Леонид Стоянов - На крыше мира
Первое время они и ночевали там. Потом перебрались в маленькое помещение кубовой.
Так было удобнее и для них, и для сторожа. Шли молча, не спеша. Торопиться было некуда. Возле сторожки Прокопыч остановился, постоял немного и прошелся к противоположному углу дома. Узкая тропинка, тщательно расчищенная, вела от дверей сторожки вниз, в расщелину, на дне которой, скрытый подо льдом, журчал ручей. Но водой из ручья Джабар не пользовался, употреблял растопленный снег. Каменщики видели не раз. Прокопычу только сейчас пришло это в голову. Он толкнул подручного в бок.
— Видал?
Савелий сморщил нос, стараясь сообразить, на что намекает Прокопыч.
— Чего?
— Чего! — передразнил Прокопыч. — До рожка-то, в каком порядке. Куда он по ней ходит?
— Известно куда — по воду.
— По воду, по воду. И долго же до тебя доходит. Как до этого самого, как его, африканского животного.
Обидевшись, Савелий насупился.
Когда каменщики, пообедав, вышли во двор, стояли уже сумерки. Вдали, где-то внизу за горбатым выступом, светились огоньки участка. Над вершинами гор медленно выплывал серп месяца.
— Ишь, рога выставил. Словно бодаться собирается. На мороз!
Прокопычу хотелось поговорить. Его угнетало безлюдье в этом уголке фермы. Идти спать в тесную и душную кубовую не хотелось. Да было еще и рано.
— Эх! Забыли мы с тобой, Савелий, газету попросить у парторга. Почитать бы, что там на войне. А то тут такая глушь, одни собаки тявкают.
— Это да…
— Парторг говорил, что Курск давно в наших руках- Вот, брат, немцу-то жару какого задали! Думали, как техника, — значит, всё. Выходит, не так. У нас народ крепкий. Нет, брат, наш народ не сломишь.
Медлительный в суждениях Савелий только поддакивал. Впрочем, Прокопычу именно такой и нужен был собеседник. Когда хочется поговорить — главное, чтобы тебя слушали. Про обвал Прокопыч не поминал. Слишком тяжело было говорить о погибших товарищах.
Разговаривая, они прошли склад и остановились возле своего временного жилища.
Кубовая, пристроенная к летней кухне, стояла на пригорке. Отсюда были хорошо видны, Алайская долина, часть построек участка и, главное, из-за чего они сюда перебрались, — сторожка. Последняя была вся как на ладони, со своей тропинкой и сарайчиком для коз.
— Сходи за хворостом, Савелий. Чайку согреем, — попросил Прокопыч.
Он вошел в каморку, снял овчинный полушубок и посмотрел в маленькое оконце. При слабом лунном свете был виден удаляющийся Савелий. «Ну и плечи! Богатырь!», — полюбовался Прокопыч- Как все люди небольшого роста, старый каменщик немного завидовал могучему телосложению своего подручного и восхищался им.
Внимание Прокопыча привлекли далекие огоньки Сарыташа. Каменщик вздохнул. Соскучился он по настоящей работе, по товарищам. Надоело сидеть тут, по существу, не у дел. Прокопыч отошел от окна и улегся на широкий топчан, служивший им обоим постелью. Со двора послышалось рычание и визг подравшихся из-за кости собак. И снова наступила гнетущая тишина.
Старый каменщик лежал и думал о погибших под обвалом. Еще так недавно он работал с ними вместе. Рябцев, Рябцев… любил все пошутить. Веселый был человек. Абибулаев красивый парень… Когда остановился на мастере Быкове, почувствовал только неприязнь. Если погиб, то этого не так жалко, как тех двух. То были стоящие ребята.
Старик долго, лежал, раздумывая, и вдруг спохватился. Где же Савелий? Почему его так долго нет? Накинув полушубок, он вышел во двор. Савелий должен быть здесь где-то недалеко. Хворост, за которым он пошел, лежит за сараем. Почему же не слышно ни шагов, ни малейшего шороха? Уж не заметил ли он чего-нибудь? Взволнованный каменщик огляделся по сторонам и негромко позвал подручного. Никто не откликнулся. Тогда Прокопыч, минуту постояв в нерешительности, стал спускаться к расщелине.
…Когда Савелий подошел к куче хвороста, он обратил внимание, как по тропинке из темноты расщелины медленно поднимался наверх какой-то человек.
Едва этот человек шагнул в полосу лунного света, Савелий сразу же узнал его. Мургабский кооператор!
Прижавшись к хворосту, Савелий замер, не спуская глаз с пришельца.
Настороженно оглянувшись, Байбеков быстро вошел в сторожку.
Выждав некоторое время, стараясь, чтобы не скрипел под ногами снег, Савелий подкрался к закрытому окну и осторожно прильнул к щели, в которую пробивалась полоска света.
