Сотилиан Секориский - Путь дурака: Гарри Поттер в России (Путь дурака 1,2,3,7)
Рулон догулял до звонка, который застал его у входа в школу. Как прилежный ученик, движимый тупой программой быть таким, как все бараны, он вприпрыжку побежал по лестнице и, уже опаздывая, запыхавшись, влетел в класс.
Угрюмый и толстый учитель биологии стоял у своего обшарпанного, давно некрашеного учительского стола, как экспонат уродливого развития мужского тела. Он пристально осмотрел присутствующих учеников и задержал взгляд на Рулоне.
— Ну что, Рулонов, опять Мопассана ночью читал? — язвительно, как при любом оправдании мальца, тряся своими отвислыми щеками, прошамкал биолог. — Иди-ка скорее к доске, отвечать будешь.
Рулон медленно вылез из-за парты и, опустив голову вниз, поплелся к доске. Встав перед учителем, он словно пытался что-то вспомнить. Но эти попытки были безрезультатными.
— Да… я… — начал мямлить Рулон, — можно повторю?
— Что же ты ни черта не знаешь? — продолжил учитель, выпучивая свои маленькие маслянистые глазки. — Иди, садись, «двойка»!
Рулон покорно поплелся на свое место. Он никогда не пререкался с учителями, усвоив всем известную житейскую мудрость, что с начальством не спорят, за что имел у них многие привилегии. Все преподаватели и многие родители считали его примерным, но обиженным умом ребенком.
«Заставляют же нас учить всякую хуету, — бесился Рулон, и на черта мне нужна ента биология, лучше бы меня трахатья научил жирный черт, сука, етно было бы мне полезней, а то двояк влепил старый пидор, а мне по хуй, — думал Рул, — не хочу быть хорошим мальчиком, чтобы на меня общество навешало свое рабское ярмо, да пошли они, — злился Рулон, карябая на парте череп своей рукой.
Раздался стук в дверь, и в класс просунулась голова молодой училки в больших очках. Она работала в школе всего второй день, но уже успела познать прелести своей профессии, о чем свидетельствовала измученная физиономия. Она и отозвала Хомяка — так прозвали биолога за его отвислые щеки — в соседний класс усмирить беснующихся учеников.
Как много значат для пытливого ученика пять минут в школе.
Маленький и шустрый Михетченко злорадно присвистнул и принялся за дело. Он пробрался в согнутом состоянии между рядами и ловко сунул фугаску в портфель преподавалы, стоявший рядом с его столом. Все ребята оживились в предвкушении предстоящего веселья. Михетченко отполз и, как ни в чем не бывало, сел за парту. Через две минуты раздался оглушительный хлопок, от которого вскрикнули слабонервные девчонки, а из портфеля повалил густой и едкий дым. Все были в восторге и начали хихикать и перешептываться, поглядывая на дверь, которая со скрипом распахнулась через несколько секунд.
Изумленный Хомяк, ворвавшись в класс, застыл на месте в смешной позе. Вытерев пот, он смотрел на растрепавшийся от взрыва свой портфель. Когда очухался, бросился к нему и, осыпая проклятиями школу и ее учеников, под дружный смех учащихся стал высыпать на стол содержимое того, что называлось портфелем Хомяка.
На стол упали два грязных носовых платка, недоеденный засохший бутерброд, перочинный ножик и пачка фотографий, на которых были изображены раздетые женщины в дразнящих позах. Было заметно, что эти фотографии переснимались по многу раз и на некоторых из них было трудно определить, что изображено. Почти все вещи были испорчены или по крайней мере сильно повреждены.
Побледнев от ярости и поминутно протирая вспотевшую лысину, Хомяк начал кричать гнусавым срывающимся голосом, требуя немедленно признаться преступнику. Но в ответ раздался взрыв хохота. Он размахивал руками, запинаясь, угрожал всеми карами преисподней, что еще больше веселило учеников. Как и следовало ожидать, дураков не нашлось, зато любителей посмеяться было предостаточно. В этот момент прозвенел звонок.
Урок закончился, не начавшись.
«Чему нас тут учут, — думал Рул, — зачем нам эта алгебра, геометрия, физика, ни моим родителям, ни родственника, ни знакомым это в жизни не понадобилось. Все это, сука, собачья школа, высшее образование дурье и то все, что нужно писать, читать и считать остльное — это мусор, которым нас загружают, который все равно никто не помнит, пошло это образование в задницу, — бесился рулон, — не охота мне на него гробить лучшие годы жизни».
***
Следующим уроком была физкультура, к которой никто никогда не готовился. Ученики, громко обсуждая предыдущий урок и высмеивая Хомяка, спустились в спортзал, находящийся на первом этаже.
