Питер Харрис - Красная змея
Маргарет так и не вышла замуж, хотя имела предостаточно возможностей для этого. Пьер отлично помнил самодовольного журналиста из «Дейли телеграф», готового отдать все на свете, лишь бы только она согласилась стать его супругой. Однако для женщины с шотландским темпераментом — Маргарет родилась в Кокензи, на берегах Фёрт-оф-Форт, что рядом с Эдинбургом, — такой мужчина был попросту невыносим.
Маргарет спокойно объясняла любопытствующим, что единственным желанием Роберта Бертона было раздвинуть ей ляжки. Он выше всего ставил свое эго и личные желания.
Любовью всей жизни доктора Тауэрс была история. Именно этой страсти она полностью отдавала себя.
Пьер дружил с ней с тех самых пор, как побывал в британской столице. Он восхищался умом и яркой натурой Маргарет, включая даже ее порывистость. Люди подобного склада всегда называли вещи своими именами.
Бланшар был очень доволен тем, что в их отношениях обошлось без постели, хотя такая возможность у него, скорее всего, была. Секс с этой женщиной мог бы испортить отличную дружбу, над которой оказались не властны ни время, ни расстояние.
— Марго! — Он всегда ее так называл. — Мне нужно, чтобы ты приехала в Париж.
На линии воцарилось молчание. Пьер не знал, как его истолковать, но немедленного отказа не последовало, и это было уже хорошо. Бланшар понял, что его просьба изучается, потом услышал ответ и по тону собеседницы догадался, что кое-какие шансы у него есть.
— Я не могу, Пьер. Мне очень жаль. Я уже сказала, что обещала маме несколько дней провести в Эдинбурге.
В трубке снова последовало долгое молчание. Надежды Пьера улетучивались, как воздух из проколотого шарика.
Но все-таки Маргарет задала вопрос, заставивший журналиста воспрянуть духом:
— Для чего я понадобилась тебе в Париже?
Он понял, что исход дела будет зависеть от ответа.
— Видишь ли, у меня в руках оказались любопытные документы. Думаю, материала хватит на хорошее расследование, однако нужно, чтобы мне помог кто-то вроде тебя.
— Почему вроде меня?
— Потому что история эта уходит корнями в Средневековье.
После нескольких секунд раздумий, которые показались Бланшару вечностью, Маргарет произнесла:
— В Париже найдутся люди, способные тебе помочь. Там живут самые авторитетные медиевисты. Я могу позвонить кое-кому…
Пьер ее перебил. Журналист знал, что настал момент проявить настойчивость, если он хотел увидеть Маргарет в Париже.
— Надо, чтобы документы посмотрела ты. Другим специалистам я не доверяю…
На сей раз уже она не дала Пьеру договорить.
— Неужели твоя история связана со страшной тайной? — шутливо спросила женщина.
Маргарет, сама того не ведая, подарила Бланшару очень убедительный аргумент.
— По крайней мере одно убийство из-за нее уже произошло.
— Да ты что! Средневековая история, жертвой которой оказался человек, живший в современном Париже?!
Пьер почувствовал, что настал критический момент. Ему нужно было разыграть свою самую сильную карту.
— Ты что-нибудь слышала о «Красной змее»?
Ответ последовал тотчас же:
— Это уж точно глупости! Одна из тех фальшивок, которые раздувают интриганы, безумцы и романисты ради собственной выгоды и надувательства читателей!
Шотландская кровь Маргарет забурлила. Пьер понял, что лишился своего главного оружия, и не знал, что ответить. Он хорошо знал, что эта женщина, отличающаяся взрывным темпераментом, бывает просто непредсказуема. Бланшар не мог вдаваться в научный спор. При общении с Маргарет Тауэрс этот путь был бы явно проигрышным. Пьер решил использовать последнюю возможность — воззвать к чувствам Маргарет.
— Погибла моя подруга. Ее звали Мадлен Тибо, она работала в Национальной библиотеке, возглавляла «отдел игрек», в котором хранятся редкие книги. Сегодня вечером полиция обнаружила ее труп. Мадлен задушили в ее собственной квартире. На теле жертвы убийца оставил листок пергамента с изображением красной змеи.
На линии вновь воцарилась тишина, и это подсказывало Пьеру, что слова его не пропали втуне. Маргарет обрабатывала полученную информацию. Через несколько томительных секунд она спросила:
— Что общего эта смерть имеет со Средневековьем?
