Си Бокс - Синий рай (в сокращении)
— У нас сотни новых счетов, как минимум четверть из которых открыли приезжие из Калифорнии. Поговорите с шерифом — его фамилия Кейри. Если докажете необходимость подобных действий, он направит вас к судье, а тот выдаст санкцию. В противном случае я ничем не смогу вам помочь.
В кабинете повисло неловкое молчание. Наконец Вильяторо захлопнул дипломат и поднялся.
— Благодарю вас, мистер Хирн, — произнес он.
Хирн пожал ему руку.
— Желаю вам удачи. И добро пожаловать в Катни-Бей.
— Спасибо. Надеюсь, этот разговор останется между нами?
— Конечно, — кивнул Хирн, провожая Вильяторо до двери. — Конечно, только между нами.
Попрощавшись с Вильяторо, Джим Хирн закрыл дверь своего кабинета и устало привалился к ней спиной.
Крепко зажмурившись, он принялся старательно дышать. Вильяторо застал его врасплох. Несколько лет назад было время, когда мысли о том, что́ он натворил, или, точнее, чего не сделал, не давали Хирну спать по ночам. Но как всегда бывает, постепенно волнения улеглись. Он думал, что эти заботы навсегда остались в прошлом, ведь до сих пор ему удавалось выходить сухим из воды. Но, как оказалось, он напрасно позволил себе расслабиться.
Оскар Суонн припарковал свой пикап за белым фургоном канала «Фокс Ньюс» и поспешно вышел из машины. Он сразу понял, что происходит, и, главное, сообразил, что надо вмешаться как можно скорее. Измученная, растерянная Моника Тейлор стояла перед своим домом на газоне. Какой-то парень устанавливал перед ней на треноге видеокамеру. Возле фургона тощая блондинка поправляла прическу, глядя в ручное зеркало.
Он едва не опоздал. Напрасно он потратил столько времени, принимая душ, бреясь и выбирая свежую одежду. Но к Монике он до сих пор был неравнодушен. Второй такой же привлекательной женщины не найти во всем Катни-Бей. В отличие от Сингера и Гонсалеса, Суонн не выносил одиночества и не желал довольствоваться компанией своих свиней.
Суонн решительно двинулся к фургону.
— Никаких интервью! — заявил он корреспондентке «Ньюс».
Блондинка возмутилась:
— То есть как это никаких интервью? Я уже спрашивала у нее, она согласилась.
— Сожалею, но ничего не выйдет. Я из оперативной группы при ведомстве шерифа. — И он предъявил заламинированную табличку на ремешке, которую изготовили для него сегодня утром. — Хотите взять интервью — получите разрешение у шерифа Кейри. Кстати, через несколько часов он проводит пресс-конференцию.
— Послушайте, но… — сказала вслед ему корреспондентка, однако он уже отошел.
Суонн встал между камерой и Моникой.
— Оскар, что происходит? — спросила Моника.
Он понизил голос.
— Моника, это неудачная затея. — И он объяснил, что оперативный штаб принял решение направлять все запросы об интервью в ведомство шерифа, чтобы выдавать информацию дозированно.
— Но зачем? — Моника изумленно раскрыла глаза.
— Только цирка нам и не хватало, — объяснил он. — Информацию надо держать в тайне и выдавать под строгим контролем. А если человек, у которого сейчас твои дети, посмотрит эту программу новостей? Ему совсем незачем знать, в каком направлении ведется расследование. А ты можешь невольно проговориться, сказать что-нибудь, что поможет ему скрыться от нас. И потом, нельзя допустить, чтобы интервью отпугнуло его, если он собирается связаться с тобой. — Суонн указал на корреспондентку. — Она всего лишь гонится за сенсациями, поверь нам, Моника. А мы исходим из твоих интересов и интересов детей.
Судя по выражению лица, Монику он не убедил, но она сказала корреспондентке: «Как-нибудь в другой раз», повернулась и направилась к дому. Следом за ней в дом вошел Суонн.
Джесс Роулинс притормозил возле своего почтового ящика, достал почту и бросил ее на сиденье рядом с собой.
Переодевшись в рабочую одежду и сменив новенький «стетсон» на старый, захватанный и пропитанный потом, Джесс сунул в задний карман плоскогубцы и оседлал Чили. Холодный, тяжелый камень возник у него в животе, пока он взбирался на сланцевый кряж над ранчо, к северу от ближайшего луга.
Еще в детстве Джесс изучил каждый дюйм ранчо, побывал повсюду, куда только мог добраться верхом. До сланцевого кряжа было всего 150 ярдов. Как одинокий клык на фоне горизонта, он был виден с веранды и с шоссе, но каменный выступ скрывал из виду его противоположный склон. Это место идеально годилось для того, чтобы наблюдать, оставаясь незамеченным.