В коридоре к нему подошла Марианна.
— Ну что, сбыл порнуху?
— Кое-что сбыл, — ответил Рул, достал из потайного кармана и подал ей выручку.
— Ну что, растешь, — похвалила она его, — давай активней разворачивай торговлю, дорогой.
— Буду стараться, — сказал Рулон с готовностью. — Только вот у меня проблема. Цыпа сказал, что я туфтовую майку продал ему, требует четвертной — неустойку за это.
— Пусть пососет, — ответила Мэри. — Если рыпнется, то получит.
— Но тогда может быть уже поздно. Он решил мне при встрече помять фотографию.
— Ну что ж, чтоб для тебя жизнь медом не казалась. Будь под этой угрозой. Это полезно будет, чтоб ты мог творчески проявиться и понаблюдать за собой со стороны.
Тут к ним подвалила физручка и нагло спросила, обратясь к Мэри. «Что-то я тебя не вижу на уроках. Почему ты не занимаешься?» — начала возгудать она.
Рулон смотрел на них и видел, что Мэри казалась старше и зрелей тупой физручки, хотя ей было лет 40. Мэри в шикарной одежде, с пышной прической, на каблуках с презрением смотрела на физру в драном спортивном костюме, которая даже не знала, что Марианна почти каждый день занимается по три часа в секции каратэ, да еще по два-три часа утром дома, на стадионе и иногда днем, и даже ночью, постоянно работает над собой. Она же ее считала просто легкомысленной и избалованной девицей.
— У меня нет формы, — нагло ей ответила Марианна, — поэтому я и не хожу на урок.
— Так пусть тебе купят её, — бесилась физра.
— Вот это вы и скажите моим родителям.
— Пусть они придут ко мне в школу. Я тебе двойку за четверть поставлю, — не унималась она.
— Вот надо вам — идите к ним, — ответила ученица.
— Это не мне, это тебе надо учиться, — кипятилась она.
Развернувшись, Марианна пошла прочь от ебаной психопатки, так как говорить с ней было бесполезно. Рул потрусил за ней.
— Ну, ты видел эту наглость? — сказала она ему. — Устрой ей сейчас заподлянку. Ты же должен мстить за меня.
— Да, конечно, я все сделаю, чтоб сорвать урок, — побожился Руля.
Одарив его благосклонным взглядом, она удалилась до дома.
Еще на перемене, зайдя в раздевалку, пацаны стали там бесцеремонно курить и травить блатные анекдоты, щеголяя друг перед другом изощренностью. Один из хулиганов достал из портфеля простой карандаш и, с трудом найдя свободное место на исписанной стене, стал рисовать голую бабу под дружный смех наблюдателей. Тем временем в голове у Рулона созрел план действий, и, собрав несколько человек, он отозвал их за угол, где, эмоционально размахивая руками, объяснил им что-то, в результате чего все громко заржали. Не прошло и пяти минут, как они пошли осуществлять его коварный замысел.
Физручка Соня на перемене сидела в тренерской за полуразвалившимся столом и проставляла оценки за предыдущий урок в журнал. Друзья Рулона один за другим подбегали к ней с глупыми вопросами, раздражая преподавателя и выводя ее из себя. Наконец она, потеряв терпение, с разгневанным лицом выгнала всех из тренерской, подошла к двери и с грохотом захлопнула её, затем закрыла на ключ и, успокоившись, продолжила свое занятие.
Цель Рулона была достигнута. В замочную скважину немедленно затолкали несколько медных монет и с криками: «Физра попалась!» — все стали бегать по залу, футболить разными мячами и вылезать из себя, кто на что был способен.
Рулон не был любителем массовых сцен и, увидев исполнение воли своей нежной подруги, с которой физручка имела глупость вести себя непочтительно, удалился из спортзала. Он пошел по школьным коридорам, постоял у доски объявлений, посмотрел в окно второго этажа. Больше пока уроков не было.
«Вот она война учил и учеников, отцов и детей, — думал Рул, — мы, дети, находимся в рабстве у взрослых, они хотят обкорнать нас под свой шаблон, но мы не хотим этого и сопротивляемся их тупому воспитанию. Только б не перестать сопротивляться и не дать им себя завнушать. Бог с нами, хуй с учителями, — выругался Рулон».
***
Побродив по школе, он вышел на улицу. Там происходила драка. Обычное зрелище во время перемен на задворках школы. Окруженные кучкой ребят, два пацана неуклюже наносили друг другу удары, которые больше походили на легкие тычки. Наблюдатели казались активнее дерущихся. Они то и дело выкрикивали подзадоривающие реплики и бурно реагировали на каждый удар громким смехом и криками.
