Леонид Стоянов - На крыше мира
И вдруг хриплый крик вырвался из груди старого каменщика.
— А-а!.. Тварюки проклятые! Убили!! Убили!!
Потеряв шапку, задыхаясь, Прокопыч бросился бежать к Сарыташу.
ДОПРОС
Спешно прибыв по звонку Чернова, капитан Мороз принял участие в допросе Джабара. В комнате уже был следователь — молодой человек в очках, с живыми глазами и темным пушком на верхней губе, немного мрачнова тын судебный врач и Савченко. Очевидно, шел горячий спор, следователь доказывал:
— С таким богатырским здоровьем каменщик, конечно, нашел еще силы нанести удар по голове этому Байбекову- Вы обратили внимание? Ведь затылочная кость совершенно раздроблена!
— Это всё так, но… — вяло возражал судебный врач.
С капитаном все радушно поздоровались, следователь долго тряс ему руку.
— Пришлось немного поморочиться на Алае? — улыбнулся Савченко. — Благополучно добрались?
— Застрял было на полпути да, спасибо, Фатима выручила, подцепила своим «вездеходом». Энергичная девушка… Ну, что у вас тут?
— Да вот доктор сомневается, — оживился следователь. — Говорит, обстоятельства довольно странные; как мог каменщик убить Байбекова!
— А может — наоборот?
— Это так, однако…
— Вы уже допрашивали свидетелей?
— Нет. Вчера мы занимались следствием. Снимали показания, делали снимки. Вы во время подоспели…
— Вы мне разрешите познакомиться с обстоятельствами дела? — попросил капитан.
— Как же, как же, прошу вас! — любезно пододвинул ему папку следователь.
Пока он распоряжался в соседней комнате и звонил по телефону, капитан просмотрел мелко исписанные листы дела и расспросил судебного врача и Савченко о происшествии.
Ну что, товарищ капитан? Каково ваше мнение? спросил вернувшийся в комнату следователь.
— А вот посмотрим, что скажут свидетели, — уклонился капитан.
— Что ж, давайте допрашивать, Введите сторожа, — сказал следователь стоявшему у дверей милиционеру.
Вошел Джабар. Он был бледен. На заросшем лице беспокойно поблескивали воспаленные глаза. Видно, не спалось ему ночью. После обычных вопросов, необходимых для протокола, следователь задал вопрос.
— Скажите, Джабар Салиев, часто ли к вам приезжал на ферму Байбеков? И зачем?
— Я таджик, товарищ начальник, он таджик. Мы — знакомые. Чай пил у нас, на моей кровати спал. Гость ведь! Раза три был.
— А где вы с Байбековым познакомились? С кем он еще, кроме вас, встречался на ферме?
Джабар замялся-
— Далекий вопрос капитан задает! Много лет назад я в Сталииабаде был, колхоз посылал. Там в лавке с ним познакомился… А на ферму мастер Быков заходил, бузу пил.
— А что, Байбеков был знаком с мастером Быковым?
— Да. Он же работал на участке в Мургабе. Они знали друг друга.
— О чем же они разговаривали, когда встречались у вас?
— Разное говорили, — пожал плечами Джабар. — О работе говорили, тяжелая работа на дороге. Про войну… При мне больше ни о чем не говорили.
— Где вы работали до того, как переехали сюда? — спросил капитан.
— В Араване. Колхозные отары водил.
— У вас там семья?
— Дочь замужем, зять — тракторист-
— А до Аравана вы еще где-нибудь жили?
— В колхозе «Красная заря» под Андижаном. Чабаном был. Пять лет там был.
— Так Байбеков у вас был всего три раза?
— Два или три раза. Не помню…
— Пригласите сюда жену Салиева, — обратился следователь к милиционеру.
Через минуту вошла заплаканная Саида и сразу же тревожно спросила о чем-то мужа по-таджикски.
— Не переговариваться. Ничего вашему мужу пока не угрожает. Скажите лучше, Салиева, — Байбеков часто бывал на ферме? Только без слез и говорите правду.
Саида испуганно посмотрела на следователя. Вот уж сколько раз говорила Джабару, что эта дружба с Байбековым до добра не доведет. Торопливо заговорила.
— Бывал. Как едет в Ош, так и ночует у нас.
— Что же он у вас делал? И мастер Быков в эго время приходил? — спросил капитан.
— Приходил. Часто приходил: ел, бузу пил, денег никогда не платил. Всё на охоту ходил. И Мирза с ним на охоту ходил. Джабар провожал… Только мастер никогда ничего не убивал. Плохой охотник.
Джабар терзал на месте, бросая на жену свирепые взгляды.
Не успели голубчики сговориться, — шепнул Савченко капитану. — Забрали его сразу.
