Джек Хиггинс - Дождь над Гамбургом
Пол усмехнулся и поудобнее пристроил ноющее тело. Закрыв глаза, он стал думать об Анне и ее словах. Неужели то, что она сказала, правда? Неужели он и в самом деле что-то типа наемника двадцатого века, которому нравится играть ради самой игры? Ответа не было. Раньше Пол не задумывался, что быть таким человеком, как он, так уж плохо.
Шавасс все еще размышлял над этим, когда машина въехала в пригороды Гамбурга. Сэр Джордж погнал прямо к центру, пересек Альстер по Ломбардсбрюке, а уж дальше дорогу показывал Шавасс. Было без четверти шесть, когда «мерседес» свернул в тихую улочку и остановился возле дома Анны.
Девушка все еще дремала, когда Пол выбрался из машины и открыл заднюю дверцу. Когда он дотронулся до ее руки, она моментально открыла глаза, несколько секунд непонимающе глядела со сна, а потом, узнав Пола, улыбнулась.
— Простите, но я настолько устала, что смогла бы, наверное, целую неделю проспать, — обратилась она к сэру Джорджу. — Могу я прибавить к благодарности Пола и свою? Не знаю, что бы мы без вас делали.
На секунду старик задержал девичью руку; на его лице читалось искреннее восхищение.
— Вы изумительно смелая девушка. Для меня помочь вам — честь.
Анна покраснела и пошла к дверям дома. Шавасс шагал рядом.
— Я хочу, чтобы до моего прихода ты никуда не выходила, — сказал он. — Наверное, это будет довольно поздно, потому что мне придется заняться делом Гауптманна.
Внезапно, как будто тяжесть навалилась на девушку, она словно в мгновение постарела.
— Вряд ли я смогу уйти, даже если очень этого захочу. Выпью чего-нибудь горячительного и с головой залезу под одеяло.
Он легонько поцеловал ее в губы.
— Вот это разумно. К тому же нам необходимо разобраться. Когда вся эта катавасия завершится, мы поговорим о нашем будущем — ты поняла?
Анна слишком устала, чтобы спорить.
— Как хочешь, Пол.
Он проводил ее до квартиры. Уже у дверей она улыбнулась ему, и эту улыбку он унес с собой — доверчивую и трогательную. И он понял, что не может обмануть эту девушку, разочаровать, не оправдать ее надежд. Он отвечает за нее.
— Прелестная молодая женщина, — произнес сэр Джордж, когда он вернулся в машину. — Красавица, попавшая в переплет.
— Все так и даже больше, — с нажимом сказал Шавасс.
— Придал ли я моменту чуток романтичности? — игриво спросил Харви.
— Искренне на это надеюсь. Знаете, я решил после того, как дело Шульца будет закрыто, выйти из игры.
— Разумно. Очень разумно. В конце концов никто не вечен.
Эта мысль отрезвляла. Она постоянно приходила ему в голову все время службы в Бюро. Универсальным человеческим заблуждением является как раз то, что начинаешь думать: ты умнее, хитрее, изворотливее, чем остальные, значит, с тобой ничего не может произойти. Но сколько же замечательных, умных и изворотливых людей не вернулось на Родину с очередного задания? В один прекрасный день настанет и его черед, потому что рано или поздно, но ошибки совершает каждый. Логичнее было бы выйти из игры, пока еще есть возможность как-то влиять на ее ход. Когда машина подъехала к «Атлантику», он все еще размышлял над этой проблемой.
У сэра Джорджа в этом знаменитом отеле был номер в бельэтаже. Когда они шли к лифту, Харви с беспокойством взглянул на часы.
— Простите, но своего немецкого коллегу вам придется встречать самому. В семь часов у меня встреча. Времени в обрез — успеть бы переодеться.
— Так вы идете на бал, который Курт Нагель дает в честь делегатов Мирной Конференции?
Сэр Джордж в удивлении поднял брови.
— Верно, а как вы узнали?
— Прочел в какой-то газетенке, — ответил Пол.
— Конференция обязана своим успехом именно Нагелю, — сказал сэр Джордж, открывая дверь номера. — Вы о нем что-нибудь знаете?
— Не могу похвастаться, ведь за последние годы я практически не следил за происходящим в Германии, а приехал сюда всего несколько дней назад.
Сэр Джордж предложил Полу самому похлопотать о выпивке и исчез в спальне. Шавасс изучил бутылки, стоящие на столике возле окна, налил себе стаканчик брэнди и выбрав сигарету из деревянной шкатулки, удобно устроился в глубоком кресле. Он собирался почитать газету, но зазвонил телефон.
Подняв трубку, он услышал возбужденный голос Анны.
— Это ты, Пол?
— В чем дело? — удивился он. — Что-нибудь случилось?