Мальчишкой Джесс часто представлял себе, как приходит на помощь своим близким и спасает их от напастей — индейцев, беглых каторжников, коммунистов. Со своего наблюдательного поста за сланцевым выступом он, вооружившись палкой от метлы, целился в воображаемых врагов и поражал придуманные мишени, едва они появлялись из-за деревьев и въезжали в открытый двор ранчо. Джесс видел, чем занята на кухне мать, а она не видела его. И понятия не имела, что в эту минуту сын спасает и ее, и все ранчо. А если положение становилось отчаянным, он вскакивал и с воинственным криком несся вниз по склону, петляя и пригибаясь под пулями врагов. К тому времени, как он добегал до дома, ему удавалось расправиться с последними злодеями, несмотря на полученные в бою смертельно опасные раны.
Много лет спустя он показал свое излюбленное место на кряже сыну, Джессу-младшему. Не то чтобы Джессу хотелось, чтобы мальчишка играл в те же игры: он просто надеялся, что сын оценит живописный вид, открывающийся сверху. Сын огляделся, пожал плечами и спросил у Джесса, когда же наконец обед.
Постояв, Джесс начал спускаться со сланцевого кряжа, поглядывая на новорожденных телят с коровами на обнесенном оградой лугу. Он объехал стадо, пересек корраль наискосок и двинулся вдоль ограды вверх по холму. Там между двумя столбами провисла колючая проволока, образовалась дыра размером как раз для теленка. Джесс спешился, подтянул проволоку и заново закрепил ее крюках, вбитых в столбы. Покончив с работой, он прошелся вдоль изгороди, пиная столбы, чтобы убедиться, что они не подгнили у основания.
Тут-то он и увидел яркий клочок, повисший на колючках.
Наклонившись, Джесс рассмотрел его. Обрывок какой-то желтой ткани шириной полдюйма и длиной дюйм. Не разлохмаченный, не выгоревший — значит, он здесь недавно. Может, кто-то из поисковой команды зацепился за изгородь, пройдя слишком близко от нее. Но Джессу вдруг вспомнилось описание с плаката о поисках девочки и ее брата: когда Энни Тейлор видели в последний раз, на ней был желтый свитер.
И сразу же в грязи у ограды он заметил два отпечатка ног, один из которых оставила маленькая кроссовка. Второй, чуть побольше, был следом босой ступни.
Выпрямившись, Джесс посмотрел в сторону ранчо, куда были направлены следы. Они указывали на его амбар.
— Кто-то идет, я слышу, — прошипела Энни и зажала ладонью рот Уильяму, прервав его бесконечные жалобы на голод. Уильям заерзал и попытался оттолкнуть руку сестры, но вдруг замер: он тоже услышал хруст гравия на дорожке у амбара.
Прошлой ночью спрятаться в амбаре пришло в голову Энни — после того как они перебрались через ограду из колючей проволоки. Спускаясь с холма, они увидели, как блестит в голубоватом свете луны крыша амбара внизу, на лугу. Поодаль стоял и дом, но стучаться в чужие двери Энни не хотелось. После того что случилось в доме мистера Суонна, она уже никому не верила.
Держась за руки и стараясь не оставлять следов на гравии, брат и сестра прошли по двору ранчо. К счастью, в амбаре было пусто, если не считать крутобоких коров, которые смирно стояли в стойлах. Половину амбара занимало колючее сено в тюках, штабеля которых доходили до потолочных балок. Энни и Уильям карабкались с одного тюка на другой, пока не взобрались на вершину горы из сена. Оттуда Энни был виден весь амбар и двери.
— Надо устроить гнездо, — сказала она Уильяму.
— Назовем его фортом, — предложил он.
— Ладно, пусть будет форт.
Тюки были тяжелыми, но не настолько, чтобы вдвоем не удалось поднять их и уложить в ряд вокруг облюбованной норы.
Уильям валился с ног от усталости, но Энни все-таки уговорила его спуститься туда, где она видела упряжь. Вдвоем они перенесли в форт несколько найденных конских чепраков и полотнище брезента, и Уильям уснул прежде, чем Энни успела укрыть его. Сама она совершила еще одну вылазку и быстро вернулась, прихватив вилы — одни обычные, короткие, другие для сена, с длинными, изогнутыми зубьями. Короткие вилы теперь лежали у нее под рукой. Длинные — чуть подальше.
Энни спала чутко, вздрагивая от каждого шороха. В голове у нее по-прежнему вертелись события прошедшего дня.
Большая дверь отъехала в сторону, в амбар хлынул дневной свет. Грохот железной двери напомнил далекий раскат грома. Уильям разом открыл глаза, и Энни поспешила зажать ему рот ладонью.
