Леонид Стоянов - На крыше мира
Савченко с маху ударил палками по насту и заскользил быстрее, подставляя ветру разгоряченное лицо. Еще издали он увидел в конторе, в кабинете Чернова свет. Не отдыхает начальник. Кажется, все за последние дни разучились спать.
Савченко вошел к Чернову с самыми невеселыми мыслями и от неожиданности застыл на пороге. За столом, напротив Владимира Константиновича сидел Бакир… В руке старика дымилась чашка чаю, оп жадно отхлебывал из нее и в промежутках о чем-то с трудом говорил. Лицо у него было изможденное, крайне усталое.
— Бакир! Ты вернулся? — Савченко подбежал, схватил старика за плечи.
— Вернулся, товарищ парторг. — Слабая улыбка сморщила лицо Бакира.
— Подожди, Василий Иванович, не тряси человека, — остановил Чернов. — Дай отдохнуть ему. Он только-что пришел, еле на ногах держится.
Савченко сел, не отрывая глаз от Бакира, с трудом удерживаясь от расспросов.
— Дошел ведь! Дошел до Розамамаева! — весело крикнул Чернов-
— Дошел?!
— На второй день был у Розамамаева, — слабым голосом пояснил Бакир. — Письмо в руки отдал. Мастер сразу по телефону звонить стал. В Суфи-курган. Ночью сам начальник из Оша с Розамамаевым говорил. Людей обещал утром машинами доставить. Прямо на Талдык.
— Ну, спасибо, отец. — Владимир Константинович крепко пожал руку старику. — А теперь, иди, отдохни! Ты сделал большое дело, Бакир! Постой! У меня тут, кажется, завтрак остался.
Чернов достал из кармана куртки сверток, развернул его и положил на стол два ломтика хлеба с маслом и кусок жареного мяса.
— Ешь, Бакир! Ешь, пожалуйста! — Владимир Константинович не знал как отблагодарить старика.
Бакир не стал отказываться. За эти двое суток он мало ел, больше глотал снег. Но теперь всё позади. Он дома.
И Бакир не спеша прихлебывал чай.
— Ну, товарищи, — сказал Чернов, — а теперь по домам- Уже третий час. Завтра с новыми силами за работу. А тебе, Бакир, мой приказ: отдыхать, пока не почувствуешь себя хорошо.
Они вышли из конторы.
Савченко помог Бакиру дойти до сторожки. Старик сильно хромал.
В сторожке было холодно. С того дня, как Бакир ушел в горы, сторожка оставалась не-топленной. Фатима неотрывно находилась в ущелье.
— Ты, Бакир, устраивайся, ложись! Я сам затоплю печь.
Старик лег на топчан и укрылся тулупом. Савченко разжег дрова — огонь весело заметался по сухой сосновой коре.
— Скажи, Бакир, ты сильно расшиб ногу? Может быть, позвать врача? Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, спасибо, бригадир. Нога пройдет. Не надо врача. Метель на вершине сильная была. Очень устал…
Савченко подбросил в печь дров. Ему очень хотелось еще раз услышать радостные вести.
— Значит, Розамамаев разговаривал по телефону с Ошем?
— Разговаривал.
И там обещали выслать утром людей?
Обещали. Обещали много людей.
Значит, в четверг или пятницу они могут быть п ущелье… — вслух размышлял Савченко.
— Да, вот еще. Совсем забыл. — Старик достал и подал ему рукавицу, — Нашел на склонах Талдыка, Зачем ей там быть? Где шел Бакир — там проходимой дороги нет-.. Кто-то торопился на лыжах, потерял.
— Савченко взял в руки рукавицу и вдруг до хруста в пальцах сжал кулаки.
— Где ты ее нашел? — глухо спросил он.
— Говорю же, на Талдыке. Может, не заметил бы, да как раз там упал, палку потерял, стал искать…
Но Савченко уже не слушал его. Он выбежал из сторожки и через несколько минут уже стучался в дом к Чернову. Тот еще не. успел улечься в кровать.
— Что, что случилось, Василий Иванович? — настороженно спросил он.
— А то, Владимир Константинович, что мои подозрения оправдываются. Вот Бакир нашел на Талдыке. — И он подал Чернову рукавицу.
— Извини, Василь Иваныч, но я что-то не понимаю тебя.
Рукавица-то Быкова, начальник. Я знаю это абсолютно точно. Не раз видел у него на руках. И в последний раз, когда на Хатынарг он отправлялся, стояли рядом, прикуривали. Тоже видел. У меня-то паршивенькие, еще, помню, позавидовал малость. А теперь она оказалась на Талдыке.
— Значит?
— Значит, Быков не погиб во время обвала!..
ПУТЬ ОТКРЫТ!
Сережа поправлялся. Он еще не мог сидеть в постели, но часто просил есть и с удовольствием измерял себе температуру, которая с каждым днем снижалась.
