Игорь Атаманенко - Шпион судьбу не выбирает
Но однажды, стоило лишь великовозрастному эротоману устроиться с Мальвиной на скрипящей кровати времен Людовика ХV, чтобы перейти от теории к практическим занятиям (так он называл сексуальную часть конспиративных явок), в номер ворвались четыре человека. Двое были в полицейских мундирах.
— Полиция нравов! Предъявите документы!
Дель Веккьи, даже не потрудившись оторвать губы от груди агентессы, прогундосил:
— Пусть старший возьмет из внутреннего кармана мой жетон. Живее! Мне некогда, я — при исполнении служебных обязанностей!
Взгляда на жетон было достаточно, чтобы, прокричав «тысяча извинений, господин полковник!», пришельцы бесследно исчезли.
— Вот видишь, Мальвина, — с пафосом произнес дель Веккьи, когда дверь за полицейскими захлопнулась, — что значит для легавых моя спецслужба… Они так струхнули, что даже в звании меня повысили — в миг произвели в полковники… Уважают, значит. Нет, скорее боятся! Я это к чему говорю? Чтобы ты, голубушка, знала, какая сила стоит за твоей спиной… Сила, которая в обиду тебя не даст!
— А мне дадут когда-нибудь такой жетон, как у тебя? — проворковала Мальвина.
— Тебе он ни к чему, пока я рядом с тобой, моя дорогая! Впрочем, шанс стать если не подполковником, то хотя бы лейтенантом, у тебя есть… Плох тот агент, который не стремится стать кадровым офицером спецслужбы… Так что все зависит от тебя, милая моя. Рвение, рвение и еще раз — рвение!
— В постели? — съязвила Мальвина.
— И в ней тоже! — лукаво улыбнулся Винсент.
* * *По прошествии года, когда подполковник дель Веккьи почувствовал, что его «привлечонка» вполне созрела для выполнения заданий не только УОТФ (Управление Охраны Территории Франции), но и ГУНБФ (Главное управление национальной безопасности Франции), она была передана на личную связь Полю Пумзиле Мламбо-Нгкука, лейтенанту французской спецслужбы.
После смены оператора Мальвина работу в магазине не оставила, продолжая числиться там помощницей продавца, но требований к ней явно поубавилось. Для себя она сделала вывод, что испытательный срок, которому все это время ее подвергали секретные службы, закончился, и ей предстоят более серьезные дела. И не ошиблась.
Сославшись на задание начальства, Поль приказал Мальвине истребовать у своей матери, проживавшей в Майкопе, официальное приглашение для посещения родного города. И Мальвина Савари, «в иночестве» — «Черри», приступила к выполнению первого задания своего чернокожего оператора.
…Спецслужбы Франции, стран НАТО и, прежде всего, США очень интересовались расположенным вблизи Майкопа особо режимным объектом стратегического назначения.
В среде советских военных специалистов он был известен как стартовая площадка оперативно-тактических ракет с атомными боеголовками, нацеленными на Турцию. И хотя для населения Майкопа и прилегающих к нему сел и деревень не являлось секретом, что в лесу, в двадцати километрах от города, находится ракетная часть, тем не менее западные спецслужбы не могли доверять слухам, они должны были знать наверняка, действительно ли в Майкопском районе дислоцированы подразделения ракетных войск. Коль скоро вся Адыгейская автономная область и ее столица Майкоп были зоной, закрытой для посещения иностранцами, то выбор пал на «Черри», уроженку и в прошлом жительницу этого города. По убеждению ее западных работодателей, она, приехав навестить свою мать, могла беспрепятственно передвигаться, а в беседах со своими знакомыми — местными жителями, сумела бы выяснить подробности жизнедеятельности режимного объекта.
Впрочем, по возвращении «Черри» из Майкопа руководство ГУНБФ и его советники из ЦРУ пришли к заключению, что объективные обстоятельства не позволили агентессе добыть сведения о дислоцирующейся в Майкопском районе ракетной части стратегического назначения.
Коэффициент полезного действия «Черри» — решили работодатели — можно повысить, используя ее в добывании секретных сведений о поставках советского вооружения в арабские страны, которые ее родной брат должен похищать из портфеля своего тестя. Кроме того, «Черри» было рекомендовано склонить своего родственника к сотрудничеству с ЦРУ.
Одновременно ГУНБФ, советники из ЦРУ и из штаба НАТО предприняли дополнительные меры по добыванию информации о майкопском режимном объекте. В частности, в Майкоп была маршрутирована опытная разведчица «Рута», украинка по национальности, завербованная в Канаде и прошедшая специальную подготовку в США. Эффектная внешность, украинский выговор (а Майкоп и Майкопский район населяли в основном украинцы), дефицитная на периферии специальность — зубной врач, — все это должно было, по мнению ее операторов, способствовать выполнению ею задания по режимному объекту…
Глава четвертая
Назвался груздем — полезай в кузов
Мальвина проснулась задолго до рассвета. Смутное чувство тревоги, возникшее сразу после ночного разговора с братом, обрело к утру конкретную форму протеста, а в ушах продолжал стоять его голос:
«Я больше не могу, мне все здесь опостылело».
