К. Сэнсом - Седьмая чаша
— Миссис Эллиард у себя? — спросил я.
— Она спустилась в контору, чтобы обсудить с клерком мастера Эллиарда какие-то положенные ему выплаты. Некоторые клиенты не стали платить, поскольку узнали, что хозяин умер. Они считают, что это сойдет им с рук.
Ее голос дрожал от возмущения.
— И после этого люди еще говорят, что адвокаты жулики!
Несмотря на страшное нетерпение, я не мог не улыбнуться.
Все эти дни Маргарет являлась для Дороти опорой и источником жизненной силы.
— Вы очень переживаете за свою хозяйку? — спросил я.
— А как же иначе! Она всегда была так добра ко мне, а когда я только начинала служить, терпела мою неловкость и неуклюжесть. А мастер Эллиард? У меня просто таяло сердце при виде того, как сильно они любят друг друга.
— Да, так оно и было.
Я вдруг подумал о том, что всего неделю назад Дороти ни за что не пошла бы в контору, чтобы разбираться вместе с клерком в каких-то там выплатах. Она попросила бы меня. Эта мысль заставила меня погрустнеть, и я отчитал себя за эгоизм.
— Она возвращается к жизни, — сказал я.
— Да, сэр, хотя и медленно. Но было бы еще лучше, если бы в нашем доме не угнездился этот мерзкий кукушонок.
Она понизила голос и кивнула на дверь комнаты, которую отдали Билкнэпу.
— Своими капризами и нескончаемыми требованиями он доводит слуг до белого каления, а плюс ко всему, к нему вернулся аппетит, и он ест за троих. В конце концов он сожрет и миссис Эллиард, и всех нас. Он, конечно, гость, но такой ценой…
— Ну я сейчас положу этому конец, — мрачно пообещал я и направился к комнате Билкнэпа.
Рубашка прилипла к воспаленной спине. Раньше я показался бы Гаю, но теперь мне было не к кому обратиться за помощью, поскольку я ни за что не позволил бы, чтобы кто-то другой рассматривал мою горбатую спину. Я набрал в грудь воздуху и распахнул дверь комнаты, которую столь бесцеремонно занял Билкнэп.
Он спал, лежа на спине, и выглядел спокойным, как младенец. Младенец с густой копной волос и щеками, заросшими рыжей щетиной. Я заметил, что лицо его порозовело и пополнело. На полу рядом с кроватью стоял поднос с тарелкой, на которой осталась только подлива и несколько куриных косточек. Я яростно ударил ногой по кровати.
Билкнэп разом проснулся и уставился на меня раздраженным взглядом своих бледно-голубых глаз.
— Что это вы себе позволяете, врываясь сюда без стука и пиная мою кровать? — с возмущением проговорил он. — Я все-таки гость.
— Гость, который беспрестанно донимает слуг приютившей его хозяйки и жрет столько, что на его прокорм не хватит никаких денег.
— Доктор Малтон сказал, что я должен оставаться здесь как минимум неделю! — негодующе парировал он. — Я был очень болен и только-только пошел на поправку.
— Чушь! Гай ни за что не сказал бы такого, не посоветовавшись прежде с миссис Эллиард. Он джентльмен и воспитанный человек.
Я снова ударил ногой по кровати.
— Чего вы так злитесь?
Билкнэп задумался, и его взгляд скользнул куда-то в сторону.
— Это из-за того поверенного, про которого я вам рассказал? Но я уверен, он всего лишь наводил справки для своего клиента в связи с какой-то тяжбой.
Он попытался сесть.
— Вы не можете подать на меня за это жалобу. Я рассказал вам об этом, думая, что нахожусь на грани смерти. Я был временно non compos mentis.[30]
— Сомневаюсь, что вы хоть когда-нибудь бываете в ином состоянии.
Я посмотрел на Билкнэпа. Он был так сосредоточен на самом себе, что вряд ли задумывался, сколько хлопот доставляет обитателям приютившего его дома. Я склонился над ним и сказал:
— Либо вы оденетесь и сегодня же уберетесь восвояси, либо завтра я попрошу миссис Эллиард зайти ко мне домой, а пока ее не будет, сюда явится мой помощник Барак и вышвырнет вас за дверь прямо в ночной рубашке. Маргарет впустит его и сохранит все в тайне, можете не сомневаться.
На губах Билкнэпа заиграла гнусная ухмылочка.
— Ага, теперь я понимаю. Решили приберечь миссис Эллиард для себя? Так вот оно в чем дело!
Он хрипло хохотнул.
— Вот только ее ни за что не заинтересует старый уродливый горбун вроде вас.
— Я велю Бараку вывалять вас в самой глубокой луже, когда он выволочет вас из этого дома. А вы проследите за тем, чтобы миссис Эллиард была перечислена определенная сумма денег из того сундука с золотом, что хранится у вас дома.
На физиономии Билкнэпа появилась оскорбленная мина.
