Джой Филдинг - Бегство Джейн
Обзор книги Джой Филдинг - Бегство Джейн
Джой Филдинг
Бегство Джейн
Уоррену, Шэннону и Анни
1
Восемнадцатого июня 1990 года Джейн Уиттекер вышла из дома, направившись в магазин за молоком и яйцами, и забыла, кто она такая.
Эта беда, которую ничто не предвещало, обрушилась на нее у пересечения Кембриджской и Баудойна. Она сразу узнала перекресток и поняла, что находится в центре Бостона, и, хотя Джейн знала, где она, ей было совершенно не ясно, кто она. Она шла в продуктовую лавку купить немного молока и несколько яиц, в этом она была совершенно уверена. Молоко и яйца были нужны для шоколадного торта, который она намеревалась испечь, но вот зачем и для кого — оставалось полнейшей загадкой. Она отчетливо помнила, сколько унций шоколадного пудинга надо положить в торт, но была не в состоянии вспомнить собственное имя. Больше того, из головы совершенно вылетело, замужем она или одинока, вдова или разведенная, есть у нее дети или нет. Она не знала ни своего роста, ни своего веса, ни цвета своих глаз. Ей был неизвестен день ее рождения и сколько ей лет. Она могла точно определить цвет листьев на деревьях, но была совершенно не способна вспомнить, блондинка она или брюнетка. В общих чертах она знала, куда идет, но не имела понятия, где она была до этого. Господи, что же происходит?
Несущиеся по Баудойну машины замедлили свой бег, а затем остановились. Она чувствовала, что с обеих сторон ее начали обтекать людские потоки, которые стремились на другую сторону улицы так, как будто их тянуло туда магнитом. Одна лишь она стояла на месте, словно приросла к тротуару, совершенно не способная двигаться и едва способная дышать. Осторожно, с обдуманной медлительностью, Джейн наклонила голову, украдкой посмотрела назад через одно плечо, потом через другое. Пешеходы летели мимо, едва ли замечая ее присутствие. Мужчины и женщины спешили без тени сомнения на лицах, спешили уверенно и непоколебимо. Только она одна стояла совершенно неподвижно, не желая — и будучи не в состоянии — двинуться с места. Ее слух отчетливо воспринимал доносившиеся извне звуки: гудки автомобилей, шум моторов, шарканье подошв и стук каблучков по асфальту. Шарканье и стук стихали, как только по улице возобновлялось движение машин.
Вдруг Джейн ясно услышала раздавшийся совсем рядом злой женский шепот: «Маленькая шлюха!» В какой-то момент Джейн показалось, что это замечание относится к ней. Она оглянулась, но женщина была поглощена разговором со своей спутницей и вряд ли даже догадывалась о существовании Джейн. Может, она стала невидимкой?
На долю секунды в голову Джейн закралась безумная мысль, что она мертва. Вспомнился эпизод из старого, когда-то виденного фильма — кажется, он назывался «Зона сумерек», — где брошенная на безлюдной дороге женщина в порыве отчаяния звонит ночью своим родителям, а те отвечают ей, что их дочь давно погибла в автомобильной катастрофе и что это неслыханная наглость — звонить в такой поздний час. В этот момент женщина, которая всего несколько секунд назад злобно искривила губы, прошипев слово «шлюха», заметила Джейн и поприветствовала ее почти ласковой улыбкой, после чего вновь повернулась к собеседнице, и они пошли своей дорогой, растворившись в толпе.
Джейн поняла, что она жива и вполне ясно различима. Ну почему, почему, ради всего святого, она вспомнила какой-то идиотский эпизод из старого фильма, а не свое собственное имя?
К перекрестку подошли еще несколько человек. В ожидании зеленого света они нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Эти люди явно не знали ее. Да и вообще ее никто не сопровождал. Никто не собирался брать ее под руку, и никто не высматривал ее с противоположной стороны улицы, беспокоясь, почему она отстала. Она была одна-одинешенька и не имела ни малейшего понятия, кем бы она могла быть.
— Сохраняй спокойствие, — прошептала она, пытаясь найти ключ к разгадке в звуках собственного голоса, но даже он был ей совершенно не знаком. Голос ничего не сказал ей ни о возрасте, ни о семейном положении; в голосе не было абсолютно ничего примечательного, за исключением звучавших в нем тревожных ноток. Она начала говорить вслух, закрыв губы ладонями, чтобы не привлекать внимания прохожих.
