Николай Борисов - Укразия
Оскорбление будет омыто кровью. Дал записку князю.
— Этого в тюрьму, а остальных в расход.
И, махнув рукой, генерал почти весело взбежал на крыльцо.
Два казака сразу схватили Галайду. Их сильные руки с удовольствием впились в сильную шею, так что из-под ногтей показалась кровь.
Князь Ахвледиани, сатанея от каждого удара, бил Галайду плетью.
— Я тэбэ покажу, покажу!
Остальных пленных казаки, окружив кольцом, повели вглубь двора штаба, к гаражу. По дороге казаки делили одежду, и иногда вспыхивал острый спор из-за сапог пленного.
— Рожа кривая, мои сапоги с этого.
— Твои, а я во что переобуюсь!
Пленных раздели и поставили к стенке.
Подошел князь, хлопая плетью по сапогу.
— Стул! Сволочи, забыли?
Через пару минут на стул, вытащенный из гаража, уселся князь и, усмехаясь, поглядывал на пленных, медленно раскуривая папироску.
Неудовольствие мелькнуло в лице князя. Он видел, он чувствовал одно спокойствие, одну волю, опирающиеся на силу, на массу таких же, как и они. Потускнели глаза князя, вспыхнула папироска.
Загудел автомобиль, и этот угол дворика наполнился невыносимым гудением.
Привычные казаки стояли. Их не тяготил этот расстрел, но они не понимали, почему медлит князь, и иногда, скосив глаза на него, искали ответа на этот вопрос.
— Подожды, не стрэляй, команда будут.
Усевшись поудобней, князь, попыхивая папироской, еще раз обежал лица пленных, и улыбка засветилась на его лице. Он увидел тоску, тоску, рвущуюся из сердца двух пленных.
Стиснув друг другу руки, они вжались в стенку. Они хотели жить, их манило поле, лес. Тоска о жизни заставляла их скрипеть зубами.
— По мышэням, постоянный.
И остановился князь, с наслаждением затянулся папироской. Автомобиль гудел, гудел, заглушая рев другого автомобиля, мчавшегося по Пироговской, к штабу командующего.
— Пальба шерен-гой!
Звякнули ружья.
— Пли!
Автомобиль перестал гудеть. Казаки приходили в себя. Некоторые невольно потирали лоб.
Князь, довольный, сияя, вскочил со стула, подбежал к бьющемуся на земле пленному и, не торопясь, наклонившись над ним, отстегивал свой стейер.
Его одинокий выстрел был заглушен ревом автомобиля, остановившегося у подъезда штаба.
Это приехал его светлость сэр Барлетт, представитель Англии, вместе со своим секретарем, журналистом Дройдом.
Глава XVIII. Почтение, почтение и почтение…
Генерал Биллинг с величественным видом слушал доклад дежурного генерала. Он слегка морщил лоб и неотвязно думал о том, почему его Люлю не звонит.
А дежурный генерал бубнил.
— Снаряжения нет. Соответствующие доклады и сметы здесь. Положение очень затруднительно.
Раздетые солдаты мрут от тифа. Сыпняк косит нашу армию. Нужны героические меры.
А генерал Биллинг думал, морща лоб:
«Ах, матушка, где же она провалилась!»
Доклад дежурного генерала тек плавно. Он докладывал так же деловито, как деловито слушал сам командующий.
— А скажите, Николай Иванович, ваша жена вам звонит?
Неожиданный вопрос сразу сбил дежурного генерала.
Проглотив последний параграф приказа о мобилизации, дежурный генерал сразу обратился в любящего мужа.
— Ну как же, как же, ваше превосходительство, я думаю.
Четко щелкнув шпорами, в дверях остановился щеголеватый адъютант.
Дежурный генерал растерянно вскочил и, торопясь, начал запихивать в портфель все свои бумаги. Генерал Биллинг подбежал к карте.
— Просите, просите, не заставляйте же их ждать, — а сам принялся переставлять трехцветные флажки побед добровольческой армии на карте.
Дежурный генерал остановился рядом.
— Нет, уж вы, Николай Иванович, как они войдут, ступайте. Субординация прежде всего. И для декорума неплохо.
Вошли сэр Роберт Барлетт и журналист Дройд. Дежурный генерал поклонился и плавно вышел из кабинета, ко-сясь на англичан. Генерал Биллинг с серьезным видом оторвался от карты и радостно поспешил навстречу. Весь обра-тясь в улыбку, генерал потерял свой генеральский вид и, как какой-нибудь прапорщик, поздоровавшись с ними и припрыгивая петушком, семенил позади англичан. Придвинул стулья.
