Павел Бергер - Замок темного барона
Пока Кольбах говорил, противно хлюпнула резиновая занавесь и поисковая команда втащила еще одни носилки с телом — на этот раз женским.
— Двадцать один… Сакральное число — больше не будет, — возвестил серебряным голосом падшего ангела Зиги фон Клейст, актерским жестом сдернул простыню с трупа, испуганно отскочил от носилок и уткнулся в носовой платок. У Пауля тоже неприятно запершило в горле: совершенно голое тело принадлежало пухленькой фройлян — той самой таинственной посетительнице Замка…
Бросив короткий взгляд на мертвую фройлян, Кольбах решительно направился к прозекторскому столу, натянул резиновую перчатку, поднес к глазам руку лежавшего там покойника и указал доктору на какую-то точку:
— След от направленного электрического ожога? Нет? — спросил он.
— Похоже. Но очень странный… — доктор разглядывал участок кожи через мощную лупу. — Скорее всего, незначительные, но многократные воздействия… Я жду прибытия холодильной камеры: необходимо перевезти трупы и исследовать в условиях лаборатории, тогда мои выводы будут более конкретными…
— Известите меня, когда удостоверитесь, что подобная «черная метка» от электричества есть у них у всех! — победно блеснул глазами Шеф и, не снимая перчатки, вернулся к Дитриху и Борману.
— Как вам картинка для пропаганды: любимец Рейхсфюрера блюет при виде поверженных врагов Рейха? — поинтересовался герр Зепп полушепотом и неприметно ткнул пальцем в сторону Зигфрида фон Клейста. Чувствительный барон стоял довольно далеко, у самого входа, прислонившись к холодной стене, пытался унять дрожь, поминутно тыкал нос в свой кристально белый платочек и с каждой секундой становится бледнее. Очевидно, что бедолагу Зиги вот-вот стошнит.
— «Любимец Рейхсфюрера» — это у нас уже вроде почетного воинского звания… Черт его знает, что творится в Рейхе, а, Марти? Наши удальцы ввели уголовную ответственность за гомосексуализм, так я вам скажу для чего: чтобы крепче привязать к себе своих синеглазых секретарей и белокурых личных помощников! Вот и весь секрет! Когда в тридцать четвертом я высадил двери к Рему… — герр Зепп перешел с громкого шепота на тихий, теперь Паулю не было слышно, но поучительный анекдот про то, как добропорядочный семьянин Дитрих лично пристрелил сподвижника мятежного Рема — обергруппенфюрера СА Эдмунда Хайнеса, обнаруженного в койке вместе с любовником, Пауль слышал уже как минимум раз десять. Рейхсляйтер саркастически улыбнулся и сказал подчеркнуто громко:
— Ничего! Зепп, старина, скоро мы застегнем им ширинки! — Пауль живо представил, как герр Борман лично застегивает ширинки недостойных товарищей по партии, погрязших в разврате и сластолюбии, и едва сдержал неуместный смех.
Тем временем Кольбах со своей всегдашней недовольно-ироничной гримасой подошел к Зиги, рукой, все еще отделенной от мира резиновой перчаткой, с усилием отнял у него платок и потащил бледненького штурмбанфюрера на воздух.
Остальные тоже поспешили оставить мрачные стены естественного склепа.
— Гауптштурмфюрер Ратт, — окликнул Пауля Кольбах на выходе, — поезжайте, привезите сюда нашего невольного гостя Пенслоу. И прихватите по пути фотоаппарат! Мы предоставим этому жалкому певцу либеральных ценностей возможность полюбоваться шеренгой стылых трупов и написать сенсационный репортаж о группе туристов, погибших в горах в результате естественного взрыва подземных газов! С приложением портретов… — Шеф бросил Паулю ключи от автомобиля.
— Толковая мысль, Кольбах! — кивнул рейхсляйтер.
— Слабо мне верится, что за трупами выстроится очередь из родственников… Не знаю, кто они, но уверен: парни были достойными солдатами и просто выполняли приказ! Упокой Господь их неразумные души! — Дитрих вздохнул и отхлебнул из походной фляги.
— Пусть те подонки, что пытались устроить террористический акт, видят мертвые рожи своих подельников в каждой газете! И пусть они знают: МЫ — сильнее! Мы победили сегодня! Мы будем побеждать всегда! Причина происшествия — естественный природный катаклизм. Отменять фестиваль нет причин! Рейхсфюрер будет присутствовать. Решение принято. Хайль Гитлер! — рейхсляйтер Борман вскинул руку в традиционном приветствии и, не дожидаясь ответа, направился к вертолету.
