Кирилл Григорьев - Галатея
Я попросил доказательств. Доказательства были с ним, в багажнике машины на стоянке. Там оказалась мертвая собака, холодная, как лед, смерзшаяся в застывшее полено.
Тензор склонился над трупом, проделал сложные пассы руками, что-то зашептал на странном языке.
И ты не поверишь, Ната! Мертвая собака вдруг ожила! Вначале задергались лапы, потом проснулся хвост, а затем она подняла голову, навострив уши. И пока я столбом стоял возле багажника, ожившая тварь спрыгнула, обнюхала мои ботинки и, отбежав до ближайшего дерева, совершила свои собачьи дела.
— Пес вчера был сбит лесовозом, — пояснил мне Тензор. — Утром ребята, — он кивнул на своих спутников, — на дороге нашли. Надеюсь, этого достаточно?
И я окончательно поверил.
Я стоял у его машины и тихо про себя молился.
— Когда? — спросил я. — Когда ты оживишь мою…девушку?
— Скоро, — отвечал мне мой Бог. — Очень скоро.
Уже у него в гостях я увидел календарь с обведенной красным датой. Календарь лежал на столе в гостиной, и я почему-то сразу подумал, что это обведенное число и есть дата нашей встречи.
Действительно скоро. Ты не поверишь, осталось всего…
Любимая, прости, меня зовет ОН. Ему требуется моя помощь в каком-то деликатном деле. Конечно, я помогу. Конечно, я сделаю все для твоего возвращения.
Потому что, я верю, — все пройдет нормально.
Я верю, что мы снова будем вместе.
Я верю, что теперь уже навсегда.
Виктор Гарин
К гаражному кооперативу они, проклиная пробки, подъехали уже в сумерках.
— Ну и помойка! — удивленно воскликнул Сергей. — Я не знал даже, что в Москве такие места есть!
Дорога упиралась в старые металлические гаражи. Крыши кое-где просели под тяжестью снега. Вокруг, насколько хватало глаз, были только покосившиеся двери, ржавчина, облупленная краска. Перед ними был апофеоз запустения, разрушения и тлена.
— Есть места и похуже, — сказал Гарин, останавливая джип. — Ты вот что, приляг и поскользи. А я выйду, осмотрюсь, прогуляюсь.
Скольжением называлась техника отделения ментальной оболочки от физической. Ею Сергей давно овладел в совершенстве. Нематериальное «я» могло проходить сквозь стены, летать и даже дразнить приходящих в исступление животных. Собаки чуяли чужое присутствие, бесились, лаяли, но сделать, конечно, ничего не могли.
— Ладно, — кивнул Ивлев. — Ты только осторожнее.
Гарин вылез из прогретой машины на хорошо утрамбованный снег.
Быстро смеркалось. Небо над головой было черно-синим, чистым, почти прозрачным. Кое-где уже нерешительно поблескивали звезды. Приближалась холодная зимняя ночь, с хрустом заледеневшего снега, лютым морозом и замерзающим в воздухе дыханием.
Он тщательно застегнул дубленку и поднял воротник.
Ну, что же, посмотрим, подумал Гарин, чувствуя, как холодные щупальца осторожно пробираются по рукавам к телу.
Он почему-то вспомнил свою армейскую бытность, когда, в карауле, им выдавали необъятные тяжелые тулупы, неудобные ватные штаны и высокие негнущиеся валенки. Ходить в этой сбруе было практически невозможно, но как удобно в ней было спать! Виктора приводили на пост и, едва разводящий со сменой удалялся на приличное расстояние, он заваливался в снег, моментально вырубаясь. Главными на объекте, конечно, были собаки. Приближение людей они чуяли за версту и принимались исступленно лаять. Поэтому Гарин, выдвигаясь на пост, всегда с собой прихватывал большую горсть сухарей. Может быть, именно благодаря такой крепкой дружбе с местными шавками, его не разу не вытаскивали за шиворот, пригревшимся в очередном сугробе, забившим на караульную службу и совсем позабывшим про автомат.
Эх, подумал Виктор мечтательно. Сейчас бы сюда тот тулупчик! И валенки, которые, несомненно, тоже бы не помешали.
Он заставил себя сосредоточиться на дороге.
Суда часто приезжали. Судя по отпечаткам шин, большие и тяжелые грузовики. Впрочем, были и легковушки.
Виктор прошел через разломанные ворота, настороженно оглядываясь по сторонам. Здесь могли быть дикие собаки, одичавшие в большом мегаполисе и превратившиеся в городских волков. Гарин много слышал о таких нападениях, поэтому, сделав еще несколько шагов, он достал пистолет и снял его с предохранителя.
— Серега, ты как? — мысленно спросил он.
— Проверяю, — рассеянно отозвался телепат. — Левая сторона.
— Я тогда тронусь по правой, — сказал Гарин.