Ирина при малейшей возможности бежала из детского сада к больному сыну. Елена Николаевна прикрикнула на нее: «Оставайтесь с мальчиком сколько нужно! Справимся с ребятами и без вас». После этого Ирина стала дольше оставаться возле Сережи. Она сидела и что-нибудь вязала или помогала тете Саше убирать комнаты.
Заметив однажды, что у Чернова порванные перчатки, Ирина распустила свою старую кофточку и связала новые перчатки. Предложить их Владимиру Константиновичу она постеснялась. Улучив минутку, когда его не было, она сунула перчатки в карман его куртки взамен старых.
Чернов вернулся с работы поздно, тихо разделся и вошел в спальню. Сережа спал. Ирина сидела возле сына с журналом на коленях. Темно-зеленый абажур настольной лампы бросал тень на ее лицо. Владимир Константинович подошел, стал близко возле нее и какое-то мгновение молчал. Она смущенно приподнялась.
— Ирина Васильевна! Хорошая вы женщина… я вам очень благодарен!
Она увидела в его больших, темных глазах много невысказанных слов. Яркий румянец залил ее лицо.
— Пустяки, Владимир Константинович! Я… у меня есть свободное время… И право же… — путаясь и отчего-то волнуясь, отвечала она.
— Я не только за перчатки, а… за всё. За ваше внимание ко мне.
Он ничего не мог придумать, кроме этой обычной, стереотипной фразы. «Я благодарен вам за то, что вы живете и приносите мне радость. Ведь я так несчастлив». Вот, пожалуй, что ему хотелось сказать. Но он этого не сказал.
— Вы так устаете… — проговорила Ирина, поспешно закрывая журнал и принимаясь наводить порядок на столе.
Видимо то, чего не сказал Чернов, она прочла в его взгляде. Вдруг заторопилась, взяла со стола чашку и быстро вышла из комнаты.
Владимир Константинович долго лежал на диване и смотрел на полуоткрытую дверь соседней комнаты, где спал Сережа. Скоро он выздоровеет, и они уйдут. Уйдет женщина, к которой он так привязался за это короткое время. Приедет Лидия… Чернов честно признался себе, что мысли о жене всякий раз вызывали у него горечь…
На следующий день, еще раз осмотрев место обвала, Чернов подозвал одного из рабочих.
— Надевай-ка лыжи, дружище, и отправляйся на Алай. Скажешь Фатиме, чтобы она привела трактор в ущелье. Надо расширить дорогу и помочь людям. Вернешься вместе с ней на тракторе…
Не успел он договорить, как подбежал запыхавшийся рабочий и сообщил, что с противоположного конца ущелья появились люди. Впервые за эту неделю Владимир Константинович почувствовал, как страшная тяжесть, всё время давившая ему грудь, — отпустила его. Идут люди! Теперь они быстро расчистят дорогу. Колонна машин с военным грузом пройдет в Хорог!
В эту ночь Владимир Константинович дома не ночевал. Вдвоем с Савченко они допоздна лазили по склонам ущелья, расставляя людей, сумевших проложить тропинку над краем обвала. Сразу ожившее ущелье наполнилось шумом сотен голосов, стуком лопат. По ту сторону обвала работами руководил Розамамаев. Савченко еще с утра взялся вместе с кладовщиком Мухтаром за организацию временного общежития в клубе для вновь прибывших людей. Разместили всех.
Повеселевший Владимир Константинович подъехал утром к ущелью на тракторе Фатимы. Там было полно народу. Толстый слой снега на склоне смялся, утоптался под ногами. Мелькали сотни лопат. Над ущельем легким облаком стояла белесая пыль. Снежная толща убывала на глазах
Приезжие уже знали, что под обвалом погребены рабочие, но никто об этом не говорил. У каждого содрогалось сердце при мысли, что вот-вот одна из лопат обнаружит погибших. Работали молча, сосредоточенно…
Погода была тихая. Стоял небольшой мороз. В этой тишине, хоть в ущелье работало несколько сот человек, выдавая себя только приглушенным кашлем да редкими окриками, было что-то напряженное и печальное. Слышался непрестанный шорох отбрасываемого снега, словно учащенно дышала сама земля.
Через два дня вернулся Пулат. В общем, он съездил впустую. Все свободные бойцы заставы были заняты на расчистке тракта и выделить для Сарыташа капитан не мог ни одного человека. Дальше Ак-байтала Пулату добраться не удалось. Перевал был забит снегом. Там работали дорожники из Мургаба. Пулату удалось связаться по телефону с начальником Мургабского участка, но и тот тоже отказал в людях: все на аварийных работах- На эту поездку в оба конца ушло семь дней. И время затрачено даром, и людей не получили.
Что ж, этого нужно было ожидать. Зима нынче капризна и сурова. Владимир Константинович утешал себя тем, что хоть машина вернулась обратно, а она сейчас нужна дозарезу.