Филип Джолович - Стены молчания
Мой приемник не был настроен на такую частоту.
— Нет, я никогда не увлекался наркотиками.
— Карлсон принимал кокаин, — продолжал Манелли, уже недруг, а следователь. — И довольно много, за неделю он потратил на него больше, чем я зарабатываю за год. По крайней мере так считает патологоанатом. Он полагает, что у мистера Карлсона мозг превратился в желе, когда он умер. Что вы думаете на этот счет, мистер Бордер?
Ну да, Джей Джей вел себя немного странно. Я вспомнил его сумасшедшую улыбку, выражение глаз. Но я думал, что это было из-за скорости, что он просто хотел испугать меня. В любом случае Джей Джей всегда кидался из стороны в сторону, от места к месту, от идеи к идеи. Кокаин? Вполне возможно. На наших вечерах с виски он пару раз ходил в туалет, но я тоже это делал. Может, он и ходил туда, чтобы подзаправиться, я же ходил туда по нужде.
— Я не могу вам сказать, употреблял Джей Джей наркотики или нет, — сказал я. — Я никогда не видел, чтобы он употреблял их, но я не исключаю этого.
Манелли посмотрел на меня искоса и слегка улыбнулся, показывая, что не верит мне.
— Итак, вы ничего не можете сказать о пристрастии мистера Карлсона к наркотикам, ничего не можете сказать о машине. И все же вы были его другом. Я даже не знаю, что думать, — он беспомощно посмотрел на меня.
— Я сказал вам все, что я знаю, — ответил я.
Манелли открыл дипломат и достал бумаги.
— Взгляните на это, — он вручил мне толстую стопку бумаг.
Наконец-то они выложили, с чем пришли.
Это были документы на регистрацию «Макларена F1». Они были новыми, и, что гораздо важнее, там стояло мое имя. В соответствии с бумагами я был владельцем машины стоимостью в миллион долларов.
— Какого черта, — случайно произнес я вслух.
— Вы ничего не хотите нам рассказать? — спросил напарник Манелли.
— Это неправда, — сказал я, — я не владел машиной. У меня никогда не было машины в Нью-Йорке. Я сказал вам об этом. Я не понимаю.
— Откуда у вас могут быть деньги на покупку такой машины?
— Я не мог… то есть я не покупал. Странный вопрос. Я не покупал машину, поэтому мне не нужны были деньги.
— Согласно бумагам, ее купили вы.
— Бумаги неправильные. Это какая-то ошибка.
— Я бы сказал, очень большая ошибка.
— Должно быть, Джей Джей организовал это каким-то образом.
— Вы разыгрываете нас? Ваш приятель покупает фантастическую машину, регистрирует ее на ваше имя и устраивает автокатастрофу на шоссе Рузвельта.
— Я сказал вам, у меня даже нет таких денег. Я не могу позволить себе купить такую машину.
— А эти ребята думают, что у вас есть такие деньги, — сказал Манелли.
Мне в руку вложили еще одну бумагу. Это было письмо от компании «Делавэр Лоан». Она представлялась как очень серьезная компания, основанная предположительно в 1978-м и специализирующаяся на займах на престижные машины. Письмо было адресовано мне, был указан мой адрес. И в нем говорилось, что компания поздравляет меня, так как я стал их важным клиентом, и подтверждает перевод девятисот пятидесяти тысяч долларов на счет автодилера в Бостоне.
Я оцепенел.
— Это адресовано мне, — было все, что мне удалось высказать.
Манелли вздохнул, словно утомленный учитель:
— Вы быстро соображаете.
— Я никогда не видел этого. Это нереально. Где вы это взяли?
— Птичка принесла.
Я снова взглянул на письмо. В нем ссылались на приложение, в котором были расписаны сроки выплат. По-видимому, я подписал договор займа пару дней назад.
Приложения не было. Интересно, какие же суммы мне надо будет выплачивать ежемесячно по необеспеченному займу в девятьсот пятьдесят тысяч долларов? Мне казалось, что я привязан к рельсам и пытаюсь разглядеть эмблему на быстро приближающемся поезде.
— Это не может иметь ко мне никакого отношения, — сказал я с негодованием. — Я никогда не подписывал договор займа. Я даже никогда не слышал о «Делавэр Лоан», и я очень сильно сомневаюсь, что они дали бы мне в кредит такую большую сумму. Это ловкая подделка, — я швырнул письмо полицейским.
— Но вы уже оплатили в рассрочку пятьдесят тысяч долларов.
У меня было около шестидесяти тысяч долларов на сберегательном счете в «Чейз Манхэттен», и мой желудок болезненно сжался, когда я увидел следующую бумагу. Это была выписка с моего счета. Моего банковского счета. Нехотя искоса посмотрев на него, я увидел единственный счет колонки расходов. Пятьдесят тысяч долларов. В примечаниях говорилось, что этот перевод денег был связан с кредитом.