— Она бедная вдова, негодяй вы эдакий. Думаю, два золотых покроют ее расходы на вас. А я проверю, получила ли она эти деньги.
— Я гость, а гости не платят!
Голос Билкнэпа дрожал от возмущения. Я услышал, как открылась, а потом снова закрылась входная дверь. Дороти вернулась.
— Вон отсюда, Билкнэп! — прошипел я. — Сегодня же! Или пожалеете.
Напоследок я еще раз как следует пнул ногой по кровати и вышел.
Дороти находилась в гостиной, однако она не сидела в кресле у камина, где после смерти Роджера проводила большую часть времени, а стояла у окна и смотрела на фонтан во дворе.
«Значит, у нее хватает сил и на это», — отметил я про себя.
Я только сейчас осознал, что не видел ее уже несколько дней, прошедших со времени того «почти поцелуя». У меня возникли опасения, что она злится на меня, но Дороти была просто усталой.
— Сегодня вечером Билкнэп съезжает, — сообщил я.
На ее лице отразилось облегчение.
— Спасибо тебе. Не хочу выглядеть бессердечной, но этот человек просто невыносим.
— Мне очень жаль, что Гай предложил оставить его здесь. Я чувствую ответственность за…
— Нет, ведь это я впустила мастера Билкнэпа в дом. Доктор Малтон навещал его вчера. По словам Билкнэпа, он велел ему остаться здесь на неделю.
— Вранье.
Я слегка изменил позу, и меня окатила волна боли. Я сморщился.
Заметив это, Дороти шагнула ко мне.
— В чем дело, Мэтью? Ты болен?
— Ерунда. Легкий ожог. В Хартфордшире загорелся дом, а я оказался слишком близко.
Я глубоко вздохнул.
— Мы думали, что поймали убийцу, но ему удалось улизнуть.
— Кончится ли это когда-нибудь? — негромко проговорила она. — О, прости меня. Ты устал, ранен, а я настолько эгоистична, что навешиваю на тебя свои проблемы. Глупая, ветреная женщина. Ты сможешь меня простить?
— Тебя не за что прощать.
Дороти подошла к своему излюбленному месту — камину под деревянным фризом — и разлила по стаканам какой-то напиток из бутылки.
— Aqua vitae.[31] — Она с улыбкой протянула мне стакан. — Думаю, это как раз то, что тебе сейчас нужно.
Я с благодарностью отпил огненной жидкости.
— Ты так добр ко мне, — с грустной улыбкой сказала она; ее щеки вспыхнули. — После нашей последней встречи у меня в голове все шиворот-навыворот. Ты уж прости меня, Мэтью, мне нужно время, чтобы понять, каким может быть будущее без Роджера.
— Я понимаю, Дороти, и ни о чем не прошу. Все в твоих руках.
— Так ты на меня не сердишься?
— Нет, — улыбнулся я. — Наоборот, я думал, что это ты сердишься на меня из-за Билкнэпа.
— Он просто раздражает меня сверх всякой меры. Мы, женщины, становимся в таких случаях ужасно сварливы.
— Ты никогда не станешь такой, даже если доживешь до восьмидесяти лет.
Дороти снова зарделась. Луч солнца из окна упал на деревянный фриз, осветив плохо отремонтированное место. Заметив, куда я смотрю, Дороти сказала:
— Стыд и позор. Этот кусок — совершенно другого цвета и сразу бросается в глаза. Это ужасно раздражало Роджера.
— Да.
— Человек, создавший эту резьбу, был настоящим мастером. После того как фриз повредили, мы снова хотели нанять его, но выяснилось, что он умер. Вместо него пришел его сын, и вот полюбуйся, что он натворил. Парень оказался никудышным мастером.
Я глубоко вдохнул. Слова не хотели идти с моего языка.
— Плотник и его сын. Ты, случайно, не помнишь, как их звали?
Дороти бросила на меня пронзительный взгляд.
— А это важно?
— К одной из жертв убийцы приходил плотник, чтобы починить поврежденную деревянную ширму.
Дороти побелела и схватилась за горло.
— Как их звали, этих отца и сына?
— Кантрелл, — выдавила она. — Их фамилия Кантрелл.
Глава 43
Я бегом вернулся домой, оседлал Бытие и поскакал быстрее, чем когда-либо за последние годы, по Флит-стрит, мимо Чаринг-кросс, к Уайтхоллу. Прохожие останавливались и смотрели мне вслед, а двоим пришлось отпрыгнуть, чтобы не угодить под копыта. Мне бы надо было прихватить с собой Барака, но Джоан сказала, что он все еще ходит по улицам, разыскивая Тамазин. У моей домоправительницы был опечаленный вид: эти двое ей очень нравились.
Я сумел убедить стражу Уайтхолла в том, что мое дело не терпит отлагательств. С утра Харснет находился на рабочем месте, а потом отъехал в Чартерхаус. Меня провели в его кабинет, а за ним послали человека. Слуга разжег камин, с любопытством глядя, как я меряю комнату шагами.