— О чем же они разговаривали? Наверно всё о тяжелой работе на дороге? — снова спросил Мороз, поглядывая па Савченко.
— Зачем о дороге! Про радио говорили, о
больном радисте, о пожаре… Много о чем говорили. Только они больше без меня разговаривали. Джабар не любит, когда я вмешиваюсь в мужские дела…
— Ну, а как же, все-таки, произошло убийство?
Оба, и Джабар, и Саида, клялись, уверяли, что ничего не знают, никого и ничего не видели.
— Собаки залаяли, я вышел во двор, услышал громкий разговор внизу у ручья, где мы воду берем… По голосу узнал — каменщик спорит с кем-то. Пока подбежал, по дорожке спустился, они дальше ушли. Потом крикнул кто-то. Подошел — оба лежат… Очень испугался я!
— Что же вы после этого сделали? — спросил следователь.
— Сюда на участок бежать хотел. Старый каменщик меня встретил, сам на участок побежал. Очень испугался я!..
— Попросим старого каменщика? — предложил следователь.
— Я хочу задать еще один вопрос сторожу, — сказал капитан. — Скажите, Джабар, почему у Савелия оказался железный прут в руке? Где он его взял?
Железный прут? Не знаю- Наверно от собак взял. Где-нибудь на ферме нашел.
— Хорошо… — кивнул капитан, что-то отмечая в своем блокноте. — Уведите…
Через порог шагнул Прокопыч. Его трудно было узнать, так он переменился. Волосы, заметно поседевшие, сбились на одну сторону.
Нечесаная бородка будто свалялась. Покрасневшие глаза слезились. Он вошел, остановился посреди комнаты, нервно обминая руками свою шапку.
— Расскажите, Иван Прокопыч, по порядку. Как всё произошло?
Запинаясь, глотая от волнения слова, старый каменщик стал рассказывать, как они поужинали, как он послал Савелия за хворостом и как его долго не было.
— О чем мог спорить Савелий с Байбековым? Ваш товарищ вспыльчивый был?
— Смирный он, товарищ капитан! Чего ему лезть на рожон. Мы же знали, зачем посланы. Савелий, даром что большой да неловкий, осторожность соблюдал. Человек он сознательный. Убили они его, ироды!.. Помешал им…
Прокопыч закашлялся, засморкался в старенький цветной платок.
— А зачем Савелий железный прут с собой взял?
— Какой там еще прут! — сердито возразил Прокопыч. — На кой шут он ему сдался! Савелия собаки знали. Не нужен ему никакой прут. Откудова он у него очутился — не понимаю. Вы не верьте этому сторожу. Хитрая лиса, прикидывается!..
— В тот день на ферме никого не было посторонних?
— Никого. Мы с Савелием да сторож.
Когда каменщик вышел, в комнате наступило молчание. Капитан, нахмурившись, смотрел в окно, что-то соображая. Следователь, склонив немного набок голову, быстро писал.
— Что вы на всё это скажите, товарищ капитан? — спросил он через некоторое время. — Путаное дельце!.. — Шумно положив на стол ручку, следователь снял запотевшие очки и принялся протирать их углом скатерти.
— Что скажу? С Байбековым покончил Джабар.
Молодой следователь даже привскочил.
— Сторож? Убил своего приятеля? Как-то трудно допустить. Он выглядит трусливым.
— И все-таки — Байбекова убил Джабар, чтобы скрыть следы, выгородить себя. Очень хитро сделано.
— Да? Вы так думаете? — неуверенно переспросил следователь.
— Давайте так рассудим. Первым ударил каменщик, Согласно медицинскому заключению, смерть Байбекова наступила сразу- Как же тогда он мог еще свалить с ног такого детину, как Савелий! Если предположить наоборот, что первым ударил Байбеков, — что скорее всего и было, то от прямого ранения в сердце смерть наступила тоже мгновенно. Вот и посудите, как могли они одновременно убить друг друга.
— Вы совершенно правы, товарищ капитан. Это мог сделать только сторож, — подал голос до сих пор молчавший судебный врач.
— В таком случае сторожа придется арестовать, — заключил следователь.
— Мне кажется, что не следует этого делать, — сказал Мороз.
— Он может скрыться!
— Надо дать ему понять, что его ни в чем не обвиняют. Этого человека необходимо оставить на свободе. Он еще может нам пригодиться. Конечно, это мой совет, — поспешно добавил капитан. — Вы вольны поступать, как считаете нужным.
— Посмотрим… Я доложу о ходе следствия подполковнику Шестакову, — неохотно сказал следователь. Он был человек самолюбивый и вмешательство Мороза ему не совсем нравилось.
