Си Бокс - Синий рай (в сокращении)
Хирн не был психологом, но даже он видел, каким ударом стал уход Тая для Моники и ее матери. Мать Моники начала попивать и перебралась в Спокан в поисках постоянной работы, чтобы потом выписать к себе дочь. Моника резко изменилась, в непрестанных метаниях быстро отбилась от рук и с каждым годом становилась все красивее. Парней тянуло к ней так же, как женщин — к ее отцу. Моника выбирала обаятельных и опасных красавцев.
Хирн сделал все, что мог, не приближаясь к дочери бывшего друга. Он одобрил ипотечный кредит после того, как кредитный комитет отказал Монике, ссылаясь на ее недостаточно высокие доходы. Тайком списывал комиссионные сборы за превышение кредитного лимита по ее банковскому счету. Когда Моника превышала лимит, Хирн сам звонил ей и время от времени одалживал ей несколько сотен. Моника всякий раз искренне благодарила его.
Она нравилась Хирну несмотря на то, что раз за разом ошибалась в выборе. Влекло ли его к ней? Конечно. Как любого другого мужчину.
— Да найдут их, этих детей, — прервала его раздумья Лора. — Вот увидишь, окажется, что они загостились у кого-нибудь.
— Надеюсь, — откликнулся Хирн.
Но дело было, конечно, не только в пропавших детях. Он думал и о Джессе Роулинсе, и о том, что способа спасти его не существует. С детских лет Хирн знал, что Джесс был совестью долины — упрямый, независимый, но честный и справедливый до мозга костей. Разлад в семье Джесса — трагедия, думал Хирн и винил во всем Карен, бывшую жену Джесса. Хирн мог бы многое порассказать о Карен: о том, как рос ее личный счет в банке, пока таяли счета ранчо, о том, сколько раз и с кем она ужинала, не ставя в известность мужа. Когда Карен наконец ушла, а Джесс обнаружил, что разорен, на Хирна обрушилось чувство вины — за то, что не предупредил друга, не смягчил удар. Да, он нарушил бы принцип конфиденциальности, но поступил бы правильно — теперь Хирн ясно понимал это. Джесс так и не оправился от финансовых и эмоциональных потерь, и ему оставалось лишь ждать, когда ранчо будет продано с молотка.
Мало того, Джиму Хирну уже случалось нарушать правила, и это тревожило его больше, чем что-либо. Его собственные действия, а точнее бездействие, привели в Северный Айдахо Эдуардо Вильяторо.
Хирн припомнил свою первую встречу с Эриком Сингером, тот прилетел из Лос-Анджелеса с заманчивым предложением всего через несколько дней после того, как совет директоров постановил: банк выживет лишь в том случае, если перейдет от ссуд на нужды малорентабельного и высокозатратного сельского хозяйства к коммерческому кредитованию. Банку необходимо как можно быстрее наращивать объемы вкладов наличными.
Сингер объяснил Хирну, что ищет уединения, дешевых земельных участков и соседей, придерживающихся принципа «Живи и не мешай жить другим». Он был не первым офицером полицейского управления Лос-Анджелеса, после выхода в отставку нашедшим дорогу в Северный Айдахо, и не последним. Но в отличие от других вновь прибывших, с которыми встречался Хирн, Сингер пообещал привезти с собой небольшую, но обеспеченную группу коллег, если Хирн готов создать определенные условия.
Хирн создал эти условия. Сингер не подвел. Сам Хирн занял пост председателя совета директоров банка. Но воспоминания об этом случае неотступно преследовали его.
Под укоризненным взглядом Лоры Хирн отнес к бару пустой стакан и попросил налить ему еще.
Оперативный штаб, организованный специально для поиска детей Моники Тейлор, был развернут в конференц-зале городского совета Катни-Бей. От кабинета шерифа Кейри его отделял только коридор. Диспетчеров, сменившихся с дежурства, снова вызвали на службу — управляться с телефонами, компьютерами и факсами, а заодно с кофе-машиной и холодильником. Эрик Сингер стоял у белой доски, сжимая в кулаке разноцветные маркеры.
Ньюкерк сидел, ссутулившись, у длинного стола, и безучастно смотрел в окно. Он чувствовал себя больным, собственная кожа казалась неприятно шершавой, желудок бунтовал. У него на глазах разыгрывался сценарий, участвовать в котором он не имел никакого желания. Мысли о таких ситуациях долгие годы не давали ему спокойно спать. И язва мучала его по той же самой причине.
— Готовы? — спросил Сингер, снимая колпачок с маркера.
— Готовы, — отозвался Гонсалес, придвигая к себе большой блокнот, исписанный неразборчивым почерком. Он принялся читать вслух, а Сингер — делать записи маркером на доске.
— Когда закончим, пусть Ньюкерк сходит за шерифом, — произнес Сингер, помолчал и оглянулся через плечо: — Ньюкерк!
Гонсалес дотянулся и похлопал Ньюкерка по руке:
— Просыпайся, чтоб тебя!
Ньюкерк вздрогнул и повернулся на стуле.
— Что?..
