Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна
— Мой дорогой друг! — взорвался офицер советской разведки. — Не мог бы ты объяснить мне, с какой стати должен я отдать такой приказ?
— Потому что твой коллега прав, а я ошибался. Человек, вышедший из здания, не Карлос. Шакал находится внутри, ждет, пока кавалерия проедет мимо форта, чтобы он мог скрыться на другой машине — если кавалерия действительно есть.
— Во имя нашего почтенного Карла Маркса, объясни, как ты пришел к такому противоречивому заключению?
— Очень просто. Он совершил ошибку… Даже если бы вы могли, вы бы не стали стрелять по этой машине на дороге, верно?
— Согласен. В ней находятся четыре посторонних человека, без сомнения невинные советские граждане, которых заставили выглядеть иначе.
— Заложники?
— Да, конечно.
— Когда ты последний раз слышал, чтобы люди бежали сломя голову туда, где они могут стать заложниками? Даже если на них из двери направлено оружие, все равно один или двое из них, если не все, обязательно попытались бы скрыться за другими машинами.
— Честное слово…
— Но ты был прав в одном. У Карлоса есть контакт в этом арсенале — человек, переодевшийся в него. Это может быть просто невинный русский, чей брат или сестра живет в Париже, во власти Шакала.
— Дмитрий! — вскричал металлический голос по-рус shy;ски. — Машина выезжает со стоянки!
Крупкин нажал кнопку микрофона и отдал приказ. Естественно, они должны следовать за машиной хоть до финской границы, если понадобится, но захватить ее без насилия, связавшись при необходимости с милицией. Последним приказом было несколько раз просигналить, проезжая мимо арсенала. Не стесняясь в выражениях, агент по фамилии Орлов спросил:
— На кой хрен?
— Потому что мне было видение от святого Николая Доброго! И, кроме того, я выше тебя по званию. Выполняй!
— Тебе плохо, Дмитрий.
— Что тебе больше нравится: рапорт об отличной службе или такой рапорт, который отправит тебя в Ташкент?
— Уже иду, товарищ.
Крупкин вложил микрофон в гнездо на приборной панели.
— Процесс пошел, — сказал он отрывисто, полуобернувшись через плечо. — Если уж мне суждено погибнуть с сумасшедшим киллером или с психом, который все-таки еще имеет остатки морали, то я предпочитаю последнее. В конце концов, вопреки заявлениям даже самых просвещенных скептиков, может быть Бог все-таки существует… Ты бы хотел купить себе дом на берегу озера Женева, Алексей?
— Я могу это обеспечить, — ответил Борн. — Если я переживу этот день и сделаю то, что должен, назови цену. Я не буду торговаться.
— Эй, Дэвид, — возразил Конклин. — Эти деньги сделала Мари, а не ты.
— Она послушает меня. Его.
— Так что теперь, кто бы ты ни был? — спросил Крупкин.
— Дайте мне выбрать оружие из того, что есть у вас в багажнике, и высадите меня в траву прямо перед арсеналом. Дайте мне пару минут, чтобы добраться до места, затем остановитесь на стоянке и явно — очень явно — обнаружьте, что его машина отсутствует, и убирайтесь оттуда как можно быстрее, не жалея мотора.
— И бросить тебя там одного? — вскричал Алекс.
— Это единственный способ взять его. Только так он может попасться.
– Безумие! — выпалил Крупкин, отчего его щеки завибрировали.
— Нет, Круппи, действительность, — просто ответил Джейсон Борн. — Это то же, что было в самом начале. Один на один — только так.
— Это же самоуверенный героизм! — взревел русский, ударив рукой по спинке кресла. — Нет, хуже — это глупая тактика. Если ты прав, я могу окружить это здание целой армией!
— Он именно этого и хочет — этого я хотел бы, если бы был Карлосом. Неужели ты не понимаешь? Тогда он легко сможет уйти в суматохе — это не проблема ни для него, ни для меня. Мы оба слишком часто делали так раньше. Толпы и беспокойство — наша защита, это просто. Нож в офицера — и его форма наша; гранату в толпу — и после взрыва мы одна из бьющихся в агонии жертв — это обычное дело для наемных убийц. Поверь мне, я знаю — я стал одним из них вопреки своему желанию.
— И что ты сможешь сделать один, Бэтмен? — спросил Конклин, яростно массируя бесполезную ногу.
— Подкрадусь к убийце, который хочет убить меня — и он мой.
— Да ты свихнувшийся маньяк!
