Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна
— Ты хочешь сказать, что Карлосу пудрили мозги? — сказал Конклин.
— Самым наглым образом, с точным расчетом — над этими данными посмеялись бы даже в самых доктринально строгих наших судах. Кто бы ни снабжал его этими мелодраматическими «разоблачениями», он делал их заведомо противоречивыми.
— Родченко? — предположил Борн.
— Вряд ли кто-либо другой. Григорий — и называю его «Григорий», хотя никогда не обращался так к нему в лицо; его всегда звали «генерал» — был стратегом до мозга костей, «выживателем», и вместе с тем — убежденным марксистом. Контроль был его девизом, фактически навязчивой идеей, и если бы он мог контролировать пресловутого Шакала в интересах Родины, — это было бы просто счастье для старика. Однако Шакал убил его характерными для него тремя пулями в горло. Было ли это предательством со стороны Шакала или Родченко просто чем-то выдал себя? Мы никогда не узнаем этого. — Зазвонил телефон, и рука Крупкина рванулась к трубке. — Да? — переключился он на русский и жестом велел Конклину прикрепить на место протез. — А теперь слушайте меня внимательно, товарищ. Милиция не должна предпринимать никаких действий — более того, они должны держаться вне видимости. Вызовите одну из наших машин без опознавательных знаков на замену патрульной, я понятно выражаюсь?.. Хорошо. Будем использовать частоту «Мурена».
— Прорыв? — спросил Борн, отойдя от окна, когда Дмитрий бросил трубку.
— Еще какой! — ответил Крупкин. — Его машина замечена на Немчиновской дороге и направляется в Одинцово.
— Это мне ни о чем не говорит. И что там, в Одинцоволе, или как там оно называется?
— Точно не знаю, но, думаю, ему эта местность знакома. Вспомните, он хорошо знает Москву и ее окрестности. Одинцово — промышленный пригород примерно в тридцати пяти минутах езды от города…
— Проклятье! — воскликнул Алекс, сражаясь с завязками протеза.
— Позволь, я сделаю, — сказал Джейсон не терпящим возражений тоном. Он присел рядом и быстро справился с толстыми полосками грубой ткани. — Почему Карлос не сменил машину? — продолжил он, обращаясь к Крупкину. — Нехарактерно для него.
— У него нет выбора. Он знает, что все московские таксисты — тихие пособники государства, и, кроме того, он серьезно ранен и, очевидно, безоружен — иначе стал бы еще стрелять в тебя. Он не способен сейчас угрожать водителю или украсть автомобиль… К тому же, он довольно быстро добрался до Немчиновки; то, что машину вообще заметили — чистая случайность. Эта дорога редко используется — что ему, наверное, тоже известно.
— Поехали отсюда! — крикнул Конклин, раздраженный вниманием Джейсона и собственной немощностью. Он поднялся, покачнулся, сердито отмахнулся от руки Крупкина и направился к двери. — Поговорить можно и в машине. Мы зря теряем время.
— Мурена, ответьте, — сказал Крупкин по-русски в микрофон, сидя рядом с водителем на переднем сиденье, держа руку на тюнере автомобильного радио. — Мурена, ответьте, если слышите.
— О чем он говорит, черт побери? — спросил Борн Алекса на заднем сиденье.
— Он пытается связаться с машиной КГБ, следующей за Карлосом. Все время переключается с одной сверхвысокой частоты на другую. Это код «Мурена».
— Что?
— Это такой угорь, Джейсон, — ответил Крупкин, глянув через плечо. — Из семейства муреновых, с пористыми жабрами, способный опускаться на очень большие глубины. Некоторые виды могут быть смертельно опасны.
— Благодарю за объяснение, Питер Лор, — сказал Борн.
— Очень хорошо, — засмеялся кагэбэшник. — Но, согласитесь, это вполне подходит. Очень немногие радиоприборы могут посылать или принимать такие сигналы.
— Когда вы его у нас украли?
— О, не у вас, совсем не у вас. Честно говоря, у англичан. Как обычно, Лондон не шумит о таких вещах, однако в некоторых сферах они далеко обогнали вас с японцами. Все этот проклятый Ми-6. Они ужинают в клубах в Найтсбридже, курят свои одиозные трубки, изображают из себя невинных овечек и шлют нам перебежчиков.
— У них тоже бывают промашки, — защищался Конклин.
— Которых гораздо больше в их «откровенных» признаниях, чем в действительности, Алексей. Ты слишком долго был в стороне. Обе стороны иногда совершают крупные ошибки, но они способны справляться с общественным мнением — мы же до сих пор не научились этому. Мы скрываем наши «промашки», как ты выразился; мы слишком печемся о нашей респектабельности, которая слишком часто покидает нас. И потом, я думаю, мы исторически моложе в сравнении с ними. — Крупкин снова переключился на русский. — Мурена, отзовитесь! Я уже почти дошел до конца диапазона. Где вы, Мурена?
