Сергей Костин - Страстная неделя
— Да, на Пасху, — уточнил Осборн. — Береги себя.
— Ты тоже.
Пикнуло — связь прервалась. Но теперь Шанкар со своей командой засекли и мобильный старшего Осборна. Однако в моем наушнике была тишина. Почему Осборн не звонит дальше? Или звонит, но по другому телефону, секретному? Если он у себя на работе и воспользуется стационарным аппаратом из другого кабинета, дальше мы не продвинемся.
— Шанкар! Шанкар! — в нетерпении позвал я.
— Минуточку, — отозвался спокойный голос моего координатора. — Он звонит по другому мобильному. Номер мы определили сразу, но он со скремблером. Как только будем готовы, подключим вас.
Мы предполагали — Радж предположил, — что у Осборна, скорее всего, два мобильных: для личных звонков и служебный. Поскольку, как я теперь знал, служебный телефон, вероятно, лежал у Осборна в кармане или перед ним на столе, он тоже автоматически попал в обработку. Но как они собираются расшифровывать сигнал, если он скремблирован? Там же миллионы всяких вариантов?
Не знаю, что эти ребята сделали, только через минуту я услышал слегка искаженные, как из космоса, голоса: сухой, отрывистый баритон Осборна и второй — странно высокий, я даже в первый момент подумал, что это женщина. По всей вероятности, Осборн уже закончил пересказ странного звонка его сыну.
— Гусман вряд ли настоящее имя, это было бы как-то… неправильно. Но проверить все равно стоит, — говорил, растягивая слова, высокий голос.
— Хорошо, сэр. Я тоже об этом думал.
«Сэр». Значит, это какой-то начальник.
— Он уверен, что это был американец, а не продвинутый русский?
— Он уверен. К вам наши друзья не обращались?
— Нет. — Голос у шефа Осборна был не только странно высоким для мужчины, но и тягучим, как у капризной барышни. — Но они ведь не всегда помнят, что они на чужой территории.
— Это точно.
Хорошо, как я и рассчитывал, они предположили, что Моховым интересуется ЦРУ или ФБР. Но как бы американцы могли так быстро узнать о перебежчике, который и англичанам-то пока лишь объявился?
— Все равно имейте в виду, что это все-таки мог звонить кто-то из русских. Подключите всех, кого нужно, чтобы мы эту загадку завтра же и разрешили.
— Сделаем, сэр.
Осборн говорил как хороший военный: соблюдая субординацию, но без подобострастия, сознавая собственную значимость.
— А этот наш русский друг больше не звонил?
— Нет, я бы вам сразу сообщил.
— Что странно, нет?
— Странно. Но у него на то могут быть причины.
— Например?
— Он может бояться утечки. На карте его жизнь.
— Утечки от нас?
— Именно. Мы с вами же не раз говорили про всякие непонятные вещи.
— М-да. — Голос в трубке помолчал. — Проверка отелей ничего не дала?
— В городе — нет. Мы сейчас прорабатываем окрестности.
— В каком радиусе?
— Тридцать миль.
— Даже много. Он, скорее всего, прячется где-то поблизости.
— Хорошо. Мои люди и так третьи сутки на ногах.
— Без лишней акробатики, Осборн. Полагаю, мы ему нужны больше, чем он нам.
— Хорошо бы так, сэр. Если у вас больше ничего…
— У меня все. Жду от вас новостей. Удачи, Осборн.
— Всего доброго, сэр.
Снова пикнуло.
— Шанкар! Шанкар! — поспешно закричал я в невидимый микрофон гарнитуры.
— Я слушаю.
Этот Шанкар спокойный, как слон.
— Надеюсь, вы пишете все разговоры?
— Разумеется, пишем. Я отключаюсь, он опять звонит.
6
К хорошему, даже невероятно хорошему быстро привыкаешь. Я жил своей жизнью — пошел ужинать, потом пропустил пару пинт «Ландон Прайд», наконец взял такси и приехал в свой отель в Кенсингтоне. А параллельно перед моими глазами — точнее, в моем ухе — разворачивалась чужая жизнь, готовая вот-вот врезаться в мою.
В течение пары часов Осборн, не переставая, делал звонок за звонком по мобильному со скремблером. В том числе он собрал свою команду, однако свой телефон при этом не отключил. Поэтому все совещание тоже прямиком транслировалось в мою гарнитуру, хотя качество звука было похуже. Более того, Шанкар определил номера мобильных телефонов всех присутствующих, то есть ближайших сотрудников Осборна. Это действительно СПИД. Кого-то из них тот вызывал по телефону, так что их номера у нас уже были, кто-то был новым. Их тоже поставили на прослушку, но за ними я уже не следил — иначе в моем ухе началась бы какофония почище Хиндемита. Около десяти вечера, когда Осборн поехал домой, мне на новую электронную почту, настроенную Раджем, была прислана распечатка всех записанных разговоров. Да-да, не аудиозапись, а печатный текст. Бизнес у Раджа был поставлен на широкую ногу: одни прослушивали, другие записывали на диск, третьи тут же расшифровывали. Или у него и для этого была специальная программа. Наверняка была.