Чопорный сэр Барлетт невозмутимо поглядывал на генерала и Дройда. Сэр Барлетт сел, положив портфель на стол, а цилиндр поставил на левое колено. Дройд, уже успевший сочинить потрясающую корреспонденцию задолго до приезда в Одессу, теперь морщился. Его статья расходилась с действительностью.
— Вот мой мандат, генерал.
— Зачем же? Право, не стоит беспокоиться, — мельком взглянув в мандат и возвращая его, говорил генерал.
— Честь имею представиться, корреспондент газеты «Таймс».
— О, Англия, наша дружественная держава, должна знать о доблести добровольческой армии.
— Надеюсь, генерал, эта поддержка как раз кстати?
Генерал взглянул в портфель, наполненный пачками английских фунтов.
— Прикажете расписочку? Я сейчас.
Поведение генерала страшно поражало Барлетта. Он привык видеть почтенных офицеров своей доброй старой армии, имеющих большой такт и чувство собственного достоинства. Его коробил этот генерал Биллинг.
Встали.
И снова генерал семенил за ними петушком, вприпрыжку, забегая вперед, чтобы открыть дверь.
Еще раз поклон.
И за дверью Барлетт сказал Дройду:
— Укр-азия…
Генерал Биллинг, захлопнув за представителями Англии дверь, бросился к столу. Высыпал из портфеля аккуратные пачки денег, стал складывать в ящик стола. На мгновение остановился и, улыбнувшись мысленно своей Люлю, положил две пачки в карман.
— На личные расходы.
Потом не удержался и взял еще.
Весь сияя, и погонами, и лицом, генерал молодцевато позвонил и приказал вошедшему адъютанту:
— Экстренно созвать штаб.
Не только штаб и командующий учли приезд Барлетта. Весть о приезде англичан вызвала в железнодорожных мастерских грандиозный митинг возбужденных рабочих. Говорил, пламенно чеканя слова, четкий энергичный Макаров, организатор повстанческих дружин. Его голос эхом отдавался от железных балок, скользил между машинами, и иногда казалось, что вся мастерская повторяет его слова.
— Товарищи, прибыли представители Англии помогать белым душить рабочий класс. Ждать больше нельзя. Помните наш метод: подготовка, организация и восстание!
Море рук, море волнующихся лиц.
— Восстание!!
По улицам шмыгали офицерские отряды. Мчались в автомобилях генералы с женщинами. На углах маячили вечно что-нибудь читающие шпики или зухтера, высматривающие большевиков.
Иногда в штабе гудел автомобиль и изредка виднелись отряды конвойных, ведущие арестованных.
В автомобиле мчался Джон Фильбанк, увозя Барлетта и Дройда.
Джона Фильбанка мучила одна мысль: как связаться с подпольной организацией.
Мчался. Ветер целовал лицо, а в глазах Джона все еще катился грузовоз с трупами, покрытыми рогожей.
— Это сыпняк, — сказал один из офицеров своей даме.
«Сыпняк, — думал Джон, — а почему же запеклась кровь на некоторых лицах и почему с автомобиля кровь капает длинной струей?»
По штабу шел приказ:
— К нам прибыл эмиссар Великобритании. Помните: почтение, почтение и почтение…
Глава XIX. Сэр Роберт Барлетт делает «смотр» добровольческой армии
С 11 часов начался рабочий день в кафе-шантане «Максим».
В ночь улицы глядела огненными буквами вывеска, и к этому огоньку отовсюду стремились одиночные женщины, счастливые пары, мчались автомобили, экипажи. В подъезд то и дело входили десятки лиц.
Сверкали погоны и ордена всех государств и слышался жаргон, привезенный сюда из всех уголков мира.
Пьяные восклицания, поцелуи на ходу, смех кокоток, пришедших сюда, в шантан, продавать свой товар — свое тело.
Женский товар не высоко ценился, здесь ценилось только одно — деньги. И даже не золото, а приятно шуршащие американские доллары и английские фунты. За них можно было купить все.
Дройд сразу же так и впился глазами в ротмистра Энгера. Его поразила гордая посадка головы и сильный торс.
«О, этот не похож на всех. Этот импонирует силой».
Ротмистр повернулся небрежно спиной к Дройду и прошел за Ивановым в шантан.
На круглом помосте, покрытом цветным паркетом, тщательно отшлифованном, отражавшем в себе каждую мелочь, изгибались в неизменном танго черный фрак и изящная женщина.
Кругом помоста столики, а в глубине уютные ложи, по-лузадернутые портьерами.
В одной из лож кутила компания князя Ахвледиани.
Энгер и Иванов, искусно лавируя между столиками, кланяясь знакомым, на лету целуя протянутые руки, пробрались в ложу, где были встречены бурной овацией.
