Ян Валентин - Звезда Стриндберга
И что теперь делать? Он набрал внутренний номер заведующего отделом новостей, но тут же нажал на рычаг. С чем он к нему придет? Только нарвется на дополнительное унижение…
Практикант отъехал от стола, откинулся на спинку и, грызя шариковую ручку, попытался проанализировать факты.
Значит, так… труп, если верить анониму, каким-то образом связан с медным купоросом. Может быть, мы имеем дело с подобным случаем? Как в XVII веке, законсервированный подсобный рабочий, которого случайно нашли в шахте?
Тогда… тогда, может быть, о свежем убийстве и речи нет, может, это просто находка – случайно обнаружили сохранившийся неизвестно с каких времен труп? И как же можно подтвердить такую дикую версию?
Полиция? Он прикусил ручку с такой силой, что раздался хруст. У него в полиции никого нет, к тому же информация из полиции вообще почти иссякла, особенно после публикации всех этих древнеисландских стихов и разговоров о ритуальном языческом жертвоприношении. Он встал и записал в блокноте:
Медный купорос???
Труп мог находиться в шахте очень долго.
И как в таком случае полиция собирается его идентифицировать?
Он зажмурился и попытался вспомнить конспекты лекций. ДНК-регистр? Но в их базе данных, как он смутно припоминал, содержатся только те, кто был осужден за тяжкие преступления. А если убитый вовсе и не преступник?
Кресло под ним жалобно заскрипело.
Есть еще так называемый PKU-регистр [14], там образцы крови чуть ли не всех жителей Швеции… Но что-то там не так…
Он снова прикусил ручку.
Вот, вспомнил… это же всего-навсего миллионы бумажных листочков с пятнышком крови, как по ним можно кого-то найти? Пересмотреть всех до единого – нереально. Этот регистр может пригодиться разве что в том случае, если полиция набредет на какое-то имя и решит проверить свои предположения. Но здесь-то они вряд ли что найдут…
Практикант горько вздохнул от сознания своей никчемности и погреб ногами, подталкивая кресло к компьютеру. Открыл Google и набрал слово «идентификация». Открылось множество страниц. Он беспомощно смотрел на длинный список, не зная, с чего начать.
Вначале шли рекомендации фармацевтического управления: как идентифицировать неизвестные таблетки и капсулы. Дальше, дальше… А это что?
…помощь, оказываемая банками крови для идентификации жертв цунами. Особенно важна для идентификации детей, у которых еще нет зубной карты.
Зубная карта… Вот оно! Конечно, они используют зубную карту! И вот тут удача ему улыбнулась: отец гимназического приятеля – зубной врач, у него кабинет на Карлаплане!
Он разыскал номер и позвонил. Попал в приемную и упросил соединить его с врачом. Как только телефон переключился, он услышал противный визг бормашины.
– Зубная карта? Нет, знаешь… мы с этим дела не имеем… Этим занимаются спецы из судебно-медицинского управления… С какого года ведут регистр? Понятия не имею…
Папе-дантисту было явно некогда с ним разговаривать.
– А как найти этих спецов?
В трубке послышался звук шагов. Судя по всему, дантист прошел по коридору и закрыл за собой дверь.
– Ну как найти… Позвонить…
Практикант сжал зубы.
– Нет, минуточку… Послушай-ка, у меня есть знакомый парень, он увлекается судебной медициной… он еще в институте был странноватым…
– И?..
– Если хочешь, я могу спросить у него, когда освобожусь.
Папа-дантист позвонил через полчаса и заговорил возбужденно:
– А теперь слушай. Фалунская полиция с помощью центрального управления затребовала зубные карты всех исчезнувших лиц, начиная аж с середины пятидесятых. Ни одного попадания! Обратились в Интерпол – тоже пусто. Судебные медики утверждают, что труп мог пролежать там сколько угодно… Говорят, неестественно хорошо сохранился. Не уверен, правильно ли я понял, но это связано с какими-то солями в шахте… они консервируют тело, и только волосы…
– А что еще они сказали?
Практикант уже лихорадочно строчил в блокноте.