— Здесь, товарищ! — прозвучал из динамика металлический голос. — Есть контакт. Как слышите?
— У вас голос, как у кастрата, но я вас слышу.
— Должно быть, это товарищ Крупкин…
— А вы думали кто — Папа Римский? С кем я говорю?
— Орлов.
— Хорошо! Ты знаешь, что делаешь.
— Надеюсь, ты тоже, Дмитрий.
— К чему ты это сказал?
— К твоему приказу ничего не предпринимать. Мы в двух километрах от здания — я въехал по траве на небольшой холм — и мы видим его машину. Она припаркована на стоянке, а сам подозреваемый внутри.
— Что еще за здание? Какой холм? Ты ничего не сказал.
— Арсенал на Кубинке.
При этих словах Конклин подпрыгнул в кресле.
— О, Боже! — воскликнул он.
— Что такое? — спросил Борн.
— Он проник в арсенал, — Алекс увидел непонимание на лице Джейсона. — Здесь это нечто гораздо большее, чем просто закрытые площадки для парадов легионеров и резервистов. Это серьезные тренировочные сооружения и оружейные склады.
— Он ехал не в Одинцово, — перебил Крупкин. — Склад находится дальше на юг, за окраиной города, лишних четыре-пять километров. Он бывал там раньше.
— Такие места должны хорошо охраняться, — сказал Борн. — Он же не может просто войти туда?
— Уже вошел, — поправил парижский офицер КГБ.
— Я имею в виду запрещенные места — такие как помещения, набитые оружием.
— Это меня и беспокоит, — продолжил Крупкин, вертя в руке микрофон. — Поскольку он был там раньше — а это очевидно, — что он знает об этом сооружении?.. кого он там знает?
— Свяжитесь по радио с арсеналом, пусть они его остановят, задержат! — настаивал Джейсон.
— А что если я попаду не на того человека? Или если он уже раздобыл оружие, и мы его спугнем? Один звонок, один недружелюбный взгляд или даже подозрительная машина на дороге могут привести к уничтожению нескольких десятков человек. Мы видели, что он натворил в «Метрополе» и на Вавилова. Он потерял над собой контроль; окончательно спятил.
– Дмитрий , — услышали они металлический голос. — Что-то происходит. Только что наш человек вышел из боковой двери с мешком за спиной и направляется к машине… Товарищ, я не уверен, что это тот самый человек. Похож, но что-то не так.
— Что именно? Одежда?
— Нет, на нем темный костюм, и его правая рука на темной перевязи… Но он двигается быстрее, шаг крепче, держится прямо.
— Ты хочешь сказать, что он уже не выглядит, как раненый, да?
— Пожалуй, да.
— Он может притворяться, — сказал Конклин. — Этот сукин сын может быть при последнем издыхании — и все равно убедить тебя, что готов бежать марафон.
— С какой целью, Алексей? Зачем здесь что-то разыгрывать?
— Не знаю, но если твой человек в машине видит его, то и он видит машину. Может быть, он просто очень торопится.
— Что происходит? — сердито спросил Борн.
— Кто-то вышел с полной сумкой и идет к машине, — сказал Конклин по-английски.
— Ради Бога, остановите его!
— Нет уверенности, что это Шакал, — перебил Крупкин. — Одежда та же, даже перевязь, но есть физические отличия…
— Значит, он хочет, чтобы мы думали, что это не он! — с настойчивостью сказал Джейсон.
— Что?
— Он ставит себя на наше место, думая, как вы думаете сейчас, и тем самым опережает ваши мысли. Он может знать, а может и не знать, что его обнаружили, что его машина замечена, но он должен предполагать худшее и действовать соответствующе. Сколько нам еще ехать?
— Учитывая, как ведет мой молодой товарищ, я бы сказал, минуты три-четыре.
– Крупкин! — вскричал голос из динамика. — Еще четверо вышли наружу — три мужчины и женщина. Они бегут к машине!
— Что он сказал? — спросил Борн. Алекс перевел, и Джейсон нахмурился. — Заложники? — сказал он тихо, будто про себя. — Он все себе испортил! — Дельта из «Медузы» наклонился вперед и тронул Крупкина за плечо. — Скажи своему человеку, пусть убирается оттуда к чертовой матери, как только машина отъедет и он поймет, куда она направляется. Вели ему не прятаться, быть на виду, чуть ли не гудеть в клаксоном вовсю, проезжая мимо арсенала.