— Минут десять назад портье принес мне пакет, — сказала она. — Он пришел по почте сегодня утром. Когда я разорвала обертку, то увидела внутри письмо и еще один запечатанный пакет.
Пол догадался, что было в пакете еще до того, как в невероятном волнении задал свой очередной вопрос.
— Дай-ка угадаю… Письмо от Кати Хольдт?
— С первого раза — в яблочко. Пишет, что должна уехать и просит присмотреть за этим пакетом во время ее отъезда. Значит, время, проведенное в «Тадж Махале» не прошло даром. А еще она просит, если я услышу или прочитаю, что с ней произошли какие-нибудь неприятности, переслать пакет адвокатской конторе в Бонне.
— Совершенно ясно, что пакет ты уже вскрыла, — усмехнулся Шавасс.
— Ну, разумеется, — рассмеялась Анна, — ведь будучи женщиной, я не смогла сдержать любопытство. Шульцев манускрипт выглядит внушительно. Если хочешь знать, то здесь почти четыреста убористо исписанных страниц. Никогда не читала ничего интереснее. Принести тебе?
— Нет, сиди, ради всего святого, на месте, — быстро сказал Пол. — Все равно мне придется заниматься делом Гауптманна. Фон Крол пока не появлялся. Жди, я приеду. Как справлюсь — так сразу же. А пока можешь поспать, тебе ведь так этого хотелось.
Анна хихикнула.
— Ну, уж нет. Никогда не чувствовала себя настолько бодрой. Лучше уж я до твоего приезда буду читать эту потрясающую книжку, свернувшись калачиком на диване…
Шавасс положил трубку. Сэр Джордж, подвязывая галстук, стоял в дверях.
— Надеюсь, этот звонок не по мою душу? — спросил он.
— Это Анна, — ответил Шавасс. — Можете верить, можете нет, но рукопись, как ни странно, объявилась.
— Черт побери меня со всеми потрохами! — рявкнул сэр Джордж. — Каким же образом?
Шавасс объяснил про посылку Кати Хольдт.
— Я думаю, что она запаниковала и решила на какое-то время исчезнуть. А если бы ее схватили наши противники, то, узнав, что она оставила рукопись Анне, ее навряд ли убили бы. Отличная страховка. Она всегда могла бы заявить, что как только с ней что-нибудь случится, то адвокатская контора моментально опубликует документ.
— Судя по всему так оно и есть. — Сэр Джордж надел плащ и вздохнул. — Жаль, что как только начинает пахнуть жареным, мне всегда приходится уходить. Надеюсь, вы дадите мне посмотреть рукопись до того, как она исчезнет из поля зрения?
— Это мы сможем устроить, — пообещал Шавасс.
— А теперь мне действительно нужно торопиться, — сказал сэр Джордж. — Если что-нибудь понадобится — звоните обслуге, не стесняйтесь.
Когда он ушел, Шавасс налил очередную порцию брэнди. Его переполняло чувство невероятной бодрости и азарта. Работа была почти завершена. Переправить рукопись в Лондон — обычное дело. Оставалось лишь позаботиться о Гауптманне. Вообще-то им должна была заниматься немецкая разведка, но Пол лично хотел удостовериться, что Штайнеру и Нагелю воздано по заслугам. От этих мыслей его оторвал резкий звонок. Шавасс открыл дверь.
Стоящий перед ним человек выглядел лет на пятьдесят. В одной руке он держал тросточку, был одет в темно-синий плащ с меховым воротником. Лицо его было круглым и кротким, а свежий цвет лица и второй подбородок свидетельствовал об отменном здоровье и привычке к хорошей сытной еде. Очки без оправы дополняли картину респектабельного немецкого бизнесмена. Лишь острые проницательные и подвижные глаза выдавали в нем хорошо выдрессированного наблюдателя.
— Герр Шавасс? — спросил он по-немецки. — Я полковник фон Крол.
— Откуда вы меня знаете? — спросил Пол, закрывая за немцем дверь.
— В нашем архиве на вас заведено досье, — объяснил фон Крол. — Я много о вас слышал, друг мой. Отец — француз, вы — бывший университетский лектор, специалист по языкам. С того самого времени, как вы занялись нашим нелегким делом, вам во всем сопутствовала удача. Сразу же после разговора с нашим общим другом из Лондона я поторопился сюда. Надеюсь, что появился вовремя.
— Судите сами, — мрачно сказал Шавасс. — Как вы считаете, насколько Гауптманн важен для будущего Германии?
Фон Крол закурил длинную черную «черуту».
— Генрих Гауптманн, политик? — Он пожал плечами. — Незаменимых, конечно, нет, но на данный момент Гауптманна заменить некем.
— Сегодня в девять пятнадцать его должны убить, — сказал Шавасс.
Долго, слишком долго фон Крол мерил англичанина взглядом, а затем вздохнул и посмотрел на часы.
