Джек Хиггинс - Дождь над Гамбургом
Слушая яростные ругательства Штайнера, Пол принялся стаскивать с себя плащ. Единственное, что оставалось — попробовать выплыть к берегу под покровом тумана, а плащ в этом случае был большой помехой.
Наконец, Полу удалось освободиться от плаща, когда он оттолкнулся от лодки, рядом с его головой в воду вошла пуля и послышался яростный вопль Штайнера:
— Замри на месте, Шавасс!
Пол остановился, меся потихоньку воду руками и ногами, а Штайнер продолжил:
— А теперь медленно повернись и плыви обратно к лодке и предупреждаю: малейшее отклонение, и я прострелю тебе башку.
Внезапно Шавасс почувствовал себя разбитым и замерзшим. Он подплыл к моторке и вскарабкался по веревочной лестнице. Когда он хотел перелезть через борт, Ганс, наклонившись, так рванул его вверх, что Пол пошатнулся и рухнул на дно лодки.
Шавасс устало поднялся на ноги. Мокрая одежда липла к телу, ветер пронизывал его насквозь. С «люгером» в правой руке подошел Штайнер. Он ухмыльнулся:
— Неплохо, Шавасс. В других обстоятельствах мы, наверное, стали бы хорошими друзьями. Но, к сожалению, вы выбрали не ту команду.
— Глупо с моей стороны, не правда ли? — спросил Шавасс.
— И в этом вы вскоре сможете убедиться, — подтвердил Штайнер, — потому что человек я достаточно жесткий и не люблю оставаться в долгу. Вот вам аванс. — Со скоростью, казавшейся невероятной для столь грузного человека, наци двинулся вперед и прежде, чем Шавасс успел увернуться, врезал ему дулом пистолета по щеке так, что тут же потекла кровь. Сзади к нему подошел Ганс и рубанул ребром ладони по шее. Шавасс согнулся пополам, и дно лодки приветливо поднялось ему навстречу.
Казалось, прошли часы боли и ярости, пока Шавасс лежал, прижавшись щекой к дощатому дну. Ему смутно послышался кашель мотора, затем в лицо плеснули водой, и он, замотав головой, с трудом поднялся.
Штайнер небрежно отшвырнул ведро.
— Видели бы вы себя сейчас, мой друг. Вот бы посмеялись.
Пол не обратил на него внимания. Он осмотрелся. Лодка подходила к замку, и с этой стороны сте́ны его поднимались прямо из воды. Они въезжали под темную арку. Ганс выключил мотор и на средней скорости ввел лодку в арочный проем.
Когда они оказались внутри, Шавасс снова ощутил, насколько холоден промозглый воздух. Он обтер лицо тыльной стороной руки, которая тут же вымазалась кровью.
Лодка нежно коснулась сходней каменного пирса. Ганс ловко выскочил на причал и привязал моторку к большому металлическому кольцу.
— После вас! — крикнул Штайнер и показал на сходни.
Шавасс двинулся вперед и ступил на пирс. Из тьмы выползла каменная лестница, заканчивающаяся площадкой над их головами, и он со Штайнером и Гансом за спиной, спотыкаясь, поднялся вверх.
Ганс выбежал вперед и распахнул дверь. Шавасс увидел, что они находятся в длинном каменном коридоре. Ганс прошел до конца, открыл еще одну дверь и, поднявшись по небольшой лестнице, ввел Шавасса в огромный зал. Шавасс остановился.
Где-то далеко наверху виднелись потолочные резные балки черного дуба. В дальнем конце зала была широкая мраморная лестница, ведущая на галерею. По правую руку, в большом, средневековом камине, прогорали целые бревна.
Штайнер произнес:
— Впечатляет, не правда ли? Когда-то этот замок принадлежал герцогу, но времена меняются. Это было еще до войны.
Шавасс ничего не ответил. Он подошел к двери, которую только что распахнул Ганс. На пороге он несколько замешкался и Штайнер грубо пихнул его в спину.
Комната была комфортабельно обставлена, а на полу лежал пушистый ковер. Доктор Крюгер вместе с каким-то мужчиной сидели возле камина, но как только Ганс втолкнул Шавасса, тут же поднялись.
— Герр Нагель, вот этот человек, — сказал Штайнер.
Нагель был высокий и элегантный, в темном костюме дорогого сукна и безукоризненно белой рубашке. Стального цвета волосы он аккуратно зачесывал назад, а лицо казалось холодным и суровым, как у какого-нибудь министра времен Кальвина.
Он водрузил на нос очки в золотой оправе и внимательно принялся рассматривать Шавасса.
— Должен сказать, что он выглядит не таким уж страшным, как я себе представлял, да и одет непрезентабельно.
— У нас произошла небольшая заварушка, — пришлось объяснить Штайнеру. — Он пытался уйти вплавь.
Крюгер одной рукой потянул себя за бороду, на изможденном лице вспыхнули глаза.