— Я спрашивал, не сходишь ли ты за шерифом, когда я закончу, — негромко, но подчеркнуто внятно выговаривая каждое слово, повторил Сингер. — Нам надо заручиться его одобрением.
— Хорошо.
— С тобой-то все в порядке, Ньюкерк? — Сингер впился в него немигающим взглядом ледяных голубых глаз. — Ты с нами?
Ньюкерк кивнул, потом перевел взгляд на Гонсалеса и кивнул еще раз.
Заглянув в приемную шерифа, Ньюкерк увидел у стойки толстяка в коричневом костюме. Ньюкерк кивнул незнакомцу и передал секретарше, что Сингер ждет шерифа в оперативном штабе.
— В каком еще штабе? — удивилась секретарь.
— В конференц-зале. — В голосе Ньюкерка послышались резковатые нотки. — Мы временно называем его оперативным штабом — до тех пор, пока не найдем детей.
Секретарша вспыхнула и поспешила скрыться за дверью кабинета шерифа.
— Хорошо, что вы взялись за это дело, — заговорил толстяк в коричневом костюме. — Как и полагается добрым соседям.
— Что? — Ньюкерк обернулся к нему, поправил бейсболку и пригляделся. Незнакомец в деловом костюме в приемной шерифа субботним вечером выглядел настолько неуместно, что интуиция Ньюкерка подала тревожный сигнал.
— Я слышал вашу фамилию. Вы ведь из тех добровольцев, которые вызвались помочь в поисках? А раньше служили в полиции Лос-Анджелеса? — любезно осведомился Вильяторо.
— Вас интересует это дело?
Вильяторо покачал головой.
— Я здесь по другому вопросу. — Он протянул руку. — Эдуардо Вильяторо.
Ньюкерк откликнулся не сразу. Его коробило, когда латиноамериканцы произносили свои имена на испанский манер, словно щеголяя акцентом. Но на этот раз его отработанный взгляд уличного копа не подействовал. Обычно, когда Ньюкерк смотрел на собеседника вот такими неподвижными, остекленевшими глазами, тот от неловкости становился излишне говорливым.
— Я вот тоже жду шерифа, — как ни в чем не бывало объяснил Вильяторо. — А ведь уже седьмой час. Хотелось бы знать, надолго ли вы задержите шерифа и успею ли я поговорить с ним.
— О чем?
— О своем деле.
— Ладно, не хотите — не говорите. Вряд ли ваше дело по важности сравнимо с нашим.
Вильяторо улыбнулся.
— Вы совершенно правы. Я просто решаю, как быть — подождать или прийти завтра. Потому и спросил.
Этот смуглый тип вызывал у Ньюкерка отчетливое чувство неловкости, а почему — неизвестно.
— Приходите завтра, — посоветовал Ньюкерк.
Секретарша вышла из кабинета шерифа и сообщила Ньюкерку:
— Сейчас он заканчивает разговор по телефону, а потом будет в вашем распоряжении.
— Я подожду.
Вильяторо шагнул к секретарше, что-то доставая из бумажника.
— Я оставлю вам свою визитку, — сказал Вильяторо. — А завтра с самого утра снова зайду.
Секретарша приняла визитку, даже не взглянув на нее, и положила на стол. На телефонном аппарате замигала лампочка.
— Он уже отключился, — сообщила она.
Через некоторое время из кабинета вышел шериф Кейри.
— Звонили из Бойси, из ФБР, — сообщил он. — Спрашивали, готовы ли мы обратиться к ним за помощью. Я попросил подождать еще день-другой. К тому времени мы должны закончить поиски. Надеюсь, что закончим.
Ньюкерк кивнул. Это Сингер посоветовал шерифу пока не связываться с ФБР.
— Вы меня ждете? К совещанию уже готовы? — спросил Кейри.
— Да, готовы. Мы в оперативном штабе.
Ньюкерк заметил, что во время этого разговора Вильяторо молча ускользнул.
— Ну что ж, идем… — Кейри вздохнул так тяжело, словно держал на плечах весь мир.
— Шериф… — окликнула его секретарша.
— Можете идти домой, Марлин.
Ньюкерк задержался в приемной, дождался, когда шериф направится по коридору к конференц-залу, а Марлин, наводившая порядок на столе, отвернется, и ловко стянул визитку Вильяторо.
Зеленым маркером Сингер аккуратно вывел на доске «Хронология», а под заголовком перечислил все известные события и когда что свершилось. Накануне днем, в пятницу, детей отпустили из школы пораньше, следовательно, они покинули ее примерно в полдень. В промежуток с 12:00 до 15:35, когда почтальонша Фиона Притцл высадила их возле Сэнд-Крика, дети, вероятно, успели побывать дома, забрали удочку с жилетом и убежали. Моника Тейлор начала беспокоиться из-за отсутствия детей в 17:30. Ее ссора с Томом Бойдом произошла в 18:00. Два часа спустя, в 20:00, Моника позвонила шерифу. Бойд покинул бар «Сэнд-Крик» в 23:30, и с тех пор этого человека больше никто не видел.