На заднем сиденье машины полулежал, закатив синие очи, бледненький Зиги. Рядом с ним валялась резиновая медицинская перчатка. Внутрь перчатки непостижим образом попал белый платочек барона. Вытащить братишку фон Клейста и отправиться исполнять задание Шефа налегке Пауль не мог: автомобиль был заперт, а подходящего ключа у него не оказалось! Пауль вынужден был призывно помахать начальнику, углубившемуся в беседу с высокими гостями:
— Штандартенфюрер Кольбах, прошу простить, я хотел бы получить ключи от автомобиля…
О
— Черт… Прости, Йозеф, — герр Кольбах оставил Зеппа и стремительно направился к Паулю, перебирая в руке связку ключей. Едва приблизившись к машине, он развернулся спиной к Дитриху и, все еще перебирая ключи, начал быстро и четко наставлять Пауля:
— Пауль, постарайтесь запомнить с первого раза: возможности повторить у меня не будет! Вы сейчас как можно быстрее отвезете Зиги к доктору, но к такому, чтобы о вашем визите никто не знал. Не вздумайте ухватить голыми руками его платок — он отравлен, но может пригодиться врачу. Потом упрячьте барона подальше от Замка под надзор надежной сиделки. Пришлите сюда Пенслоу с кем-то из ваших ребят, например с офицером Норманом. У меня еще две протокольные встречи: сегодня прибывает папский нунций, я должен его приветствовать от оргкомитета, а затем сопровождать по городу… Его преосвященство с порога хочет заняться благими делами — послушать хор мальчиков в соборе, а своего секретаря отправляет осмотреть тюрьму… Но в двадцать три часа я освобожусь, в это время ждите меня у дома покойного Корста. Все. Поезжайте, штурмбанфюрер Ратт И по дороге молитесь — если, конечно, умеете — чтобы ваш брат остался жив! — с последним словом Кольбах наконец отцепил нужные ключи от связки и перебросил их через крышу автомобиля прямо в руки Паулю— Могу я видеть доктора, фрау Нора?
Супруга доктора и мама Германа Нормана — фрау Нора — была моложавой, хрупкой с виду, но очень решительной и твердой дамой. Всякие сомнительнее ночные вызовы доктора — большого любителя выпить, а то и загулять с «приболевшими» дамами — фрау Нора пресекала на корню. Признаться, Пауль в незапамятном детстве был по уши влюблен в эффектную матушку приятеля и сейчас несколько минут колебался: купить ей торт или цветы… От его правильного выбора много зависело: именно маменька принимала все стратегические решения в семействе их будущего зятя Германа Нормана.
Сейчас офицер Ратт понял, что сделал правильный выбор! Принимая нарядный букет, фрау Нора кокетливо притянула к себе голову Пауля и чмокнула его в лоб:
— Кто бы подумал, что из такого драчуна и балбеса вырастет настоящий дамский угодник? Такие цветы! Можно подумать, женишься ты, а не наш Герман!
— Ну что вы, фрау Нора, на ком мне жениться?! Таких дам, как вы, больше нет…
Фрау Нора рассмеялась, покраснела, и поспешила сменить тему:
— Надеюсь, с Лорхен все нормально?
— А что ей сделается? — искренне изумился Пауль.
Доктор Норман решил сразу же использовать повод ускользнуть из-под бдительного ока супруги и взялся за шляпу:
— В ее положении нужен систематический медицинский контроль! Пойдем, Пауль!
— Нет уж, постой, Пауль! Куда вы пойдете?
Пауль улыбнулся — виновато и в то же время открыто, вовсю используя свой эмоциональный ресурс, и начал врать правдоподобно и вдохновенно — как в детстве:
— Фрау Нора, я знаю, вы такая решительная дама, почти как настоящий парень…. И потому вам можно доверить серьезный мужской секрет…
Герр Доктор тоже заинтересованно поднял брови.
— Дело в том, что мой дедуля Клаус хлебнул лишку и случайно расшиб голову какому-то туристу… Сам дед уже отдыхает в каталажке, но пока только за дебош…. Боюсь, если потащить этого несчастного туриста в больницу, старика опять отдадут под суд, а этот факт весьма плачевно скажется на моей карьере… — Пауль тяжко вздохнул.
— Вот видишь, к чему приводит пьянство? — строго спросила фрау Доктор у супруга. Разумеется,
Пауль, доктор Норман тебе поможет… Ведь мы почти родня!
Доктор Норман ополоснул руки:
— Все это довольно странно…
— А он скоро умрет? — поинтересовалась заботливая Жени, осторожно подсовывая очередную кружевную подушку под безвольно болтающуюся голову Зигфрида. Барон еще не пришел в сознание, но после укола камфоры его дыхание стало ровным, а щеки порозовели.
В конце концов, кто додумается искать барона фон Клейста в детской? И какое место может быть надежнее, чем собственный дом? К тому же Лотта — из христианского милосердия — согласилась присмотреть за несчастным больным…
