Роберт Ладлэм - Круг Матарезе
- Зато вы - Ворошин!
- Это мой крест. - Голос Верахтена окреп. - И наша тайна. И этот крест, и эту тайну я пронес с честью, и Господь сподобил меня к этому.
- Один твердит о правах, другой о Боге! - прервал старика Талейников. - Лицемеры! Перро ностро чиркуло!
- Я слышу тебя, но не понимаю, - прошептал старик.
- Корсика! Порто-Веккьо! Гильом де Матарезе! Верахтен вопросительно взглянул на священника.
- Неужели я так стар, святой отец? О чем говорит этот человек?
- Объяснитесь, пожалуйста, - заговорил священник. - Кто вы и что вам нужно? Что означают эти слова?
- Он знает!
- Что я, по-вашему, знаю? - Верахтен подался вперед. - Ворошины пролили много крови, и я признаю эту вину. Но я не могу принять то, чего не знаю.
- Пастушок... - проговорил Талейников, - чей голос жестче ледяного ветра. Что может сказать вам больше? Пастушок!
- Господь мой пастырь...
- Прекрати это, набожный лжец! Святоша! Священник не выдержал:
- Это вы должны прекратить, кто бы вы ни были. Оставьте в покое человека, который всю жизнь расплачивается за чужие грехи. Он с детства мечтал оставаться как дитя Божие. Но ему не позволили. И он стал человеком с Богом в душе.
- Он - один из Матарезе!
- Я не знаю, что это значит. Я только знаю, что представляет из себя этот человек и сколько он жертвует на церковь. И единственное, о чем он просит, это быть свидетелями его помощи тысячам отверженных, голодных и обездоленных, - продолжал защищать старика священник.
- Вы просто дурак! Деньги, которые он жертвует, получены Матарезе ценой жизни и смерти людей! Это деньги Матарезе! Они оплачены смертью.
- Они покупают надежду! Это вы - лжец, а не он. - Священник указал на Верахтена.
В этот момент дверь распахнулась. Василий резко повернулся. В дверном проеме, широко расставив ноги, с оружием в руках, стоял человек в темном костюме.
- Не двигаться! - прозвучало по-немецки. Мужчина вошел. Следом за ним появились две женщины. Одна из них, высокая и худая, с правильными чертами красивого лица, очень белокожая, была одета в голубое вечернее платье из тонкого бархата. Палантин из дорогого меха наброшен на плечи. Вторая - в простеньком пальто из серого сукна - отличалась болезненным видом, отечная, с узкими, глубоко посаженными глазами. Василий столкнулся с ней всего час назад, во время посещения архива с Генрихом Касселем. Именно ей было поручено сделать копии документов для известного немецкого адвоката.
- Это тот самый человек, - подтвердила она.
- Благодарю вас, - быстро проговорила Одиль Верахтен. - Вы можете идти, мой шофер отвезет вас обратно в город.
- Благодарю вас, мадам. Большое спасибо.
- Всегда рада вас видеть. Шофер ждет в холле. Доброй ночи.
- Доброй ночи, мадам. - Женщина вышла.
- Одиль! - закричал старик Верахтен, поднимаясь на ноги. - Этот человек ворвался сюда...
- Мне очень жаль, папа, - прервала его дочь. - Ведь никогда ничего подобного ты не слышал, уверена. И лучше бы тебе не слышать...
С этими словами женщина кивнула человеку, сопровождавшему ее. Тот направил пистолет левее и выстрелил. Старик упал. Человек выстрелил еще раз - следующим упал священник. Ему снесло часть черепа.
Наступила тишина.
- Это одно из самых жестоких деяний, которые мне когда-либо приходилось наблюдать, - заметил Талейников.
- В устах Василия Васильевича Талейникова это заявление звучит как похвала, - проговорила госпожа Верахтен, выходя вперед. - Неужели вы могли поверить, что этот выживающий из ума человек способен быть частью нас?
- Я мог ошибиться только в человеке, но не в имени. Ворошины - это часть Матарезе.
- Более правильно будет сказать - Верахтены. Мы не рождаемся наследниками. Нас выбирают, вы должны это знать. - Она сделала жест в сторону мертвого отца. - Он никогда не был частью нас. Когда его брат погиб во время войны, Ансель выбрал меня! - Она внимательно смотрела на Василия. - Хотелось бы знать, что вам удалось выяснить в Ленинграде.
- Вам действительно этого хочется?
- Имя, - быстро ответила за Василия женщина. - Вам удалось узнать имя из недавнего прошлого, имя, промелькнувшее в сумбурные времена, - Ворошин. Ну и что это дает вам? Ведь нет прямых возможностей связать Ворошина с Верахтенами, и любые обвинения Верахтены отведут в два счета.
- Но вы не можете знать о доказательствах, которыми я располагаю.
