Леонид Стоянов - На крыше мира
Владимир Константинович постучал в окно. Сережа подбежал, прижался лицом к стеклу, смешно приплюснул нос.
— Сережа! Может, в шахматы сыграем, а?
Сережа мигом отпрянул от окна и через минуту оба мальчика уже возились в прихожей, ставя в угол палки и лыжи. Нерон прыгал на крыльце и царапал лапами дверь.
— Что же ты, брат, так долго не приходил? — полушутя упрекнул Владимир Константинович Сережу.
— А мы же с мамой недавно были у вас.
— А как твои дела, Чен?
Мальчик посмотрел на Сережу и застенчиво улыбнулся.
— Хорошо, — ответил он.
Они втроем вошли в спальню и устроились за письменным столом. Сережа и Чернов играли в шахматы. Чен, приоткрыв рот, с увлечением следил за каждым ходом. Он еще только постигал эту сложную игру.
— А сегодня по радио передавали, что наши здорово фашистов бьют! Под Новороссийском, — передвигая пешку, сообщил Сережа. — Скоро Кубань освободят и мы уедем.
Чернов взялся за фигуру да так и застыл.
— Как это — уедем?
— Так, уедем. Поездом. Потом — пароходом!
— Это кто же сказал? Что ты выдумываешь?
— Мама бабушке говорила. В Пятигорск, к тете Дуне поедем.
Мама говорила?
— Ага.
Владимир Константинович сделал неверный ход.
— Шах королю, — услышал он голос Сережи.
Шах? Погоди… мы сейчас вот сюда его…
Куда? Вам же мат! — торжествующе воскликнул Сережа.
Да, брат, выходит, мат… — грустно согласился Владимир Константинович, думая совсем о другом.
— Если хотите, можете переходить, — великодушно предложил Сережа.
— Нет уж. Не всякую ошибку исправишь…
«Не всякую ошибку исправишь», — повторял он, расхаживая по комнате, когда мальчики ушли.
Как он сразу не понял, что глубоко безразличен ей? Просто, она была по-женски мягка и ласкова с ним. Пожалела заброшенного мужа, связала перчатки… А теперь собирается уезжать. Ну, что ж… Довольно об этом думать.
Но он ходил и ходил по комнате и, забыв о своем решении — не думать, всё думал о женщине, которая принесла в его жизнь то, чего он страстно всегда желал и чего так не-хватало ему до сих пор…
КОЗЫРЬ ДЖАБАРА
По предложению капитана Мороза Чернов предоставил Прокопычу отпуск. И без того не находя себе места от гнетущей тоски по своем погибшем друге, тот теперь не знал, как убить время. Целыми днями старик стал пропадать в горах, на охоте. Стрелок он был не ахти какой и долго никакой дичи не приносил. В общежитии, где он ночевал, подшучивали: «Где же добыча, Прокопыч? Или пасется еще?»
В один из таких охотничьих дней за Прокопычем увязался Пулат.
— Возьми с собой. Побродить охота.
Каменщик, скрепя сердце, согласился. Почти полдороги молчал. Но разве с Пулатом будешь молчать, когда он, как девушка, раскрасневшись от мороза, блестя глазами, без умолку говорит, смеется, пристает с вопросами.
Мало-помалу Прокопыч отошел, разговорился и к концу дня был даже доволен своим спутником. Сверх ожидания, старик нашел в Пулате внимательного слушателя, веселого собеседника, хорошего товарища, и на следующий день сам предложил ему идти вместе охотиться.
Теперь объектом для шуток стал Пулат, но он не обижался, наоборот, сам смеялся вместе с товарищами.
— Ладно, ладно, подождите, подстрелим зверя…
Так они несколько раз вдвоем ходили в горы.
Пулат обратил внимание на то, что Прокопыч всегда ходит одним путем и кружил почти в одних и тех же местах. С крутого склона, на который они поднимались, была видна ферма и дорога, идущая к ней. Пулат спросил об этом Прокопыча и своим вопросом страшно рассердил старика.
— Это не твоего ума дело! Природа мне здесь нравится. Хочешь со мной ходить — помалкивай. Пустых вопросов не терплю.
Пулат прикусил язык. Ему полюбились эти прогулки. В горах было столько интересного. Под одной скалой обнаружили глубокую пещеру, собрали там черепки, старинные изделия из камня. В другом месте натолкнулись на горячий источник. Над оттаявшим снегом клубился густой пар, тут же оседавший мельчавшими кристалликами, которые сверкали на солнце, переливаясь тысячами огоньков. Оголившаяся глыба камня была влажная, словно вспотела от душных сероводородных испарений. Из еле заметных трещинок вытекали струйки горячей воды. Несмотря на мороз, от источника тянуло теплом.
— Прямо, как в бане, хоть купаться полезай! — говорил Прокопыч. — Только веничка березового не хватает!