— Абсолютно верно. Только такие и выживают в этой убийственной игре.
– Безумие! — снова воскликнул Крупкин.
— Так позвольте мне; мне положено немного безумия. Если бы я знал, что вся русская армия способна обеспечить мое выживание, я бы молил о ней. Но это не так. Другого пути нет… Остановите машину и дайте мне выбрать оружие.
Глава 39
Темно-зеленый седан КГБ вырулил на наклонную дорогу, прорезанную в грунтовом склоне. Спуск был плавным. Арсенал на Кубинке окружало большое плоское пространство, по-летнему зеленое от травы. Казалось, здание выросло из-под земли, мощное коробкообразное вкрапление в пасторальный пейзаж, уродливое человеческое сооружение из тяжелого коричневого дерева с окнами-амбразурами, достигавшее трех этажей в высоту и занимавшее площадь в два акра. Как и все строение, передний вход был большим, квадратным и не украшенным, если не считать барельефных профилей трех советских солдат над дверью, несущихся в смертельные вихри сражения, держа винтовки так, что могли бы прострелить друг другу головы.
Вооружившись настоящим русским АК-47 и пятью стандартными тридцатипятизарядными рожками, Борн выпрыгнул из дальней от арсенала дверцы правительственной машины, скрываясь за ней, и нырнул в траву прямо через дорогу от входа. Пыльная стоянка арсенала находилась справа от длинного здания; одинокий ряд неухоженного кустарника ограничивал лужайку у въезда, в центре которой стоял высокий белый столб, на вершине которого безжизненно висел в безветренном утреннем воздухе советский флаг. Джейсон перебежал через дорогу, низко пригибаясь, и присел за кустами; у него было всего несколько мгновений, чтобы увидеть сквозь кусты наличие или отсутствие охранных процедур. Они казались в лучшем случае расслабленными, почти до полного отсутствия формальностей, если не беспечными. В правой стене въезда было стеклянное окошко, похожее на театральную кассу; за ним охранник в военной форме читал журнал, а рядом с ним, менее, но достаточно заметный, спал другой, положив голову на стол. Два других солдата вышли из огромных двойных дверей арсенала — оба расслабленные, беспечные, один посмотрел на часы, а другой закурил.
Вот и вся охрана Кубинки; здесь не было и не предвиделось никаких неожиданных нападений — во всяком случае, передовые посты не ожидали никакой тревоги. Это было жутко, неестественно, за пределами понимания. Шакал находился на территории военных складов, однако при этом не было никаких признаков того, что он проник туда, никакой видимости того, что где-то внутри комплекса он захватил как минимум пятерых служащих — мужчину, изображающего его самого, еще троих мужчин и женщину.
А сама стоянка? Он не понял переговоров между Алексом, Крупкиным и голосом по радио, но теперь ему стало ясно, что, когда они говорили о людях, бегущих к украденной машине, они не имели в виду передний въезд! Должен был быть выход непосредственно на стоянку! Боже , у него оставалось всего несколько секунд, прежде чем водитель комитетской машины заведет двигатель, въедет на стоянку, как можно более шумно развернется на ней и выедет, чтобы прибытие и спешный отъезд правительственной машины не мог остаться незамеченным. Если Карлос собирался совершить прорыв, это должно быть в тот момент! После стандартного радиооповещения каждое мгновение дистанции между ним и арсеналом будет все больше усложнять поиск его следов. И он , эффективная машина убийств из «Медузы», был в неправильном месте! Далее, бегущий по лужайке или по дороге гражданский с автоматом в пределах видимости военного комплекса определенно вызовет беспокойство. Какое мелкое, глупое упущение! Всего два-три переведенных дополнительно слова — и менее самонадеянный, более внимательный слушатель избежал бы этой ошибки. Всегда эти, казалось бы незначительные, мелочи! Проклятье!
В пятистах футах от него седан КГБ неожиданно загремел, вырулив на стоянку, подняв клубы сухой пыли и выбрасывая из-под колес куски камня. Времени думать не было — надо было действовать. Борн прижал АК-47 к правой ноге, стараясь по возможности скрыть его, и встал на ноги. Левой рукой он касался верхушек кустов — садовник, быть может, осматривающий своих «подопечных», или праздный гуляка, бесцельно касающийся придорожных кустов — ничего даже отдаленно угрожающего, обыденная картина; случайный наблюдатель решил бы, что он уже несколько минут шел по этой дороге, не будучи замечен.
