Нора Робертс - Коллекционер
– Тебе и это удастся.
Последняя фраза стала семейным девизом. Ашу удается все.
– Сейчас все приостановлено, пока не выдадут тело. Даже тогда, даже когда похороны состоятся, ничто не кончено. Пока мы не обнаружим, кто и почему его убил.
– Вполне возможно, у копов есть версии. Но тебе вряд ли скажут.
– Не думаю, что есть какие-то версии. Уотерстон задается вопросом, не моих ли рук это дело. Ему не нравится мое общение с Лайлой.
– Только потому, что он не знает тебя достаточно хорошо, чтобы понять: ты сам нуждаешься во многих ответах, поскольку остальные только и задают тебе вопрос за вопросом. Кстати, у меня тоже завалялся один. Какая она, эта подглядывающая незнакомка?
– Она не думает об этом как о подглядывании. И ты понимаешь это, когда она объясняет. Она любит людей.
– Представляю.
– Наблюдать любит и разговаривать. Она писатель, а это означает много часов одиночества. Но вполне совместимо с работой домоправительницы. Она почти все время проводит в чужих квартирах, присматривает за ними. Такая всеобщая нянька.
– Это как?
– Ухаживает и заботится о вещах. О пространстве, о домашних любимцах других людей. Черт, она позаботилась обо мне, о совершенно незнакомом ей человеке! Она… открытая. А такие открытые то и дело попадают в истории.
– Да ты к ней неравнодушен, – заметил Люк, выписывая пальцем круги в воздухе. – Должно быть, красавица.
– Ничего подобного. Она женщина интересная и вела себя более чем прилично. Я хочу написать ее.
– Угу… неравнодушен, точно.
– Можно подумать, я неравнодушен к каждой женщине, которую пишу. Ничего подобного.
– Ты просто обязан быть неравнодушным ко всем, кого пишешь, или не стал бы их рисовать. И, как я уже сказал, она, должно быть, красавица.
– Ну, я бы так не сказал. Хорошее лицо, чувственный рот, целая миля волос цвета темного шоколада мокко, который ты подаешь в своей пекарне, но… вся прелесть в глазах. Глаза у нее цыганские, так и затягивают тебя, противоположность искренности и здравому смыслу.
– Какой ты ее видишь? – спросил Люк, зная, как работает Аш.
– Красное платье, широкая юбка, полуповорот, цыганский табор и лунный свет, струящийся через густой зеленый лес.
Аш лениво вынул огрызок карандаша, который всегда носил в кармане, быстро сделал набросок лица на коктейльной салфетке.
– Вот, приблизительно…
– Красивая. Собираешься просить ее попозировать?
– Это не кажется мне уместным.
Люк вскинул брови.
– Да, – усмехнулся Аш. – Представь себе. Приличия не слишком меня волнуют, когда речь идет о работе. Но эта ситуация… довольно неловкая. Ее термин. Неловкая! Я называл бы ее долбано-адской и гребано-паршивой.
– Смысл от этого не меняется. Семантика остается.
Аш улыбнулся.
– Да, слова есть слова. Но с нее, вероятно, довольно и меня, и копов. И наверное, она спит и видит, как бы ей в новый дом перебраться, чем скорее, тем лучше. В довершение ко всему в квартиру ее подруги вломились на следующий же вечер после того, как все случилось. Ну – это она думает, что вломились…
– Но когда к кому-то вламываются, это ясно с первого взгляда.
– Да, конечно, и я знаю эту подругу. Она управляет одной из галерей, с которыми я работаю. Лайла говорит, у нее – у подруги – украли косметику и туфли.
– Брось! – фыркнул Люк. – Туфли валяются где-то поглубже в шкафу, а косметика – в какой-нибудь сумке, о которой она забыла. Дело закрыто.
– Не знай я эту женщину – согласился бы. Она не склонна к пустым выдумкам и вообще на редкость уравновешенна.
Его мрачная понурость внезапно сменилась настороженностью.
– Черт! – процедил он, выпрямляя спину.
– Что?!
– Она везде указывает этот адрес… Лайла! Возможно, кто-то и вломился туда, но не для того, чтобы грабить. Искали Лайлу! Если узнали, что она свидетель…
– Мало тебе неприятностей, Аш? Хочется больше?
– Нет, не хочется. Я ищу их источник. Сообрази я раньше, искал бы выход. Но пойми, кто-то убил Оливера и его женщину и обставил это как убийство-самоубийство. Лайла говорила с полицией. Видела, как все происходило. А назавтра, после того как это случилось, кто-то шарит в квартире, адрес которой она указала как свой!
Люк недовольно поморщился.
– Ну, если так посмотреть… но все же странно. Что за убийца такой? Тырит обувь, косметику?
– Женщина. Может быть. Или трансвестит, желающий произвести впечатление на женщину. Беда в том, что одно с другим сходится. Надо проверить. И посмотреть, действительно ли Джули влипла…
– Джули? А мы говорим не про Лайлу? Свидетелем стала женщина по имени Лайла – или я чего-то не понял?
