Майкл Доббс - Зайти с короля
— Это ваш первый визит? — спросил лакей, Лэндлесс кивнул. Ему позвонила принцесса Шарлотта и сообщила об эксклюзивном интервью для «Телеграфа», причем подразумевалось, что устроила это интервью она сама. Сможет ли он прислать кого-нибудь надежного? Даст ли он дворцу возможность просмотреть готовую статью, прежде чем ее печатать? Смогут ли они в ближайшее время снова пообедать вместе? Его провели по широкому коридору с окнами, выходящими на внутренний двор. Здесь живопись была лучше, портреты давно забытых особ королевской крови работы мастеров, чьи имена гораздо лучше сохранило время.
— При первом обращении назовите его «Ваше Величество». Потом можете обращаться к нему просто «сир», — пробормотал лакей, приближаясь к солидной, без претензий, двери.
Когда дверь неторопливо отворилась, Лэндлесс вспомнил еще один вопрос Шарлотты: считает ли он эту затею удачной? У него были сомнения, и очень серьезные сомнения, в том, что для короля она обернется удачей, но для его газеты это была просто находка.
— Салли? Прости за ранний звонок. От тебя не было никаких вестей день или два. У тебя все в порядке?
На самом деле вестей не было неделю, и, хотя Урхарт послал ей цветы и направил к ней двух важных потенциальных клиентов, для звонка он никак не мог выкроить время. У них была стычка, но сейчас она, должно быть, пережила ее. Она должна была пережить ее, если хочет сохранить душевное равновесие. Как бы то ни было, у нынешнего звонка неотложная причина.
— Как дела с опросом? Он уже готов? — По ее голосу он пытался угадать настроение. Тон был немного холодный и скованный, словно она еще не совсем проснулась. Что делать, дело есть дело.
— Тут кое-что выплыло. Говорят, что Его совестливое Величество дал эксклюзивное интервью «Телеграф», и через пару дней оно будет в газете. У меня нет ни малейшего представления, что там. Лэндлесс сидит на нем, как клуша на яйцах, но я не могу отделаться от ощущения, что в интересах общества следует соблюсти баланс. Ты так не считаешь? Возможно, хорошо бы упредить эту публикацию общественным опросом, отражающим растущее в обществе разочарование королевской семьей? — Он посмотрел в окно на парк Сент-Джеймс, где возле пеликаньего пруда в серой утренней дымке две дамы пытались растащить своих сцепившихся собак. — Я полагаю, что некоторые газеты, вроде «Таймс», могут даже намекнуть, что интервью короля является поспешной и отчаянной попыткой отреагировать на результаты такого опроса.
Он вздрогнул, когда одна из дам, выдернув своего миниатюрного любимца из пасти большой черной дворняги, изо всех сил лягнула ее каблуком в пах. Теперь собаки расцепились, но зато сцепились их хозяйки.
— И было бы просто отлично, если бы такой опрос был готов к публикации, скажем… сегодня после обеда?
Салли перевернулась на другой бок, чтобы положить трубку на аппарат, и потянулась, окончательно расставаясь со сном. Несколько мгновений она лежала, глядя в потолок, давая мозгу время разослать телу свои команды. Ее нос, подобно перископу, торчал из-под простыни, словно обнюхивая только что полученную новость. Потом она села в кровати, бодрая и готовая к действию, и повернулась к тому, что лежало рядом с ней.
— Мне надо идти, милый. Проснулось зло и принялось за дело.
«Гардиан», первая страница, 27 января
НОВЫЙ ШКВАЛ ОБРУШИВАЕТСЯ НА КОРОЛЯ.
«ХРИСТИАНИН ЛИ ОН?»
Новый шквал противоречий обрушился на королевскую семью вчера вечером, когда епископ Дерхемский с кафедры своего собора подверг сомнению религиозные взгляды короля. Процитировав опубликованное ранее на этой неделе и вызвавшее сильную критику газетное интервью короля, в котором тот продемонстрировал глубокий интерес к восточным религиям и не отрицал возможности физического воскрешения, епископ-фундаменталист осудил его как «заигрывание с мистицизмом в угоду моде».
«Король является защитником веры и помазанным главой нашей англиканской церкви. Но христианин ли он?»
Букингемский дворец заявил вчера, что король просто пытался подчеркнуть, что он, будучи монархом державы с большим количеством расовых и религиозных меньшинств, считает своим долгом не придерживаться слишком узких и ограниченных взглядов на свою религиозную роль. Однако нападки епископа, похоже, подольют нового масла в огонь противоречий после недавнего драматического опроса общественного мнения, показавшего резкое падение популярности некоторых членов королевской семьи, например, принцессы Шарлотты, и растущие требования ограничить число находящихся на содержании государства членов королевской семьи.