Меня ограбили. Кто-то оформил оплату в рассрочку, чтобы уничтожить меня… моими же деньгами.
— Должно быть, это Джей Джей, — прошептал я.
— Ну а теперь есть ли у вас предположения, почему он мог так поступить со своим хорошим приятелем? — ухмыльнулся Манелли. — Может быть, вы подрались? Вы переспали с его женой? Вы вылили пиво на один из его любимых костюмов? Вы обозвали его геем? Забыли о его дне рождения?
— Я не знаю. — Мне очень хотелось, чтобы они больше не говорили слово «приятель». Оно потеряло всяческий смысл, и составлявшие его звуки впивались мне в голову.
— Вы не знаете, потому что все это бред. Это была ваша машина и ваш займ. Мы знаем, что он вел машину и что он нацелил ее на шоссе Рузвельта осознанно. Мы не знаем почему, но мы предполагаем, что вы это знаете. Вы могли бы еще посмотреть на счет за издержки.
Счет за издержки, за что? Владение машиной, взятие кредита? Но у меня нет машины, и я не брал взаймы никаких денег.
— У вас есть страховка на вашу машину? — спросил Манелли.
— Зачем мне страховать машину, если я ее не покупал?
— Умник. Пятнадцать человек погибли и еще больше ранены. Много людей будут охотиться за огромными суммами денег.
— У меня теперь нет денег, Манелли, — сказал я. — И я не думаю, что пятьдесят тысяч сыграют роль. Рыболовные крючки будут висеть над озером Карлсона, а не над моим прудиком.
— Вы юрист, Бордер, — сказал Манелли. — И я полагаю, скоро уже сотни таких, как вы, будут всматриваться в эту лужу дерьма.
Он был прав. Скоро здесь начнут удить рыбку большие юридические шишки.
— Я арестован? — спросил я.
— Нет. Но держу пари, эта путаница не продлится долго. В любом случае, у нас еще много вопросов к вам.
— Мне нужно идти на работу, — сказал я вставая. — Пожалуйста, уходите. Вы знаете, где найти меня, если я понадоблюсь. Я не собираюсь никуда убегать.
— Итак, вы продолжаете настаивать, что машина не ваша? — Манелли был удивлен моим железным отказом.
— Я могу повторить, если вы не поняли меня в первый раз. Это машина не моя и никогда не была моей, — я дал полицейским понять, что хотел, чтобы они убрались с моего дивана и из моей квартиры.
— Мы выясним, что произошло, с вашей помощью или без нее, и потом припрем вас к стенке, — сказал Манелли.
— Я очень надеюсь, что вы выясните, что произошло, — раздраженно ответил я, — потому что меня уже приперли. Меня ограбили на пятьдесят тысяч долларов. Мне кажется, этот факт выпал из разговора.
— Конечно, мистер Бордер, — сказал Манелли. — мы достанем двадцать человек, чтобы заняться этим делом, — он со своим напарником направился к двери.
Я наблюдал за ними, пока они шли по коридору по направлению к лифту. Я слышал, как наручники бренчали на поясе у копа, как скрипели кобура и дубинка.
Я осознал, что гораздо большее, чем просто потеря клиентов, грозило мне. Все было поставлено на карту.
Вернувшись в гостиную, я открыл жалюзи. Дождь лил как из ведра. Внизу я увидел полицейскую машину, скорее всего Манелли, припаркованную около тротуара. Через пятьдесят ярдов, только на противоположной стороне, была припаркована другая машина — безликий седан. Прислонившись к нему, стоял человек, который, казалось, не замечал ливня вокруг. Он был лысым, и дождь колотил по его гладкой голове. Возможно, это был коп, но в штатском: серый промокший костюм свободно висел на его худощавом теле.
Возможно, это была игра моего воображения, но мне показалось, что он посмотрел на меня.
Внезапно он отошел от машины, открыл дверь и уехал на большой скорости. Через минуту Манелли с напарником вышли, сели в машину и поехали в другом направлении.
11
Думать. Мне надо было подумать. Пространство для размышлений — моя квартира. Нужна ли мне тишина, чтобы думать? Нет. Советники? Кэрол? Пока нет. Эрни Монкс? Никого из офиса. Скоро они будут уже вовсю трепаться об этом. Кто же тогда?
На телефоне моргнула лампочка, сигнализируя, что есть сообщение. Я нажал на кнопку, чтобы прослушать его.
— Я звонила тебе уже три раза, но ты до сих пор не удосужился ответить.
Мама, разговор о часовых поясах.
Я был ее радостью и ее горем. Я был ее спасательной шлюпкой, когда корабль по имени «Отец» пошел ко дну. Я был ее отчаянием, когда оставил ее, переехав в Нью-Йорк. Я был пустым стулом за обеденным столом в ее коттедже в Костволде. Я был предательской пустотой. Я пообещал ей вернуться. Позже. Предательское позже.
