Павел Бергер - Замок темного барона
— Прозелитизм? Очнитесь, герр Кольбах, о прозелитизме можно говорить применительно к христианской державе, а Германия погрязла в язычестве! Если ваша военщина присвоит Замок, то как только начнется серьезный конфликт, его просто сравняют с землей американские бомбы или русские танки!
Последние нотки зычного голоса отца Якоба стекали по каменной кладке, и камера наполнилась тишиной, прорезаемой трещинками невнятных звуков. Пауль почти видел, как Карл Кольбах, скептически ухмыляясь, усаживается на койку рядом с дедулей, забрасывает ногу за ногу, щелкает зажигалкой, закуривает и с полным презрением к общественным устоям стряхивает пепел прямо на пол.
— Где-то я уже слышал этот бред про русские танки… Совсем недавно…
«Это было в Замке!» — хотелось заорать Паулю. Зиги фон Клейсту, когда он расшиб голову на лестнице, привиделось, что русские танки победно катят по Берлину! К сожалению, телефон к камере отсутствовал и Пауль был лишен возможности напомнить Шефу о недавнем происшествии — офицер Ратт мог только слушать!
— Запомните, отец Якоб, военная мощь сегодняшней Германии такова, что она может позволить себе стремиться к миру с любой страной, в том числе и с Советской Россией. Русские танки здесь — это абсурд! Вы сами легко можете убедиться в стратегической бессмысленности подобного предположения, — ерничал Кольбах, — стоит приобрести географическую карту, измерить расстояние от Москвы до N-бурга при помощи линейки, произвести простые математические действия, умножив цифру на масштаб и разделив на среднюю скорость современного советского танка…
— Сколько же составляет средняя скорость танка? — ядовито процедил отец Якоб.
— Не имею понятия! Я полицейский чиновник, а не военный инженер, — надо полагать, Шеф скептически скривился.
— Странно, я полагал, что вы эксперт в области контрразведки… — судя по шуршащему звуку шагов, герр святой отец принялся ходить по помещению, — И даже хотел обратиться к вам за советом именно в этом качестве…
— Якоб, не смеши меня! Да по сравнению с тобой и твоей службой самый расторопный парень из их имперской безопасности — все равно что деревенский пастушек с дудочкой рядом с симфоническим оркестром, — ехидно вставил дедуля, но отец Якоб проигнорировал ремарку и продолжал, обращаясь исключительно к Кольбаху:
— Я надеялся, что вы как эксперт оцените мою книгу…
— Книгу?
— Да… Я на досуге пишу приключенческий роман из жизни шпионов…
— Боюсь, я не располагаю временем для консультаций подобного рода, — судя по резкому звуку, Шеф встал. — Меня ждут неотложные дела…
— Книга начинается с описания тайного бракосочетания родителей главного героя — обнищавшей венценосной особы из древнего германского рода и русской аристократки. Девушка принадлежала к террористической революционной организации и скрывалась в Европе от русской полиции…
— Начало больше напоминает любовный роман, — голос прозвучал глуховато, видимо, Шеф Кольбах остановился у самой двери. — Вы полагаете, тюремная камера — подходящее место для дискуссии о литературе?
— Полагаю, что в нынешней Германии тюрьма — единственное место, где можно говорить открыто!
Да, почтенный отец Якоб здорово отстал от жизни, хмыкнул Пауль, поправил наушники и уселся поудобнее: действительно, то, что ему удалось услышать, больше напоминало увлекательную радиопьесу, чем серьезный разговор должностных лиц.
— Итак, у них родился сын… Мать скоро оставила семью ради дальнейшего участия в революционном терроре, а беспутный отец патологически увлекся азартными играми: его несчастная страна, размером с почтовую марку, стала знаменита своими казино и увеселительными притонами…
— Ваш герой — курфюрст? — нейтральным тоном уточнил герр Кольбах.
— Курфюрст — разновидность выборного лица, а мой герой имеет наследственный титул! Нынче государство его папаши благополучно входит в состав Германии… Но почти сорок лет назад, до Версальского мира, карта Европы была совсем другой. Когда венценосного игрока признали невменяемым, помимо титула наследнику досталось весьма внушительное состояние… До совершеннолетия и ребенка, и деньги передали под опеку… Но заезжие гувернеры скверно присматривали за мальчуганом — в самый канун войны он пропал без вести…
— Стало быть, мальчик — кронпринц! Помню, громкая была история! Опекуны суетились, хлопотали и обещали людям лихой удачи огромные деньги — если найдут мальчишку живым или мертвым… Зато потом, когда прошел положенный срок, его позабыли объявить умершим по полной судебной форме…
Оно и понятно: в военной суете, тем более после разгрома, у дипломатов и политиков серьезных дел было по самое горло…
— Черт вас дери, герр Клаус, вы здорово разбираетесь в династических хитросплетениях довоенной Европы! — восхитился Кольбах.
