Питер Харрис - Красная змея
Овация была бурной и продолжительной. Пьер отреагировал на аплодисменты улыбкой и вежливыми поклонами.
Затем началась горячая дискуссия. Речь зашла о секте мандеев, которая до сих пор сохранилась на территории современного Ирака. Ее члены ставили поучения Иоанна Крестителя выше слов Иисуса. Согласно их Евангелию, восточные волхвы пришли в Иудею именно для того, чтобы почтить Крестителя.
Присутствующие говорили также и о посещении волхвами Ирода. По мнению отдельных участников дискуссии, это наводило на мысль о том, что в какой-то момент маги сбились с дороги. Данная ошибка и привела к избиению младенцев, хотя некоторые ученые отрицали этот факт. Они исходили из того, что об этой расправе не сохранилось ни единого свидетельства современников, которые должны были бы отметить это событие просто в силу его жестокости. В конце концов, почитая сомнительным факт избиения младенцев, некоторые спорщики поставили под сомнение и самую историю о бегстве Святого семейства в Египет.
Накал дискуссии все возрастал. Люди говорили о познаниях, которые Иисус мог приобрести в детстве. Потом речь зашла о школах тайного знания, которых тогда в Египте было множество. Кто-то предположил, что Иисус был знаком с учением группы, члены которой называли себя терапевтами.
Лектор был вынужден принять волевое решение об окончании собрания. Иначе разгоревшимся спорам не предвиделось бы конца. Пьер уже собирал листочки со своими записями, когда к нему подошел безупречно одетый мужчина лет шестидесяти.
— Прошу прощения, месье Бланшар, вы не уделите мне несколько минут?
— Да-да, конечно. — Пьер на секунду оторвался от занимавшего его дела.
— Вы когда-нибудь бывали в Иерусалиме?
Этот вопрос показался Пьеру странным. Он так и застыл с бумажками в руках. Какое-то время журналист и пожилой господин буравили друг друга взглядами.
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что у меня есть ответы на некоторые вопросы, прозвучавшие в вашей лекции.
Незнакомец не отводил взгляда. Журналиста поразила прозвучавшая в его словах уверенность. Пьер, считавший себя знатоком оккультных материй, сейчас пытался определить, что за человек стоял перед ним.
У него были седые волосы, аккуратная прическа без залысин. Узкое вытянутое лицо придавало этому мужчине аристократический облик. То же можно было сказать о его жестах. Серо-голубые глаза прожигали собеседника насквозь. В одежде чувствовался стиль.
— Откуда такая уверенность?
— Я имею отношение к тайной традиции, которая передается в моей семье из поколения в поколение вот уже две тысячи лет.
В зале остались лишь несколько групп слушателей, обсуждавших подробности интересного доклада. В дальнем углу президент Ассоциации друзей Окситании оживленно беседовал с двумя мужчинами. Пьеру показалось, что на лекции он их не видел. Журналист заговорил потише, точно боясь, чтобы кто-то его ненароком не подслушал:
— Будьте добры, объяснитесь.
— Почти две тысячи лет мой род является хранителем традиции. Это знание передавалось от отцов к сыновьям. Мы сохранили живую память о нашем происхождении. Мои предки утверждали, что наши знания надо держать в тайне из-за угрозы страшного проклятия, которое обрушится на голову того, кто захочет раскрыть секрет.
— Так каково же ваше происхождение?
— Мы ведем свой род от царских династий иудеев, упомянутых в Библии.
Бланшар посмотрел на незнакомца с недоверием. У него возникло ощущение, что перед ним безумец, речам которого доверять не следует. Однако во внешности этого человека проглядывало врожденное благородство, придававшее его словам дополнительную весомость.
— Не могли бы вы представиться?
— Простите, что не сделал этого сразу. Мое имя — Габриэль д'Онненкур.
— Очень приятно, месье д'Онненкур. Хотел бы услышать от вас более подробный рассказ.
— О моем имени или о тайне моего рода?
Пьер улыбнулся в ответ на этот выпад.
— Я имел в виду ваше происхождение. Вы сами сказали, что возводите свой род к иудейским царям, упомянутым в Библии.
— Я говорю о доме Давида из династии Хасмонеев, а также о двадцати четырех первосвященниках, управлявших храмом Иерусалима до тех пор, пока он не был разрушен римскими легионами, которыми командовал Тит, в семьдесят втором году христианской эры. Эти линии получили название rex deus.
— Так, стало быть, вы потомок дома Давидова?
Вопрос Пьера был полон нескрываемой иронии.
Д'Онненкур невозмутимо покачал головой:
— Нет, мой род восходит к одному из первосвященников.
