— А какой же должен быть случай?
— Два вопроса подряд, чужачка, — Максим жадно откусывает гамбургер и невнятно произносит. — Так не по правилам. Будем спрашивать по очереди.
— Ладно. — Я открываю свой пакет, и меня почему-то одолевает приступ счастья. Картошка фри, чикенбургер, кусочки мяса: голова идет кругом. — Максим — ты мой герой.
— Я знал, что тебе понравится.
Я искренне улыбаюсь и пробую картошку: какое блаженство.
— Задавай вопрос, потому что я хочу задать свой, — прошу я. — Ну же!
— Хорошо. — Парень думает, хмурится, а затем протягивает. — Только давай договоримся: ответ не в два предложения, а полный.
— Договорились.
— Тогда, вот мой вопрос: когда мы были под мостом, ты сказала, что не помнишь, как на твоем запястье появилась татуировка. Это последствия бурной вечеринки, или что-то другое?
Я усмехаюсь.
— Вообще-то, я потеряла память. — Гамбургер в руках парня застывает. — Прошлым летом я упала с крыши четырехэтажного здания, и, очнувшись, поняла, что абсолютно не помню целый год. Врачи сказали, что у меня амнезия.