- Мы знаем достаточно, не так ли? - При этом она взглянула на своего вооруженною провожатого.
- Да, мы знаем предостаточно, - подтвердил тот. - Правда, я потерял вас в Ленинграде, но зато не обошел вниманием вашу подругу. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
- Вы? - Талейников рванулся вперед, но человек тут же поднял оружие.
Василий чувствовал, что выдержка начинает изменять ему. Боль, душевная и физическая, захлестнула его. О Зося! Моя Зося! Василию понадобилось огромное напряжение, чтобы продолжать контролировать ситуацию. Такой, как этот, убьет не мешкая, - ему это в радость, подумал Василий.
Он внимательно посмотрел в глаза Одили и заговорил очень медленно, стараясь отчетливо произносить слова:
- Перро... ностро... чиркуло!
На лице Одили неожиданно появилась улыбка.
- Все это в прошлом и годится лишь для наивных людей, которые сами не знают, что говорят. Все ваши знания - о прошлом. Нам бы следовало догадаться, что вы усвоите именно это.
- Вы действительно так считаете? Вы думаете, они понятия не имеют о том, что произносят?
- Да, именно так.
Теперь или никогда. Мысль эта буквально пронзила его мозг. Талейников сделал непроизвольный шаг навстречу женщине - тут же оружие охранника оказалось в непосредственной близости от лица Василия.
- Тогда почему они говорят о пастушке? Он сделал еще один шаг. Убийца напротив шумно задышал, словно дикое разъяренное животное, готовое к броску. Пальцы сжимали рукоятку пистолета, оттягивая спуск.
- Остановись! - закричала женщина, но опоздала. Выстрел раздался, однако Василий пригнулся. Одиль Верахтен выбросила вперед руку, пытаясь жестом предупредить уже прозвучавший выстрел. Охранник сморгнул. Талейников резко выпрямился, впился глазами в ствол пистолета. Мозг дал команду телу. Василий крепко уцепился за пистолет противника, пальцы его словно тиски сжали еще теплый ствол. Охранник не опустил свой пистолет. Выворачивая оружие вместе с державшей его рукой, Василий нанес сокрушительный удар в грудь стрелявшему, а затем резко рванул в сторону и вверх его руку. Убийца застонал и рухнул на пол.
Бросив быстрый взгляд на Одиль, Василий успел заметить, что в руке ее тоже появился пистолет, которым она до того не пыталась воспользоваться, будучи уверенной в исходе встречи. Талейников вывернул руку и ей, и оружие упало на ступени алтаря. Опередив потянувшуюся за пистолетом руку и схватив ее за запястье, Василий другой рукой сжал женщине горло.
- Теперь не будет никаких промахов. Никаких ампул во рту!
- Вас убьют! - прошипела Одиль.
- Возможно. Но вы отправитесь вместе со мной, а этого вам очень не хочется, насколько я понимаю. Вы ведь не относитесь к разряду солдат, вы не такая, как они. Избранные не расстаются с собственной жизнью.
- Я одна из тех, кто мог бы спасти вам жизнь. - Она сделала неловкое движение, стараясь вырваться. - Пастух... Где он? Как вы узнали?
- Я вижу, вам все-таки нужна информация. Очень хорошо! То же самое необходимо и мне. - Талейников ослабил хватку. Он оказался прав: избранники не собирались отправляться на тот свет по собственной инициативе.
- Вы должны сказать мне! - снова прошептала она. - Вы же понимаете, что вам не удастся так просто выбраться отсюда. Не будьте дураком, позаботьтесь о своей жизни! Что вам известно о пастухе? - Она перешла на визг.
- Что предлагается мне взамен?
- А что вы хотите?
- Чего добиваются, чего хотят Матарезе? Женщина помолчала секунду.
- Порядка.
- Путем создания хаоса?
- Да! А что пастух? Во имя Господа, скажите мне!
- Я скажу это тогда, когда мы выберемся отсюда.
- Нет! Я хочу услышать это сейчас!
- Неужели вы думаете, что я буду торговаться? Сейчас мы выйдем отсюда. Вашего телохранителя мы оставим здесь. Я не собираюсь убивать его. Он должен сам знать, что ему делать. Именно поэтому я не убил его. Когда он покончит с собой, мы будем уже далеко отсюда.
- Нет!
- Тогда вы умрете, - просто сказал Василий. - А я - как вошел, так и выйду отсюда.
- Я уже отдала приказ! Никто не покинет это место.
- Кто это собирается покидать? Охранник в форме, возвращающийся на свой пост? Коммандос не тронут его, а Матарезе здесь нет. Эти ваши охранники всего лишь обычные люди, нанятые для защиты состоятельных лиц. - Он направил оружие в ее сторону. - Итак, ваш выбор? Причем должен заметить, что для меня он не имеет решающего значения.