– Джули – это и есть подруга. И моя хорошая знакомая. Друг, можно сказать.
Люк очень медленно поставил стакан с пивом на стол.
– Джули. И галерея. Поскольку ситуация долбано-адская и гребано-паршивая, скажи, как выглядит эта Джули.
– Хочешь назначить свидание? Она джекпот, но, по-моему, не в твоем вкусе.
Аш перевернул салфетку и в нескольких точных чертах набросал легкий портрет Джули.
Люк взял в руки «произведение»:
– Высокая. Фигурка что надо. Глаза цвета техасских колокольчиков. Рыжая.
– Ты что, ее знаешь? – опешил Аш.
– Знал.
Люк сделал большой глоток.
– Я был женат на ней. Около пяти минут. В другой жизни.
– Не морочь мне голову… Или… Это Джули Брайант, которая от тебя сбежала?
– Та самая. Ты никогда не упоминал о ней.
– Она управляет галереей. Мы деловые друзья. Не встречались вне галереи. Никогда не назначали свиданий, на случай, если это тебя волнует. И это не твой тип. Обычно тебя притягивает сгусток энергии. И уж никак не бизнес-леди покруче в сфере искусства.
– Потому что у меня до сих пор шрамы.
Он ткнул пальцем в то место, где билось сердце.
– Джули Брайант. Черт возьми. Вот что я называю неловкой ситуацией, и поэтому мне требуется еще пива.
– Позже. Я должен поговорить с Лайлой. Узнать подробности этого взлома. Поначалу я как-то не обратил на это внимания. Тебе следует пойти со мной.
– Следует?
– Убийца, возможно, в туфлях твоей бывшей жены…
– Это было сто лет назад.
– Ты сам знаешь, что хочешь это проверить.
Аш швырнул на стол деньги за их заказ и пододвинул Люку салфетку:
– Пиво и карандашные портреты за мой счет. Идем.
Поскольку Лайла с утра работала и прервалась только, чтобы развлечь Томаса под один из ди-ви-ди изумительной Мейси с комплексом физических упражнений, душ ей был сейчас просто необходим.
Они с Джули еще не решили, оставаться ли им дома и навести порядок или выйти развлечься. Но поскольку уже почти половина седьмого и Джули будет здесь с минуты на минуту, стоило бы привести в порядок себя.
– Я книжный червь, – бросила она Томасу, разгибая спину. – А та веселенькая блондинка на ди-ви-ди была сущей садисткой.
Хорошо бы отмокнуть в горячей ванне.
– Нет, ванна отменяется, – пробормотала она, услышав звонок. – Но уж под душ-то на пару секунд я все же нырну.
Она подошла к двери и распахнула ее и не подумав проверить, кто там пришел.
– Ты рано. Я не… ой.
Аш. Она смотрела в его глаза, и мысли ее метались. Голова не мыта три дня, лицо без косметики, на ней спортивный топ и старенькие обтягивающие штанишки – и то, и другое с запахом пота.
Он улыбнулся ей, и она в ответ выдавила еще одно «ой».
– Мне надо было бы позвонить. Но мы были всего в паре кварталов отсюда, и я хотел кое о чем потолковать с вами. А это Люк.
С ним был кто-то, она прекрасно это видела. Просто образ шикарного парня с обалденным разворотом плеч просвистел мимо ее сознания вхолостую, когда она увидела Аша.
– Ой, – повторила она в третий раз. – Я тут поработала, а потом немножко пилатеса… впрочем, неважно, – пролепетала она, отступая, чтобы дать им пройти.
Да плевать, как она выглядит! В конце концов, они не встречаются. Главное, что он кажется менее напряженным, чем в прошлый раз.
– Рад познакомиться. И с тобой тоже.
Люк нагнулся и почесал за ухом Томаса, который деловито обнюхивал его джинсы.
– Вы работаете в полиции?
– Нет. Я не коп. Я кондитер.
– Профессиональный кондитер?
– Да. Мое заведение в нескольких кварталах отсюда. «Бейкерз Дазн».
– Бисквитики и корзиночки?!
Удивленный взрывом, Люк выпрямился.
– У нас они тоже есть.
– Нет, я хочу сказать, что ела их. Со слезами счастья. На следующий день пришла купить еще и хлеба на закваске и карамельный латте. Такое чудесное место! Вы давно его открыли?
– Года три назад.
– Я всегда гадала, каково это – работать в пекарне. Вы когда-нибудь перестаете замечать, как чудесно там пахнет и как красиво смотрятся торты, и все такое? Вы всегда хотели быть кондитером? О, простите, я задаю слишком много вопросов и даже не предложила вам сесть. Хотите выпить? У меня есть вино, холодный чай, который я наконец удосужилась приготовить, – добавила она с быстрой улыбкой для Аша.