— Не паникуй. Через несколько минут все встанет на свое место. — А это нормально, когда человек разговаривает сам с собой? — Сначала самое главное, — произнесла она и задумалась над смыслом сказанного. Как может она ухватиться за самое главное, если она не знает этого «самого главного»? Джейн сразу поправила себя: — Это неправда. Ты кое-что знаешь. Ты знаешь многое, просто надо найти путеводную нить. — Она подбадривала себя все громче и громче, быстро оглядываясь по сторонам: не слышит ли ее кто-нибудь?
К ней приближалась группа туристов — человек десять. «Они пришли забрать меня туда, откуда я сбежала», — было ее первой и единственной мыслью. Когда гид группы, молодая женщина, ей, возможно, только что исполнился двадцать один год, заговорила со знакомыми бостонскими интонациями, которых ее собственный голос был почему-то лишен, она поняла, что ничто не связывает ее с этими людьми, как ничто не связывало ее с теми двумя женщинами, чей разговор она невольно подслушала. А она вообще с кем-нибудь связана?
— Вы видите, — говорила молодая женщина-гид, — Бикон-Хилл. Это тихий уютный район, из которого бостонцам удобно добираться на работу. Бикон-Хилл долго считали ближним пригородом Бостона. Улицы здесь вымощены брусчаткой и застроены частными кирпичными коттеджами и маленькими многоквартирными домами. Строительство их началось в двадцатые годы прошлого века и продолжалось до его конца.
Пока молодая женщина-гид хорошо поставленным голосом продолжала свою гладкую речь, члены группы отдали должное частным кирпичным и маленьким многоквартирным домам.
— В последние годы многие роскошные дома из-за недостатка жилья и чрезмерно высоких цен на недвижимость были превращены в совместные владения. Бикон-Хилл всегда был оплотом коренных янки, но, хотя многие их потомки живут здесь и сейчас, теперь здесь могут селиться люди и из других слоев общества… если, конечно, у них хватит денег на оплату залоговой стоимости и ренты.
По группе пробежал благоговейный трепет, люди покивали головами в знак восхищения и приготовились идти дальше.
— Простите, мадам… — Губки девушки-гида сложились в преувеличенно любезную улыбку, ее лицо прямо-таки излучало жизнерадостность; ей бы очень подошло прозвище — гид-Счастливое Лицо. — Мне кажется, что вас не было в группе в начале экскурсии. — Это утверждение прозвучало как вопрос; интонация фразы взлетела вверх вместе с уголками губ гида. — Если вы интересуетесь пешеходной экскурсией по городу, обратитесь в туристическое бюро Бостона, там вас запишут в первую же группу, где есть свободные места. Вы согласны со мной, мадам?
Создалось впечатление, что еще несколько секунд и Счастливое Лицо навсегда выключит свое приветливое выражение.
— Бюро? — переспросила Джейн. То, что по отношению к ней не задумываясь употребили слово «мадам», говорило о том, что ей, по меньшей мере, около тридцати.
Девушка между тем продолжала говорить:
— Вы пойдете по Баудойну к югу до пересечения с Бикон. Там вы сразу увидите здание Законодательного собрания штата, в нем же находится туристическое бюро. Здание приметное, с золотым куполом, вы его сразу увидите, а увидев, ни с чем не спутаете. Заблудиться там просто невозможно.
«Вот в этом-то я, пожалуй, не вполне уверена, — думала Джейн, глядя, как группа пересекает улицу и исчезает за поворотом. — Если уж я сумела заблудиться в себе, то что мне сто́ит заблудиться в городе?»
Мелкими неуверенными шажками, ставя ноги так, как будто она пробиралась по опасному болоту, Джейн медленно продвигалась по Баудойну, не обращая никакого внимания на архитектуру девятнадцатого века, а сосредоточив все свое внимание на дороге. Она без происшествий пересекла Дерн и площадь Эшбертон. Однако ни эти улицы, ни здание Законодательного собрания, внезапно выросшее перед ее глазами, не пробудили в ней ни малейших воспоминаний о том, кто она такая. Джейн завернула за угол и пошла по Бикон-стрит.
Как и предупреждала жизнерадостная девушка-гид, здесь же, в помещении Администрации бостонской общины, располагалось туристическое бюро. Пройдя мимо кладбища, на котором, как она хорошо помнила, были похоронены такие знаменитости, как Поль Ривир и Матушка Гусыня, она поспешила мимо Центральной гостиницы к большому общественному саду. Инстинкт подсказывал ей, что в прошлом она не один раз бывала здесь. Джейн не была чужой в Бостоне, независимо от того, насколько чужой она сейчас была самой себе.
Джейн ощутила слабость в коленях и, с трудом волоча ноги, направилась к скамейке, села и, удобно устроившись на ней, стала думать.