Бланшар наконец-то собрал свои бумаги. Несмотря на солидную внешность этого человека, который изъяснялся спокойно и внятно, словно комментировал всем известную аксиому, Пьер не мог верить тому, что он слышал. Журналист знал, что по белому свету на свободе бродит слишком много умалишенных, способных на что угодно ради минутной славы. Бланшар успел побывать в самых разных переделках, от смешных до трагических, но не знал, как классифицировать нынешнюю ситуацию.
— Вы можете как-нибудь подтвердить свои слова?
— По ряду семейных обстоятельств мне было бы слишком сложно это сделать, — едва заметно пожал плечами д'Онненкур.
«Вот тебе и вся тайна. Это просто шут гороховый», — подумал Пьер. Он еще раз поднял глаза на собеседника и жестко переспросил:
— Да или нет?
— Я же сказал, что это было бы слишком сложно.
Габриэль д'Онненкур говорил совершенно спокойно. Пьер решил, что разгадал этого субъекта. Этот тип был из числа тех людей, которые ищут журналиста, чтобы доверить ему некую сенсационную историю. Когда же дело доходит до подтверждений, всегда происходит одно и то же. Носители сенсаций начинают проявлять нервозность, раздражение, несдержанность. Они позволяют себе хамские выкрики вроде таких, как: «Вы сами себя обкрадываете!», «Что вы о себе возомнили!» — или еще грубее. Однако этот человек вовсе не потерял уверенности в себе.
— Мне очень жаль, но я не располагаю временем, чтобы выслушивать всяческие домыслы и фантазии, — сознательно провоцировал своего собеседника Пьер. — К тому же мне не хочется, чтобы на вашу голову пало то самое ужасное проклятие, о котором вы упомянули.
«Вот теперь начнутся вопли», — подумал он.
— Прошу прощения, месье Бланшар. Я подошел к вам единственно потому, что за время вашего доклада вы внушили мне большое уважение, однако сейчас вижу, что ошибся. Извините меня за то, что отнял несколько минут вашего драгоценного времени. Примите уверения в том, что я добивался вовсе не этого. Всего наилучшего. — Пьер был обескуражен. Д'Онненкур повернулся и двинулся прочь. Через несколько шагов он остановился и, словно в оправдание, добавил: — Что же касается проклятия, то должен заметить, что по прошествии веков оно утратило почти всю свою силу. Отголоски нашей тайны уже слишком часто выплывали на свет. Не так давно в ряд публикаций просочились отдельные сведения, которые наши семьи на протяжении веков хранили в секрете.
— Что вы имеете в виду? — задал вопрос Пьер, скорее из вежливости, желая загладить холодность своей последней реплики.
— Вам не приходилось слышать о «Братстве змеи»?
Даже если бы в руках у журналиста разорвалась бомба, то эффект не был бы так силен. Пьеру так и не удалось сложить листочки в папку. Габриэль д'Онненкур уже направлялся к выходу. Только клинический идиот мог упустить такой шанс! Пьер убедился в том, что минута славы этому человеку вовсе ни к чему. Он поспешил обратиться к нему по имени:
— Габриэль, простите! Да постойте же! — Журналист спрыгнул со сцены и бросился вдогонку. В это время в зале уже почти никого не осталось. — Приношу свои искренние извинения. Все дело в том, что лекция и обсуждение выдались столь… столь…
— Столь напряженными, — пришел на помощь д'Онненкур.
— Именно, столь напряженными… Если вы ничего не имеете против, то мне хотелось бы продолжить наш разговор в более спокойной, непринужденной обстановке. Не возражаете?
— Нисколько.
— Не оставите ли вы мне телефонный номер для связи с вами?
— Будет лучше, если я сам вам позвоню.
Пьер выхватил из кармана пиджака визитную карточку, черкнул на ней номер своего мобильника и передал д'Онненкуру.
— Тут указаны почтовый и электронный адреса, домашний телефон. Еще я записал номер сотового.
Габриэль взглянул на визитку.
— Когда будет удобно вам позвонить?
Пьер вспомнил про Мадлен. Пока длилась лекция, он ненадолго перестал ломать голову над этой проблемой. Теперь журналист решил, что лучше всего будет отложить встречу на пару дней, пока он не получит доступа к оригиналам «Красной змеи».
— Утро пятницы вас устроит?
— Я позвоню в одиннадцать.
Пьер неподвижно уставился в спину этого человека. Быть может, он сам себя накрутил, но ему казалось, что Габриэль покидал зал Ассоциации друзей Окситании прямо-таки царственной поступью. Журналист вернулся к столу и запихал бумаги в папку. В этот момент к нему подошли президент ассоциации и два его собеседника, которых Пьер не знал.
