Ян Валентин - Звезда Стриндберга
Все, по его словам, было сделано не так: газеты нещадно переврали его слова, особенно по части технических деталей погружения, так что сам Эрик Халл предстал в невыгодном свете – будто он ничего не понимает в дайвинге.
А когда он попытался поправить этих чертовых писак, они даже слушать не захотели. Они что, не заинтересованы, чтобы все было правильно? Или как?
К тому же он успел рассказать далеко не все, это было только начало.
Только кому рассказывать? Есть ли среди вашей братии хоть один достойный человек?
Возьмите хоть ваш «Далакурирен». Они даже репортера послать не позаботились… Никакого уважения к своей профессии… да какие они профессионалы? Так, журналюги…
Потом Халл пустился в длинные рассуждения о профессионализме. Настоящих профессионалов почти ни осталось, ни в одной профессии… вот он работал электриком в Фалуне, все то же самое…
Девушка-фотограф согласно кивала, вставляла одобрительные словечки, просила подлить кофе – в общем, старалась как могла. Халл, очевидно, неправильно истолковал ее дружелюбие. Он неожиданно спросил, как складывается ее личная жизнь. Тогда она показала на пустую чашку, решительно положила руки на стол и попросила показать место, где свет был бы получше.
– Пойдемте, я покажу свой гидрокостюм, вы же все равно захотите его щелкнуть.
Он слегка отодвинул стол, и девушка с трудом вылезла из своей клетки.
Оказывается, в лоскутном коридорчике была еще одна дверь – низкая, зеленая, в деревенском стиле. Она вела в довольно большую комнату, освещенную послеполуденным солнцем. За окнами газон, а сразу за забором густой сосновый бор.
– Как красиво, – сказала она.
– Это мамаша, она занималась домом. Мы здесь каждое лето проводили. Здесь все, как было при ней.
Девушка кивнула.
– Место – первый сорт. Вон там, смотрите, спустился к реке – и купайся на здоровье. И мостки есть. В этом году нормально, а то иногда зацветает – в воду лезть неохота.
Гидрокостюм висел на специальной вешалке на приоткрытой двери в торце комнаты, напоминая фигуру человека без головы.
– Ваши обычно просят его надеть…
– Нет, спасибо. Мы хотим рассказать побольше именно о вас, а не о дайвинге. Поэтому и снимки должны быть очень личными… Может быть, в кухне… или есть другое место, которое вам нравится…
Он кивнул и приоткрыл дверь с висящим на ней гидрокостюмом. Из спальни пахнуло застоявшимся перегаром. Неубранная постель, разбросанные на несвежей простыне глянцевые журналы, мерцающий экран компьютера…
– Кухня, пожалуй, лучше, – сказала девушка и поежилась.
Они пошли в кухню, и она опять почувствовала на пояснице его руку.
Освещение в кухне ее устроило. Тонкие льняные шторы будут работать как фильтр, подумала она. Это то, что нужно… Как там сказал практикант? Будничные, уютные фотографии. Эрик Халл сидит у окна, подперев рукой голову. Замечательно!
Она работала молча. Довольно долго никто вообще не произнес ни слова. Слышно было только ее дыхание, когда она меняла ракурс, и ритмичное кряканье затвора.
– Ты-то, похоже, знаешь, что делаешь, – переходя на «ты», сказал дайвер.
Девушка бегло улыбнулась. Еще два-три снимка.
– Знаешь… – продолжил он. – Тут такая история… я мог бы тебе рассказать… все не так просто…
– Угу, – сказала она и нажала кнопку затвора.
– Ты, похоже, не из болтливых… я имею в виду, умеешь держать язык за зубами, если тебя просят помолчать.
– А то, – сказала она, закрыла объектив крышкой и опустила камеру на живот. – И что это за история?
– Может, оно и глуповато, но… там, в шахте, я нашел кое-какие штуки… – Он внезапно отвернулся и уставился в окно. – Знаешь, я чуть не в шоке был, когда вылез оттуда… покидал барахло в рюкзаки и забыл. А полиция… они привезли меня домой, поставили все на крыльцо – и до свидания. Рюкзаки даже не открывали, потому что… ну, я посмотрел потом: все как лежало, так и лежит. И вопросов никаких не задавали… а я и не рассказывал ничего, меня словно пыльным мешком по башке треснули. А потом… время прошло, и с чего я полезу рассказывать, никому уже и дела нет…
– Вот оно что… Что-нибудь вроде тех старых газет, которые нашли, когда воду откачивали?