Сторонники короля вчера вечером устроили марш в его поддержку «Мы не должны поддаться соблазну устроить конституционный супермаркет, на котором можно выбрать самую дешевую форму правления», — сказал виконт Квиллингтон.
Критики короля, напротив, не замедлили указать, что, несмотря на свою личную популярность, король явно не справляется с ролью лидера во многих областях. «Король должен отвечать самым высоким стандартам общественной морали, — сказал один из заслуженных заднескамеечников правящей партии, — но его лидерство в его собственной семье оставляет желать много лучшего. Ее члены подводят и его, и нас. Им платят слишком много денег, у них слишком густой загар, они слишком мало работают, и они слишком многочисленны».
«Королевский дуб сотрясается, — сказал другой, критик. — Не будет большой беды, если один или два члена королевской семьи свалятся с его ветвей…»
Сведения об этом начали поступать вскоре после четырех пополудни, а когда они подтвердились, короткий зимний день уже угас, и весь Лондон погрузился во мрак. Это был злосчастный день — теплый фронт прошел через столицу и принес за собой потоп нескончаемого дождя, который не прекратился и ночью. В такой день лучше сидеть дома.
Но пребывание дома и стало ошибкой, и притом роковой, для трех женщин и их детей, которые звали своим дом 14 по Квинтет Крест, многоквартирный дом посреди района Петтинг Илл, в самом сердце старого района трущоб, где в шестидесятые годы селились бродяги и иммигранты под строгим оком рэкетиров. Тогда это называлось «брахманизмом» — по имени самого знаменитого из домовладельцев-рэкетиров. Теперь, спустя годы, это зовут «полупансионом». Местные власти селят сюда матерей-одиночек и неблагополучные семьи; так им проще свалить с себя заботу об этих несчастных. Обстановка дома 14 не претерпела существенных изменений за тридцать лет, прошедших с тех пор, как здесь был бордель. Однокомнатные номера, общие туалеты, недостаточное отопление, сгнившие рамы и атмосфера безысходности. Во время дождя обитатели дома с тоской наблюдали, как сочится вода сквозь щели в рамах, как мокнут стены и как от них отстают обои.
Бесхозность порождает равнодушие, и никому из жильцов не пришло в голову поднять тревогу по поводу запаха газа, стоявшего в доме уже несколько дней. Это дело хозяев, которые появляются здесь, когда захотят. Жильцов это не касается, так они, по крайней мере, думали.
С наступлением сумерек автомат щелкнул своими реле и включил свет на лестнице. Это были всего лишь шестидесяти ваттные лампочки, по одной на лестничную площадку, но небольшого искрения в цоколе одной из них оказалось достаточно, чтобы вызвать взрыв газа, обрушившего все пятиэтажное здание и значительную часть соседнего, В соседнем доме, к счастью, никого не оказалось, он пустовал, но в доме 14 проживали пять семей, женщины с детьми, в том числе и грудными. Из-под его обломков живыми вытащили только восьмерых. Восьмерых из двадцати одного. Когда король прибыл на место катастрофы, он увидел огромную кучу кирпичей, разбитых дверных проемов и исковерканных остатков мебели, по которой в резком свете прожекторов карабкались пожарные. Подозревали, что под ней погребены еще несколько человек, о которых не было сведений. Над головами спасателей зловеще раскачивалась повисшая на конце балки двуспальная кровать, и ее простыни хлопали на порывистом ветру. Ради безопасности пожарных ее следовало сбросить оттуда, но автокран где-то застрял из-за дождя и уличных пробок, а ждать было некогда, — король попросил отвезти его на место аварии сразу же, как узнал о ней.
— Я не собираюсь ни давать указания, ни путаться под ногами. Но слово, сказанное в минуту тяжелой утраты, весомее тысячи запоздалых эпитафий.
Запрос попал в диспетчерскую Скотланд-Ярда в тот момент, когда сотрудники делали доклад министру внутренних дел, и он немедленно сообщил новость на Даунинг-стрит. Когда король прибыл на место, он увидел, что, сам того не зная, стал участником гонки и эту гонку проиграл. Урхарт уже утешал раненых, выражал сочувствие расстроенным, давал интервью, позировал перед телекамерами, словом, был на виду. В результате монарх выглядел игроком, вызванным на поле со скамьи запасных. Игрок вроде бы и способный, но игра уже сделана. Но это не футбольный матч, во всяком случае, не должен быть, старался убедить себя король.