— Идет.
Жаль, что я не прихватил фонарик, подумал Виктор. Жаль, что его у меня вообще нет в машине. Минут через двадцать придется двигаться в полной темноте. И тогда какой из меня разведчик? Никакой. А ведь где-то здесь, если мы правы, могут быть двое.
О столкновении в кафе и его результатах ему сообщил по дороге Тарас.
— Девушку увезли, — вздохнул он. — Если это Немченко, то, сам понимаешь, она вполне может оказаться там же, в гаражах, вместе с его племянником.
— Это совсем недалеко до кафе, — согласился Гарин.
— Поэтому, внимательнее, Вик. Максимальная осторожность. Жаль, отправить к тебе некого.
— А Кравченко?
— Барс застрял в пробке, а Толя занимается Житцовым. Они его около дома сторожат.
— Думаешь, появится человек-факел?
— Почти уверен.
Так что, вполне возможно, что моей помощи ждет Тимофеева Таня. И хотя, Немченко никогда не слыл беспредельщиком, черт его знает. Люди склонны меняться к худшему. Она, конечно, испугана, молится Господу и не знает, кто выступит его посланником. Будет очень удачно, если им окажусь я.
Он свернул на правую линию темных молчаливых гаражей, рядом с покосившейся «Доской объявлений». Под растрескавшимся стеклом белели рваные бумажки. Продается, сдается… Продаю… Снег скрипел под его подошвами. И это был, наверное, единственный различимый звук в холодной пустоте и сгущавшемся мраке.
Гараж номер «119» увидел номер на воротах Виктор. 120, 121…
Ряды металлических дверей плавно уходили влево.
— Ничего, — разочарованный Сергей возник в его голове. — Иду к тебе на правую сторону.
— Дерзай, — невольно кивнул Гарин.
— А ты чего так нахохлился? — ехидно поинтересовался Ивлев. — Холодно что ли?
— Ага, — буркнул Гарин. Ноги в районе колен уже совсем промерзли. — Сколько сейчас градусов, интересно?
— Я смотрел перед вылетом — минус пятнадцать. Хорошая зимняя ночь.
— Прекрасная, — хмыкнул Виктор. — Только я лето больше люблю.
145,146…
— Вик! — воскликнул Ивлев.
Гарин замер.
— Что? — спросил он.
— Я нашел, — голос Сергея изменился.
— Палтуса?
— Девушку, — незнакомым голосом ответил телепат. — За поворотом, третий гараж слева. Быстрее, Вик, ты еще успеешь!
Гарин рванулся.
— Она одна? — на бегу спросил он. — А Палтус где?
— Рядом никого нет. Ее бросили, Вик! Ее…
— Подбери сопли! — рявкнул Виктор. — Проверь Палтуса! Быстро!
Он бежал, чудом сохраняя равновесие на скользком укатанном снегу.
Не может быть, думал Виктор. Не может быть, чтобы Немченко приказал ее пытать, насиловать, мучить. Он не такой, у него же есть стержень. Девчонка не причем, это все знают! Она…
— Остальные гаражи пусты, — сообщил Сергей.
— Быстро возвращайся в машину, — говорить было трудно. Обжигающе холодный воздух раздирал легкие. — Гони ее сюда, в темпе!
Гарин вылетел на другую сторону, зацепившись, чтобы не упасть, рукой за металлический угол. Ноги протащили его по инерции дальше. Так, быстро считал Виктор. Первый, второй… вот он! Черные, едва прикрытые ворота, облезлый навесной замок, тьма внутри. Он вцепился в тяжелую створку. Дверь с оглушающим скрипом поползла в сторону.
Гарин остановился на пороге, пытливо вглядываясь в темень.
Где же ты, Таня? Где тебя искать, девочка?
Виктор полез по карманам в поисках зажигалки. Один карман, второй, черт, да где же она! Пальцы замерзли и плохо слушались.
Сейчас, Танюш, потерпи, бормотал внутри Гарина какой-то незнакомый голос. Я уже здесь, сейчас.
Позади него рыкнул джип и ослепительно вспыхнули фары.
Серега, хлопнув дверью, выскочил из машины, а Виктор сейчас же увидел девушку. Он замер, всматриваясь и не веря. Руки его выронили найденную, но теперь бесполезную зажигалку. От ослепительной ненависти ему на мгновение стало жарко.
Такого зверства Гарин не видел уже очень давно.
2Виктор вытащил едва прикрытое мусором посиневшее тело. Его взгляд заметался по страшным ранам. Рубцы, рубцы, рубцы. Совсем свежие, едва схватившееся на морозе. Почерневшие.
— Да что же это?! — открыл рот Сергей.
— Чего встал, как столб?! — заорал Гарин, срывая с себя дубленку. — В офис звони! Что ей вколоть, чтобы выжила?!