Когда шли на лыжах против солнца, в этом безлюдном уголке среди гор, снег так ослепительно сверкал, что приходилось прибегать к защитным очкам. Останавливаясь, они прислушивались. Пулат ловко щелкал языком, и горы откликались, унося звуки всё дальше, всё выше. пока они не замирали где-то в ущельях.
В один из таких морозных солнечных дней Прокопыч и Пулат отправились на охоту.
Едва они приблизились к краю выступа, за которым, виднелась часть плато с фермой, как оба заметили внизу человека, идущего им почти навстречу. Это был Джабар. Пулат хотел было уже окликнуть сторожа, как вдруг почувствовал, что ему кто-то сильно зажал рот рукой. Прокопыч проделал это настолько быстро и неловко, что потерял равновесие и чуть не упал.
— Ложись и не дыши! — прошипел он Пулату.
Старый каменщик проворно подполз к краю выступа и замер. Пулат улегся рядом с ним. Отсюда им было видно, как сторож остановился, осмотрелся и стал медленно взбираться на плато.
— Ах, леший тебя забери! К старому складу пошел. Что ему там надо? Туда уже лет десять никто не ходит.
Пулат молчал, не понимая толком, что всё это означает.
Тем временем сторож подошел к сооружению, которое Прокопыч назвал старым складом, и исчез.
— Видал? За каким бесом он туда пошел?
Они долго ждали, пока снова появится Джабар. Лежать без движения в снегу было холодно. Прокопыч отполз, стал за выступ, потоптался на месте, постукивая ногой об ногу.
— Идет!.. — услышал он шепот.
Каменщик второпях, как мешок свалился рядом с Пулатом. Сторож тем же путем спустился в расщелину и пошел обратно на ферму. Выждав, пока он скроется из глаз, Прокопыч и Пулат поспешили туда, откуда Джабар только что вышел.
— Вишь, как придумал! И следов не видать никаких! — проговорил старик взглянув на неглубокий овраг, сползавший с плато по уклону. Каменистое дно оврага было черно и бесснежно.
Не говоря ни слова, они поднялись наверх. Из-под глубокого сугроба торчал остов полуразрушенного склада. Земляная крыша почти вся провалилась. Но дверь уцелела и на ней висел заржавевший замок.
— Закрыто. Ну-ка, друг, поорудуй. Это по твоей части.
Пулат залез в карман, вынул пустой патрон, перевернул замок вниз дужкой и постучал патроном несколько раз по замку в одном месте, в другом… Замок сам собой открылся.
— Здорово! Это ты где же научился?
Пулат улыбнулся:
— Слесарное дело.
Они вошли в склад. Прокопыч чиркнул спичкой. На них глянули из темноты серые, заиндевевшие стены. В углу стояла вверх дном старая бочка. Чуть поодаль — два пустых ящика. Спичка погасла. Прокопыч зажег новую.
В стене над бочкой, одна над другой были устроены две ниши, заваленные кусками старой фанеры, кирпичами мусором.
— Что ж ему тут было нужно? Не пойму. А, Пулат? — разочарованно спросил Прокопыч и снова чиркнул спичкой. — А ну, смотри под бочкой, под ящиками.
Там ничего пе оказалось. Пулат порылся в нишах, но и в них ничего, кроме мусора, не нашел.
— Ну, врешь! Ни за что не поверю, чтобы он сюда просто так приходил — прогуляться!
Ползая на коленях, они обшарили всё помещение, но так ничего и не нашли. Запыхавшийся Пулат поднялся с колен, плюнул с досады.
— Вот что, парень, — упрямо сказал Прокопыч, — завтра возьмем лопаты и раненько — сюда. Перероем всё, до последнего вершка.
Голодные и усталые, они добрались до общежития только поздно вечером.
А Джабар эту ночь провел без сна. Когда он вернулся со склада домой, жена встретила его таким вопросом, от которого по спине сторожа забегали мурашки.
— Ты не знаешь, Джабар, зачем это в старый склад ходили двое рабочих?
— Какие рабочие? Это я ходил.
— Нет, после тебя. Я козам корм носила, своими глазами видела.
— Путаешь ты что-то, Саида!
— Зачем путаю! Что я, того старого каменщика с рыжей бородкой не знаю, который у нас на ферме работал? Я сразу узнала его. А кто с ним был — не разобрала.
Джабара бросило в пот. Он не стал даже обедать, всю ночь думал, что же сделать, а рано утром, с виду совершенно спокойный, стучал в дверь к Савченко.
— Здравствуй, парторг! — поздоровался Джабар, почтительно поклонившись. — Я пришел сообщить об одном нехорошем деле…
— Говори, я слушаю.
— Вечером на старом складе был. Туда кто-то ходит. Радиоаппарат нашел…