— Если мальчик все же пережил ту дикую охоту, сейчас ему должно быть около сорока… Если он добрался до фамильных денег, он еще и весьма состоятельный человек. Но главное, как бы он себя ни называл, по крови он остается настоящим Габсбургом! — завершил логическое построение дедуля Клаус и удовлетворенно звякнул бутылкой о стакан. — Давайте выпьем за добрую фамильную кровь достойной династии, герр Полковник, иначе у нас разовьется ревматизм от сидения в этом каменном мешке!
До Пауля донеслись характерное позвякивание питейной посуды и протестующие возгласы добродетельного отца Якоба.
— Вы мудрый человек, герр Клаус, возможно, хоть вы объясните мне, что хорошего в крови Габсбургов? Она такого же красного цвета, течет с той же скоростью и содержит ровно столько же эритроцитов и лейкоцитов, как любая другая! Люди приходят в мир равными и имеют достаточно свободы, чтобы строить свою судьбу собственными руками — независимо от происхождения!
— Браво, герр Кольбах! Мой герой рассуждал именно так, — спохватился отец Якоб. — Он был разумным мальчиком и скрылся от тупых головорезов в России — на родине своей матери. А когда там началась междоусобица, вполне осознанно встал на сторону смутьянов — и добился серьезных военных успехов. Ему едва исполнился двадцать один год, а он уже командовал значительным кавалерийским соединением и под красным знаменем громил маститых генералов в Сибири и Монголии…
— Ну вот, — Пауль был здорово разочарован: он уже подумал, что занудный отец Якоб под видом книжки излагает настоящую историю происхождения его начальника! Ведь Кольбаху как раз около сорока, он весьма состоятельный человек, а о его родителях в личном деле сказано только, что они умерли в раннем детстве Карла…
Тем временем отец Якоб продолжал пересказывать сюжет романа, который от предложения к предложению становился все более фантастическим.
— Блестящую воинскую карьеру моего героя сгубила любовь…
— Любовь?… Знакомая история… Кхе-кхе, — закашлялся дедушка Клаус.
— Точнее, происхождение супруги… Когда молодой человек сражался в Монголии, то встретил и полюбил девушку из царского рода… э… точнее, из династии — из древней и старинной китайской династии. Он, конечно, женился, и вскоре у молодой пары появился сын… Официальная пропаганда Советского Союза утверждает, что тамошние граждане не придают значения социальному происхождению. Но это не вполне соответствует реальности, поскольку именно аристократическое происхождение в нынешней России может стать основанием для социальной обструкции. Коммунистическое командование моего героя было так разгневано его браком, что вынудило перспективного военачальника оставить должность армейского командира, встряхнуть знание немецкого языка и заняться шпионажем…
— Шпионаж — вполне достойное занятие для потомственного аристократа! Именно шпионы устанавливают правила, по которым потом вынуждены играть военные и политики. Только шпионы способны связывать по рукам и ногам тиранов и превращать мягкотелых либералов в агрессоров. Невидимые и скромные шпионы по собственной мерке сшивают политическую карту мира, как лоскутное одеяло…
— …И пока шпионы увлеченно занимаются политическим рукоделием, их безмозглые дочки успевают нарожать целый выводок ублюдков, — прервал пафосную речь дедули каркающий голос. — Вполне естественное поведение для девицы, отец которой предпочел похоть постригу и церковному сану! Грех сладострастия не прикрыть законным браком! А уж что говорить о гордыне — смертном грехе против Божьего промысла! Раскаяние, искреннее и неподдельное, вот единственное возможное искупление за греховную жизнь…
— Уважаемый Якоб, должен сказать, проповеди удаются вам лучше, чем приключенческие романы… Ваша история чрезвычайно скучная и больше смахивает на графоманский бред! Боюсь, вы проигнорировали такую важную стадию литературного труда, как сбор фактического материла. Чувствуется, что у вашей книги отсутствует документальная основа, — менторским тоном прокомментировал Кольбах.