— Вчера Мадлен позвонила мне, чтобы поделиться информацией о папке с документами, которая привлекла ее внимание из-за странных обстоятельств, связанных с ней. Она была убеждена в том, что за этими бумагами кроется какая-то тайна, но не предполагала, что эти поиски будут стоить ей жизни.
— Но на самом ли деле ее смерть связана с этой папкой?
— Определенно!
В действительности у Пьера не было никаких доказательств. Речь шла только о возможности, однако весьма вероятной, если вспомнить о рисунке, который убийцы оставили на теле Мадлен. Как бы то ни было, журналист подумал, что твердая убежденность в своей правоте сейчас придется как нельзя более кстати.
— Тогда рассказывай подробнее, а то я до сих пор не понимаю, что общего у этого убийства со Средними веками.
— Содержание папки, Марго. Значительная часть документов имеет отношение к Средневековью, а в этой области…
— Соблазнитель! — не удержалась Маргарет.
Пьер задержал дыхание. Он не знал, правильно ли понял ее возглас.
— Так, значит, ты приедешь?
— Нет… пока не знаю.
— Уверяю тебя, в это время года Париж выглядит просто восхитительно.
— Ну вот, пошло-поехало. Милая Франция и прочая белиберда!
— Мне известно, что ты не любишь самолеты. Я буду ждать тебя в Кале, скажи только когда.
— Погоди-погоди, я не говорила, что собираюсь приехать.
— Марго, пожалуйста! — В его голосе звучала мольба.
— Что там, в этих документах?
— Очень разнородный материал — Пьеру не хотелось рассказывать про листочки, наклеенные на картон, страницы, вырванные из книг, и машинописные тексты. — Там есть материалы по генеалогии, упоминания об основании ордена тамплиеров и о первых временах христианского владычества в Иерусалиме.
— Повтори!.. — Теперь голос медиевистки звучал как-то по-особенному.
— Есть документы о первых годах существования Иерусалимского королевства, когда крестоносцы только-только завоевали город. Там упоминается об избрании Балдуина королем, после смерти Готфрида… Готфрида… — Дальше он позабыл.
— Готфрида Бульонского, первого иерусалимского короля, хотя он и не принял этого титула, предпочитая именоваться защитником Гроба Господня. Где, говоришь, находились эти документы?
— В «отделе игрек» Национальной библиотеки Франции, там, где хранятся редкие книги и рукописи.
— Так это очень древние документы?
Бланшар прокашлялся. Он понимал, что Маргарет Тауэрс бьется уже на последних рубежах своей обороны. Если он сообщит ей подлинный возраст бумаг, то все его усилия пропадут впустую. Пьер слишком хорошо знал повадки этой женщины, способной поставить полк шотландских горцев по стойке «смирно».
— Не знаю, что и сказать. Я ведь не специалист. — Бланшар заметался в поисках ответа, не желая бессовестно врать.
— Но как они выглядят? Это бумага или пергамент? Какие чернила? Почерк?
Маргарет снова, сама того не сознавая, сильно помогла Пьеру.
— Вообще-то у меня на руках только копия, сделанная с микрофильма. Тут сложно разобрать, что к чему. У меня, по крайней мере, это не получается.
Сказанное прозвучало убедительно. Пьер решил, что настал момент плотнее закручивать гайки.
— На самом деле микрофильмов у меня два. По словам Мадлен, одна из загадок этой связки документов состоит в том, что некто по неведомым причинам произвел в них ряд изменений.
— Каких именно?
— Какое-то время назад часть бумаг исчезла, зато добавились новые документы. Кто-то в них основательно порылся.
— Да что ты несешь?! Это же просто невероятно.
— Однако дело обстоит именно так.
— Хорошо же поставлена охрана в вашей прославленной библиотеке!
Пьер знал, что решительная победа осталась за ним, несмотря на эту ироническую шпильку. Лучше всего было оставить ее без внимания, воспользоваться произведенным впечатлением и поставить финальную точку.
— Характер изменений можно отследить, сличив два микрофильма. Они были сделаны в разное время, с промежутком в несколько лет. Именно тогда содержимое папки как раз и претерпело изменения. Короче, сама посмотришь. Похоже, что чья-то неизвестная рука попыталась определенным образом скорректировать содержимое папки.
— Невероятно!
— Что верно, то верно. Вот почему моя подруга рассказала мне все, что знала об этих документах. Однако после ее гибели обстоятельства переменились. Ведь мои познания о Средневековье, как тебе известно, весьма скудны.
— Да, это потрясающая история! Что же касается скудости твоих познаний, то ты себя определенно перехвалил. На самом деле ты вообще ни черта в этом не смыслишь.