Халл ухмыльнулся:
– Что, интересно?
Он посмотрел на нее долгим взглядом. Под конец она не выдержала и отвела глаза.
– Погоди.
Он вышел и через пару минут вернулся со скомканным темно-красным махровым полотенцем. Положил на стол и аккуратно развернул. Там лежал молочно-белый крест с петлей над поперечиной. Она видела такие и раньше.
– Это же крест Анх? – Девушка наморщила лоб. – Пластмассовый?
– Пластмассовый? Ты что…
Он протянул ей крест. Ну и что, разве это не пластмасса? Цельное литье и совсем легкий… Такие наверняка продают в магазинах игрушек.
– Я тут полазил немного по Сети, – сказал Эрик. – Там пишут, что это ключ к Подземному царству.
– Что?!
– Крест Анх в Египте называли еще Ключом Озириса. В каждой ссылке пишут.
Девушка-фотограф прикусила губу.
– И ты хочешь сказать, что нашел этот пластмассовый крест в шахте?
– Никакой он не пластмассовый! – прошипел Халл. – И я нашел его именно там.
Она переводила взгляд с дайвера на крест:
– Так это и есть твоя тайна?
Халл проглотил слюну и посмотрел на нее с ненавистью.
– Это же фантастика! – поспешила сказать она и тут же почувствовала, как неубедительно прозвучали ее слова.
– Черт вас знает, чем вы там занимаетесь… вы, журналюги… Это же меняет все дело! Откуда там взялся этот крест?
Эрик положил крест в полотенце и быстро завернул.
– Если кому-нибудь скажешь, – сказал он, глядя в сторону, – найду и пришью.
Девушке показалось сначала, что она ослышалась. Но за этими словами последовало столь неприятное молчание, что она начала торопливо паковать оборудование.
* * *– Веселая у тебя работа, – сказал Эрик Халл. Они вышли на застекленную веранду.
– Да уж.
Она торопливо натянула кроссовки, нащупала в кармане ключи от машины и пошла к выходу.
– Ты… – начал Эрик.
Девушка повернулась.
– Может, увидимся как-нибудь в городе? Только ты и я…
Она не ответила. Принужденно улыбнулась, и все.
Только сев в машину, она заметила, как у нее дрожат руки – никак не могла попасть ключом в замок зажигания.
По дороге домой она позвонила практиканту и не удержалась – выложила всю историю про странную находку.
8. Трасса Е-4, северное направление
SHAYNKAYT,ну и красота!
А что еще скажешь, глядя на вид, открывающийся на Веттерн с горного обрыва! К северу от Висингсё на солнце наползала туча, цветом и формой напоминающая гигантскую скумбрию, а за спиной светило вечернее солнце, отражаясь драгоценной рябью в воде огромного озера. Все было бы замечательно, если бы не этот a shande,позор, – окно у его столика было залапано, как стакан в пивной, а вкус кофе напоминал пригоревшее детское питание. Впрочем, что можно ожидать, когда сворачиваешь с евротрассы Е-4 в ресторан при мотеле… жизнь – сплошное мучение, a tsore,как сказала бы Бубе.
Дон достал распечатанную с сетевого выпуска «Далакурирен» статью и положил рядом с подносом. Портрет Эрика Халла. Если фотограф хотел польстить дайверу, то из этого ничего не вышло.
После короткого разговора в гримерной на телестудии Халл звонил ему несколько раз, напоминая о своей таинственной находке в шахте и приглашая приехать в Фалун.
Почему-то он всегда выбирал для звонков время после одиннадцати вечера, и цивилизованного способа заставить настырного дайвера угомониться просто не было.
А теперь «Далакурирен» тиснул целую статью про «тайну» Эрика Халла, так что она, эта тайна, сразу стала достоянием нескольких десятков тысяч подписчиков. В то же время автора статьи, похоже, не особенно заинтересовал крест Анх, найденный дайвером; в интерпретации журналиста рассказ ныряльщика выглядел, как дешевая попытка привлечь к себе внимание: вымученная, несвоевременная и насквозь лживая.
Утром Эрик Халл позвонил Дону. Он был явно в скверном настроении. Все это не так, сказал Халл, его оболгали, вся история с крестом – чистая правда.
Помимо креста, он нашел еще один документ, который не может прочитать. Так, может быть, Дон сумеет ему помочь?..
– Когда же вы приедете? – под конец спросил он.
Дон пробормотал что-то уклончивое и повесил трубку.