Глаза у меня слипались — я все же толком не спал двое суток. Вторую банку энерджайзера я выпил, уходя от Раджа, и спуститься вниз еще за одной не хотелось. Судя по составу, это точно побочный продукт нефтепереработки. Обслуживание номеров в моей небольшой гостинице не предусматривалось, зато в номере оказался электрический чайник и пакетики с чаем и растворимым кофе. Я этот сомнительный продукт не люблю, но как допинг употребить могу. Если, конечно, в мини-баре найдется бутылочка кока-колы. Нашлась, и не одна. Вот проверенное и достаточно натуральное средство: пару пакетиков «Нескафе» залить кока-колой, подождать, пока закончится химическая реакция, и выпить. Только прежде чем проверить это средство на себе, проконсультируйтесь с кардиологом.
Вот что я уточнил для себя где-то к часу ночи.
Сначала самое главное. Мохов пока еще никого не сдал. Я даже отложил айфон, в котором читал распечатки, и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы снять возбуждение. Но это был неоспоримый факт — а как еще можно интерпретировать такой разговор?
О б ъ е к т А (это Осборн-старший): И помните, у нас давно не было поклевки такой большой рыбы.
О б ъ е к т F (сотрудник Осборна, пока идентифицированный только по номеру сотового): Насколько большой?
О б ъ е к т A: Я думаю, он знает не меньше пары сотен людей, которые нас интересуют.
О б ъ е к т E (еще один скептик): Половину которых мы уже знаем.
О б ъ е к т A: Но вторую половину мы без него за десять лет не обнаружим. Я имею в виду наших соотечественников.
О б ъ е к т F: А какая у нас может быть уверенность, что он захочет всех этих людей сдать?
О б ъ е к т G (прагматик): Ему что нужно: политическое убежище, новые документы, маленький коттедж где-нибудь в глуши и много-много денег?
О б ъ е к т A: Что-то из этого или все вместе. И мы готовы все это ему дать. А он, как ни цинично это звучит, понимает, какую цену ему придется заплатить.
То есть, получается, Мохов вообще перевербован не был. Он со своим скопленным капиталом, на флешке ли или уже выложил куда-то на облако, бежит за границу. Он не случайно выбирает Англию — здесь он знает, куда этот капитал поместить. Вопрос, почему он решился на предательство? Неудовлетворенность по службе, уязвленное самолюбие? Затравил начальник, не давали повышения, унижали коллеги? Этого даже Бородавочник не знал — такие вещи в досье не заносят. Деньги? Алчным мне Володя не казался. Да и он должен понимать, что цена таких денег слишком высока. Устал от семейной рутины? Захотел поменять свою жизнь, пока еще оставалось время? Но если здесь замешана женщина, где она? В Англии Мохов не был двенадцать лет, и чтобы вдруг, в единочасье, вспыхнула старая связь? Нонсенс, как здесь говорят! Вариант московской любовницы, напротив, теоретически возможен. Его женщина за день-другой до того отправилась в тур в тот же Лондон, сообщила Мохову, что она на месте, и он поспешил с ней воссоединиться. Нет, здесь тоже что-то не вяжется. Мохов уехал второпях, он именно бежал. Это мало похоже на часть плана, здесь скорее пахнет внезапно возникшей опасностью. Но если завербован он не был, бояться разоблачения ему было не нужно. Что же тогда с ним случилось?
Я вспомнил, что по крайней мере еще один человек, возможно, ворочается сейчас в своей постели. Держитесь, Виктор Михайлович, снотворное в пути! Я залез в твиттер под своим новым ником nabucco66 и оставил следующую запись на английском языке: «Аллилуйя! Ящик Пандоры, где бы он ни находился, еще закрыт». Просить человека уровня Бородавочника запоминать кодовые фразы мне было неловко, а так ему мое сообщение немедленно передадут. И, по-моему, оно кристально ясное.
Теперь тоже важное, но уже не самое. Над поисками Мохова работало человек двадцать — Осборн добился подкрепления из Бристоля, Бирмингема и Лиддса. Одни прочесывали отели, частные пансионы, съемные квартиры, даже хостелы христианской молодежи. Другие — на Мохова в МИ-5 было такое же досье, как и на Осборна в Лесу, — проверяли его установленные контакты. Телефоны его английских коллег в Хитроу были поставлены на прослушку — как я понял, без судебного решения, хотя запрошено оно было. Всех людей из нашей Конторы, работавших в Лондоне — тех, кого англичане выявили, — взяли в плотное кольцо. Что логично: в Лесу ведь тоже считают, что Мохова ищут только сотрудники лондонской резидентуры. Оно и лучше, у вольного охотника за головами, только что приготовившего себе новую порцию допинга, свободы маневра будет больше.
