Йоханнес Зиммель - В лабиринте секретных служб
В зале ожидания Томас подошел к газетному киоску с иллюстрированными изданиями всех стран мира. Черчилль и Гитлер, Геринг и Рузвельт мирно висели рядом в окружении обнаженных девиц и молодцев.
— Газеты, пожалуйста, — попросил Томас, еле переводя дыхание, — все французские и все немецкие.
— Но они позавчерашние.
— Ничего, давайте что есть и даже все старые.
— Вы что, пьяны?
— Трезв, как стеклышко, быстрее, папаша!
Старик пожал плечами и продал весь завалявшийся остаток старых номеров «Рейха», «Фолькишер Беобахтер», «Берлинер Цайтунг», «Дойче альгемайне Цайтунг», «Мюнхенер нойстен Нахрихтен», «Ле Мартин», «Ловре», «Ла Петит Паризьен», «Пари Суар» и старые номера девяти французских провинциальных газет. С пачкой газет вернулся Томас в отель и заперся в своем номере. Он изучал газеты, но только последние страницы, где помещались некрологи.
Много людей умирало ежедневно в Кёльне, Берлине, Париже, Тулузе и других городах. Мертвым гестапо было не страшно.
Томас начал печатать. Работа захватила его целиком. Теперь он мог со спокойной совестью записывать даже настоящие адреса и имена… умерших граждан.
2 сентября 1940 года в магазине кожаных товаров на авениде Дуаче Пачеко наш герой купил два черных портфеля.
Перед обедом он появился с черным портфелем в элегантном салоне сеньора Дос Сантоса. Хозяин салона, один из лучших портных Лиссабона, поспешил ему навстречу и, дружески улыбаясь, пожал руку.
В примерочной с розовыми шелковыми обоями Томас встретил майора Лооза, на котором был прекрасно сшитый костюм из темной фланели.
— Слава Богу, — произнес майор Лооз, увидя входящего Томаса.
В течение трех дней Томас изматывал ему нервы. Он встречался с ним повсюду — в барах, холлах отелей, на пляжах. И все время уклонялся от прямого ответа.
В такую же игру Томас играл с англичанином Ловоем. Обоим он говорил, что его конкурент предлагает все большеи больше. В результате сумма достигла 10 тысяч долларов. На ней Томас решил остановиться.
— До вашего отъезда, — говорил он им, — факт покупки должен строжайшим образом скрываться. Иначе это будет стоить вам жизни. Передача должна состояться в надежном месте.
Лооз выбрал примерочную сеньора Дос Сантоса. При этом он заявил:
— Отличный парень, в его салоне портной сошьет вам в три дня безупречный костюм из лучшей английской ткани. — Лооз коснулся рукой рукава своего костюма. — Пощупайте-ка!
— Действительно, отлично.
— Мы заставим здесь всех работать!
— А кого — всех?
— Всех агентов, которые живут в Лиссабоне.
— И вы называете это заведение надежным местом?
Лооз был в восторге от собственной предусмотрительности.
— Именно так. Неужели вы не понимаете? Никто из моих коллег не может даже подумать, что я нахожусь здесь по службе! Кроме того, я дал Хозе 100 эскудо.
— А кто такой Хозе?
— Закройщик. Нам никто здесь не помешает.
— Деньги при вас?
— Конечно. А списки?
— В этом портфеле.
Затем майор Лооз рассматривал шесть листов с 117 фамилиями и адресами, а Томас—конверт с 200- и 50-долларовыми банкнотами. Казалось, обоим нравилось это занятие. Майор пожал руку Томасу:
— Мой самолет вылетает через час, старина. Я вас действительно полюбил, желаю счастья. Возможно, мы увидимся.
— Надеюсь, нет!
— Ну, тогда хайль Шики! — Лооз поднял правую руку.
— Не понял.
— Так говорят сотрудники нашей миссии в Лиссабоне. Ведь парень имел фамилию Шикльгрубер, а ребята здесь настоящие камерады. Вы должны с ними ближе познакомиться.
— О, нет, спасибо.
— Они не нацисты!
Разумеется, — ответил Томас, — приятного путешествия, герр Леманн. Передавайте привет герр адмиралу.
«В силу особого политического положения Португалии, журнал „Новости дня“ не демонстрируется», — гласило объявление в фойе кинотеатра «Одеон». Однако показывался немецкий фильм «Крещение огнем».
Томас встретился с Ловоем в одной из лож этого кинотеатра на дневном сеансе. В то время как на экране немецкие «Штукас» бомбили Варшаву, черный портфель и 10 тысяч долларов поменяли своих хозяев. Под грохот разрыва бомб, рушившихся домов и немецких маршей Ловой, стараясь перекричать шум, орал в ухо Томаса:
— Собственно, место встречи нашел я. Мы можем здесь спокойно разговаривать.