Байбеков сидел за столом и пил из кружки молоко. Сторож — напротив, на скамье. Они о чем-то говорили по-таджикски.
Но вот сторож стал возбужденно говорить, усиленно жестикулируя руками. Они заспорили, Подошла Саида и тоже вступила в разговор. Она что-то; сказала и взглядом показала на окно, отчего все трое умолкли. Джабар тоже посмотрел на окно и поднялся. Савелий отпрянул, быстро отошел к сараю и притаился за кучей хвороста. На углу показалась фигура сторожа.
К нему подбежали две собаки.
«Вот история! Как бы собаки не кинулись сюда!» Савелий напряженно следил, что будет дальше.
Месяц клонился к вершинам гор. Снег искрился в его мягком, зеленоватом свете и слегка поскрипывал под лапами собак. Джзабар прошел за угол, постоял несколько минут и вернулся в сторожку. Савелий снова пристроился у щели. Сердце громко стучало. Он услышал, как они снова заговорили, но теперь гораздо тише. Бай-беков вытащил из бокового кармана записную книжку и. раскрыв ее, стал пощелкивать по листку пальцем. Потом, спрятав книжечку обратно, поднялся из-за стола и на правился к дверям Савелий едва успел отбежать к сараю Выйдя из сторожки, Байбеков осмотрелся. Спросив о чем-то Джабара, он показал в сторону кубовой. Тот кивнул головой. Тогда они вдвоем подошли к тропинке и стала спускаться в расщелину. «Уходит куда-то! И Джабар с ним. Бежать к Прокопычу? Нет — можно упустить!».
Савелий незаметно подошел к углу сторожки. У спуска в расщелину сидели две собаки и поглядывали вслед хозяину. Нащупав в кармане кусок черствой лепешки, Савелий далеко отшвырнул его в сторону. Собаки набросились на приманку. Савелий осторожно стал спускаться по тропинке в расщелину, всматриваясь в темноту. Расщелина была узкая и извилистая. Добравшись до первого поворота, Савелий увидел Джабара и Байбекова шагах в десяти впереди себя. Они были так близко, что молодой каменщик от неожиданности отпрянул назад. Лед замерзшего ручья громко треснул у него под ногой и Байбеков с Джабаром резко повернулись. Деваться было некуда. Растерянный, весь на виду, стоял перед ними Савелий.
— Тебе что здесь надо? — заорал, бросаясь к нему, взбешенный Байбеков.
Еще ничего не успев сообразить, Савелий стоял и оторопело смотрел на искаженное злобой лицо Байбекова. Тот вплотную придвинулся к каменщику, схватив его за плечо. Опомнившись, Савелий с силой оттолкнул Байбекова и в ту же минуту в руке мургабского кооператора сверкнул нож.
— Мирза! Остановись! — вскрикнул Джабар.
Сторож подбежал, но было уже поздно.
Раскинув руки, Савелий без движения лежал на снегу.
— Чего стал?! — свирепо крикнул Байбеков. — Помоги тащить! В снег закопать надо…
Мысли запрыгали в голове Джабара. «Всё кончено… Значит я, Джабар тоже буду замешан в это дело. И если даже Мирзе удастся уйти, что я тогда скажу? Как оправдаюсь?!».
— Чего стоишь, как ишак?! — крикнул Байбеков.
Джабара била лихорадка. «Что. будет?! Ай-ай! Что будет? Пропал… Возьмут Байбекова… А меня, Джабара, разве помилуют?!»
Мирза наклонился к телу Савелия.
— Помоги…
Сторож быстро оглянулся. Неподалеку послышались шаги. «Каменщик! Старик…»
Ужас охватил Джабара…
Еще на тропинке Прокопыч услышал громкие, странные причитания Джабара. Предчувствуя что-то недоброе, старик поспешил к расщелине на голос сторожа.
Джабар шел навстречу, обхватив голову руками, раскачиваясь на ходу.
— Ай-вай, вай!..
— Ты чего воешь? Что случилось? Где Савелий? Да говори ты!.. Душу из тебя вытрясу! — схватил запыхавшийся Прокопыч сторожа.
Ай-вай, вай! Ай, беда! Подрался Савелий, там лежит… Ай, несчастье!..
Оттолкнув Джабара, Прокопыч кинулся вдоль расщелины. Не различая дороги, проваливаясь сквозь тонкий лед в ручей, он побежал изо всех сил, неестественно согнувшись и зачем-то сорвав с головы шапку.
На примятом снегу вытянулось огромное тело Савелия. В сведенных его пальцах был зажат тяжелый железный прут. Рядом с каменщиком, лицом вниз, с разможженной головой лежал Байбеков. Под его рукой виднелся окровавленный нож.
Прокопыч, весь дрожа, бросился к своему подручному, не веря себе, стал ощупывать тело, тормошить его.
— Савелий!! Савелюшка! Да как же это? Да что же ты!.. — шептал он.
И вдруг хриплый крик вырвался из груди старого каменщика.