– Что еще… Да, вот что: они сказали, что одет он странно – плотная ткань, костюм с жилетом, сорочка с пристегивающимся воротничком. Ни паспорта, ни прав… вообще никаких документов. И знаешь, что они еще сказали? Ни одной пластмассовой вещицы! Ни одной! Пуговицы на сорочке – слоновая кость, пуговицы на брюках роговые. Подошвы – как ее… гуттаперча. Натуральный каучук.
– А может быть, его похитили с Эстермальма, – сказал практикант, не переставая строчить [15].
6. На свету
На следующее утро на первой странице «Далакурирен» можно было прочитать аршинными буквами:
«ДАЛАКУРИРЕН» ПРИОТКРЫВАЕТ
ЗАВЕСУ НАД СЛЕДСТВИЕМ
А далее шло вот что:
ФАЛУН
«Далакурирен» приоткрывает завесу над следствием по делу о так называемом ритуальном убийстве.
По данным следствия, тело жертвы пролежало в шахте очень долго, может быть, больше ста лет.
Из независимых источников нам удалось узнать, что в воде и в воздухе подземного грота отмечена очень высокая концентрация медного купороса, являющегося мощным консервирующим средством, предохраняющим ткани от разложения.
Полиция исходит из того, что рассматриваемый случай нельзя квалифицировать как недавно совершенное убийство. Если это и убийство, то сроки давности давно истекли. Полиция пока официально…
И подпись практиканта – жирным шрифтом.
Эта публикация вызвала немедленную цепную реакцию в редакциях стокгольмских газет.
На утренних планерках ни о чем другом не говорили.
Что они там, в Фалуне, с ума все посходили? Это что, следствие по убийству или археологическая экспедиция? Медный купорос? Все это, разумеется, притянуто за уши.
РИТУАЛЬНОЕ УБИЙСТВО – вот главная новость недели, а не какой-то курьез из прошлого столетия!
Это же не просто следствие. Это же СЛЕДСТВИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ЗНАЧЕНИЯ. Речь идет о самой ДЕМОКРАТИИ. Неонацисты и/или язычники! Эти негодяи, совершая какой-то древнескандинавский ритуал, принесли в жертву человека. НЕДАВНО! И на этом дело не закончится! Этот случай не последний! Сколько можно говорить, сколько газет надо напечатать, чтобы народ это сообразил?
Это серьезно. Это концепция. А они бредят, что парень якобы каким-то образом законсервировался там, в шахте. Какая в этом сенсация?
А если это и вправду так, все превращается в не особенно смешной анекдот, и место этому анекдоту не на первых страницах, а где-нибудь в конце. А еще лучше – нигде.
И наконец, самое главное: почему молчит полиция в Даларне? Почему она не отвергнет решительно эти идиотские вымыслы? Something is rotten in the state of Denmark [16] …
Ничего понять нельзя. На всякий случай обе вечерние газеты немножко поумерили пыл. Ритуальному жертвоприношению были посвящены всего полстраницы – решили дождаться хоть какой-то ясности. Теперь уже этой историей занимались, ни много ни мало, четырнадцать репортеров.
А в редакции «Далакурирен» за купоросную статью практикант получил одобрительный пинок в спину от завотделом. Другие репортеры были настроены скептически.
Вот так, значит. Теперь у стокгольмского юнца практиканта обнаружились какие-то независимые источники в Даларне… А вся эта история с медным купоросом… байки, да и только. А как вам нравится «приоткрывает завесу»? Куда его заносит?
Планерка закончилась, и все мгновенно куда-то исчезли, оставив практиканта в гордом одиночестве. Именно поэтому его, как попавшегося на глаза раньше других, направили на пресс-конференцию на месте происшествия – там наконец собрались откачать из шахты воду.
На поляне было так же холодно, как и в тот день. Ему подумалось, что этот зябкий ледяной туман исходит не откуда-нибудь, а из мертвого жерла заброшенной шахты. Поэтому и вонь, как из преисподней.
Заработали мощные насосы. Омерзительный запах, казалось, стал еще более омерзительным. Толпа журналистов начала отступать.
Довольно быстро, как информировал репортеров пресс-секретарь полиции, обнаружилась пачка старых газет, клейких от медного купороса. Она лежала недалеко от грота, который уже получил у журналистов название «Зал мертвых», всего в нескольких метрах от надписей мелом «Niflheimr» и «Náströndu». У некоторых газет края были обуглены. Возможно, кто-то давным-давно пытался развести огонь, чтобы согреться.