Скорее не слова, а сам голос Константина, усиленный международными ретрансляторами, звучавший от этого преувеличенно безысходно, поразил Мальвину более всего. Перед глазами встал маленький, избалованный мальчик-херувимчик. Огромные, в пол-лица голубые глаза, аккуратно уложенные каштановые волосы, синий бант у подбородка на белоснежной сорочке, коротенькие штанишки на бретельках. «Такие дети рождались только у царей», — сказала однажды чистенькая старушка в троллейбусе, когда Мальвина везла младшего брата на прогулку в городской парк.
«Давно, ох, как давно это было! Вечность? Да и нет. Просто это было в другом мире, в другой жизни — в «совке», где сейчас продолжаешь жить ты, Костя… Как мне понятно твое настроение, Котенька! Но от настроения до устойчивого намерения — огромная дистанция. Потерпи, братик, потерпи. Мне ведь тоже когда-то было невмоготу общаться со строителями коммунизма, среди которых тебе сейчас приходится жить… Прилюдно сквернословящие, вечно пьяные, жующие на бегу пирожки, лузгающие семечки в троллейбусе, они и у меня вызывали изжогу и отвращение. У каждого в жизни выпадает определяющий кон. Один! Сумел ты им воспользоваться — пьешь шампанское в Париже. Не сумел — преешь в «совке»…
Как говаривал классик мировой литературы: «Один раз в жизни фортуна стучится в дверь каждого человека. Но во многих случаях человек в это время сидит, потягивая пиво, в соседнем кабачке и не слышит ее стука».
А ведь этот человек, сидящий в кабачке, теряет шанс увидеть свет в окошке загаженного туалета и выбраться из него. Я сумела выбраться из этого отхожего места, под названием «совок»! А шампанское?.. Да, я уже в Париже, но на шампанское надо еще заработать!»
От этой мысли у Мальвины задергалось левое веко. Она приподнялась на локте, взглянула на себя в зеркало, пытаясь унять непослушное веко.
«С каждым днем, во всех отношениях мне становится все лучше и лучше!»
Продекламировав фразу тринадцать раз, Мальвина сделала над собой усилие и улыбнулась своему отражению в зеркале. Конвульсивное подергивание века прекратилось.
«Да, аутотренинг — великое дело. А Эмиль Куэ, создатель этой живительной фразы, тот вообще кудесник!»
В памяти возник образ оператора-наставника и по совместительству любовника — Винсента дель Веккьи, который без устали повторял в ходе конспиративных встреч: «Аутотренинг — это самодисциплина, самообман, самозащита».
«Костя, пожалуй, и представления не имеет, что такое — аутотренинг. Ему все давалось легко, походя. Его опекали, ему потакали, им восхищались. Восхищались его внешностью, его способностями. За что бы он ни брался — все у него спорилось.
Везунчик, — говорили про него сверстники, — Богом помазанный, удачей помеченный. Там, где другие втрое сил вкладывают, а результатов ноль, ему валом валит!
В пять лет от роду Костя стрелял из духового ружья лучше, чем завсегдатаи тира, в двенадцать — играл наравне с заматеревшими в карточных баталиях преферансистами. Окончил школу в семнадцать — золотая медаль и поступление в МГУ на физмат. Мальчик из дремучей провинции, попав в столицу, делал не по возрасту верные шаги. С моей помощью легко овладел дочерью генерала и женился на ней. Конечно, мы тоже не без царя в голове, да и внешне многим можем фору дать…»
Мальвина тряхнула копной черных волос и искренне залюбовалась своим отражением в зеркале.
«Вот что дает смесь славянской крови и персидской!»
Мальвина никогда не знала своего отца, но от матери слышала, что он выходец из Ирана.
«Но чтобы процветать в Париже, эффектной внешности недостаточно. До каких унижений надо было опуститься, какие круги ада надо было пройти, чтобы оказаться здесь! Порой мне кажется, что в «совке» я не жила — существовала в условиях, приближенных к человеческим. Фу! У меня до сих пор в носу стоит запах пота тех негров, с которыми приходилось ложиться в постель там, в Москве. Но что оставалось делать? Цель оправдывает средства! Вот бы Валентине в свое время задружить с каким-нибудь выползнем из африканского бунгало, небось сейчас бы не билась, как рыба об лед, чтобы выехать из «совка»… Ну, Бог ей судья — влюбчива не в меру. То Видов, то этот сифилитик… Как, бишь, его зовут? А! Артур… Впрочем, каждый живет, как может. Хорошо еще, что ей попалась такая подруга и наставница, как я. Именно я выдала ее замуж за кандидата в покойники. Мой протеже, академик, помер, квартиру ей, дачу оставил, теперь уж пусть сама крутится! Жаль, что встретиться с ней не довелось, когда я приезжала в «совок», а то бы я кое-что ей подсказала. Хотя у меня в тот приезд и своих проблем хватало. Стоп-стоп! А почему же она не прилетела в Париж?! Да и где она сейчас? Телефон не отвечает, сама она не звонит… Надо бы в этот приезд в Москву заглянуть к ней. А может, привлечь ее, пусть поработает на меня… А что, это — идея! Говорит же Винсент, что плох тот агент, который не стремится стать офицером спецслужбы. Вот Вальку и заставлю пахать на меня! А мне звание присвоят, и тогда — прощай магазин… Да, надо этот вопрос обкатать с Полем… Нет, негр ничего не решает. Дель Веккьи — он в теме, с ним и буду говорить насчет Валентины… Все — решено! Вернусь из Москвы и встречусь с итальянцем…»