— Герр Шавасс, у вас рана на лице. Позвольте мне подлечить ее. Правда, у меня здесь нет необходимых анестезирующих средств, но, видимо, такой смелый человек, как вы, сможет перенести незначительную боль?
— Вы напомнили мне слизняка, которого я как-то отыскал под плоским камнем, — ответил Шавасс.
Лицо Крюгера вспыхнуло от гнева, но подняв руку, он остановил Штайнера, сделавшего было шаг вперед.
— Нет, не надо. Его время еще настанет. Давайте-ка сюда номер второй.
Штайнер распахнул дверь и сказал несколько слов тому, кто стоял снаружи. Шавасс обернулся и тут же увидел Анну, за спиной которой виднелась непроницаемая рожа Фассбиндера.
— Прости меня, Анна, — сказал он тихо.
Она выдавила улыбку.
— Все в порядке, Пол. Твоей вины здесь нет.
— Надо было головой думать, а не задницей, — вздохнул Шавасс. — Я не должен был втягивать тебя в это.
— А, так это еврейка? — произнес Нагель. — Должен признать, что она очаровательна. Просто очаровательна.
Крюгер рассматривал девушку каким-то странным немигающим взглядом и облизывал губы.
— Вам прекрасно известно мое отношение к этой нации, дорогой мой Курт, — обратился врач к Нагелю. — Но их женщины мне всегда нравились.
Анну передернуло, а Крюгер, подойдя к девушке, положил руку ей на плечо.
— Вам совершенно нечего опасаться, моя радость. Пока вы нормально себя ведете.
Анна отпихнула его, не скрывая брезгливости.
— Убери руки, свинья.
Крюгер пожал плечами.
— Хотите неприятностей — пожалуйста. — Он толкнул ее к Гансу. — Запрешь в комнате по соседству с моей. Никакой воды и пищи. Я с ней разберусь лично… попозже.
У Шавасса перехватило дыхание от отчаяния и ярости, но он понимал тщетность сопротивления и попытался всем своим видом вселить в Анну мужество. Он смотрел на нее прямо и настойчиво, он приказывал взглядом — не сдавайся, держись, ты же смелая! Когда Ганс уводил Анну, она выдала ему бравую улыбку. Он знал, чего стоила ей эта улыбка. Штайнер тут же захлопнул за ними дверь. А Нагель сказал:
— Так вот, Шавасс. Оставим сантименты и займемся делом. Что вам известно о деле Шульца?
— Зачем вам мои показания, когда вы захватили Мюллера? — В свою очередь поинтересовался Пол.
— К сожалению, оказалось, что Мюллер непроходимо туп. Поэтому пока он отказывается отвечать. Мне это представляется несколько загадочным: я удивлен. Я предложил ему крупную, очень крупную сумму денег. Не сработало. Но несмотря на это, теперь мы обладаем большей информацией, чем раньше.
— И что же это за информация? — спросил Шавасс.
— Всему свое время, друг мой, — вкрадчиво проговорил Нагель. — Всему свое время. Сначала я дам вам перекинуться словечком с Мюллером. Может быть, вы сумеете его образумить.
— Не знаю, каким образом мои слова смогут его образумить? Особенно после того, как вы, наверняка, над ним поизмывались.
Лицо Нагеля стало серьезным и недобрым.
— Вы должны донести до него, что мое терпение истощилось, ясно? — Он обратился к остальным. — Может быть, все пойдем? Мне думается, что встреча может оказаться исключительно интересной.
Штайнер открыл дверь и вышел первым, за ним — Шавасс, потом Крюгер, а замыкал шествие Нагель. Пройдя холл, они стали подниматься по широкой мраморной лестнице на галерею. Откуда-то из глубин замка донесся тоскливый лай собак, и чувствуя, как мурашки поползли по коже, Пол подумал, сможет ли он когда-нибудь выбраться отсюда живым.
Одолев лестницу, вся компания, наконец, оказалась на верхней галерее, и двое охранников, сидевших друг против друга и читавших газеты, поднялись и вытянулись по стойке «смирно». Это были здоровые загорелые ребята, каких специально подбирают, учитывая два качества: хорошо развитую мускулатуру и отсутствие мозгов. По приказу Крюгера они отправились на кухню, не проронив ни слова.
Когда охранники скрылись, доктор, льстиво посмеиваясь, предложил Нагелю:
— Может быть, прежде чем говорить с Мюллером, позволим ему повидаться с дружком? У них может не оказаться другой возможности.
— Ради Бога, мой дорогой Крюгер. Ради Бога, — ответил Нагель.
Доктор распахнул дверь, возле которой они стояли, и впихнул Шавасса внутрь.
Комната была недурно обставлена и выглядела бы приятно, если бы не решетки на окнах. Лежащий на кровати Хардт при виде посетителей спустил ноги на пол и встал.