— Когда вы летите в Лондон?
— Сегодня вечером.
— Приятного полета.
— Что?
— Я сказал—приятного полета, — прокричал Томасему в ухо.
Подлинные списки он разорвал и спустил в канализацию. В черном портфеле, хранящемся в сейфе портье, лежал третий экземпляр списка агентуры с фальшивыми адресами и фамилиями, ожидая майора Дебре, который в это время находился в Мадриде. 3 сентября он рассчитывал прибыть в Лиссабон. Они с Томасом договорились встретиться в казино «Эсториал», начиная с 3 сентября в 22 часа каждого вечера.
«Теперь надо провести майора Дебре, — думал Томас, — а затем затаиться до 10 сентября в одном из маленьких пансионатов».
10 сентября отплывал лайнер «Генерал Кармона».
«До этого времени мне лучше всего никому не показываться на глаза, — размышлял наш герой, — господа из Берлина могут понять, какую шутку я сыграл с ними. То, что майор Дебре установит подделку документов, маловероятно, так как он полетит сразу же в Дакар. Но в ближайшем будущем он тоже разочаруется во мне. Бедный парень. Он мне очень понравился, но я не могу поступить иначе. Будь Дебре в моем положении, он бы сделал то же. Уверен, Жозефина, как женщина, меня поймет».
— Мадам, месье, ставок больше нет!
Крупье элегантным движением бросил маленький белый шарик в крутящийся котел. Шарик покатился навстречу движению. Как загипнотизированная, смотрела на его бег дама в красном вечернем туалете, сидевшая рядом с крупье. Ее руки дрожали над несколькими жетонами. Она была очень бледна и очень красива. На вид не более 30 лет, черные волосы были собраны узлом на голове и выглядели как кепи, ее губы выдавали страстную натуру, горящие черные глаза подчеркивали это.
Около часа Томас наблюдал за ней, сидя за стойкой огромного бара большого игорного зала, потягивая виски. Свет люстр освещал дорогие картины на стенах, громадные зеркала в золотисто-белых рамах, толстые ковры, слуг, господ в смокингах, обнаженные плечи женщин, крутящуюся рулетку и катящийся шарик. Шарик остановился.
— Зеро, — объявил крупье около дамы в красном. Она проигрывала уже в течение часа, проигрывала целое состояние. Трясущимися пальцами дама зажгла сигарету, открыла вечернюю сумочку и кинула деньги крупье, который разменял их на фишки. Дама в красном продолжала игру.
За многими столами шла игра, в зале находилось много красивых женщин. Однако Томас смотрел только на нее одну.
Самообладание и азарт, хорошие манеры и страсть к игре этой дамы возбуждали Томаса.
— 27, красное, нечетное, — крикнул крупье. И снова дама в красном проиграла.
Томас перевел взгляд на бар. Бармен, взбивая коктейли, смотрел на даму с сочувствием.
— Кто эта дама? — спросил Томас бармена.
— Сумасшедший игрок. Как вы думаете, сколько она уже проиграла? Очень, очень много!
— Как ее зовут?
— Эстрелла Родригес.
— Замужем?
— Вдова. Ее муж был адвокатом. Мы называем ее консульшей.
— Почему?
— Она консул какой-то банановой республики в Южной Америке.
— Спасибо.
— 5, красное, нечетное!
И снова консульша проиграла. У нее осталось только семь фишек.
Тут Томас услышал за спиной голос:
— Месье Леблан?
— Он медленно повернулся. Перед ним стоял маленький толстый мужчина с красным лицом, покрытым потом. Он говорил по-французски. Вы месье Леблан, не правда ли?
— Да.
— Идите за мной в туалет.
— Зачем?
— Я должен вам кое-что сказать.
«Проклятье, мои документы! Кто-то из этих собак почуял обман, но кто? Ловой или Лооз?»
— Говорите здесь, — вслух произнес Томас. Коротышка зашептал ему в ухо:
— Майор Дебре в Мадриде, у него неприятности. Полиция отобрала у него паспорт и запретила выезд из Испании. Он просит вас изготовить и выслать ему фальшивый паспорт.
— Откуда я возьму паспорт?
— Но ведь в Париже у вас была куча паспортов.
— Я их все роздал.
Коротышка, казалось, не слушал Томаса.
— Я сунул конверт в ваш карман, в нем фотография майора Дебре и мой адрес в Лиссабоне, по нему вы принесете паспорт.
— Для начала его надо иметь. Малыш нервно посмотрел на Томаса.
— Я должен отсюда исчезнуть. Сделайте все, что вы можете. Позвоните мне.
— Послушайте! — крикнул Томас, но коротышка уже скрылся.
«Боже мой! Одни заботы и неприятности! — подумал он. — Что же мне делать? Дебре приятный человек. Я могу доставить ему служебные неприятности, но я не могу бросить его в беде».
