Айра Левин - Мальчики Из Бразилии
- Другие же, - продолжил Нюренбергер, - главным образом, англичане и американцы, не приступали к этим работам до пятидесятых годов и еще не брались за человеческую яйцеклетку. Во всяком случае, так они говорят; но можно ручаться, что сделано ими больше, чем они признают во всеуслышание. Вот почему я и считаю, что Менгеле обогнал их лет на десять, а не на пятнадцать или двадцать.
Либерман посмотрел на Клауса, сидящего слева от него, чтобы увидеть, понимает ли он, о чем говорит Нюренбергер. Клаус старательно прожевывал морковку. Поймав взгляд Либермана, он ответил ему тем же самым выражением - а вы понимаете? Либерман покачал головой.
- И, конечно же, русские, - продолжал Нюренбергер, раскачиваясь на стуле, со сплетенными на колене пальцами, - скорее всего, зашли дальше всех, потому что им не мешали ни церковь, ни общественное мнение. Готов допустить, что где-то в Сибири у них есть целая школа с первостатейными маленькими Ванями; может, они даже и постарше, чем ребята Менгеле.
- Прошу прощения, - сказал Либерман, - но я как-то не понимаю, о чем вы ведете речь.
Нюренбергер удивленно посмотрел на него. И терпеливо повторил:
- Однояйцевое репродуцирование. Создание генетически совершенно идентичных копий одного и того же организма. Вы вообще изучали биологию?
- Немного, - признался Либерман. - Лет сорок пять назад.
Нюренбергер расплылся в мальчишеской улыбке.
- Как раз в то время впервые была признана такая теоретическая возможность, - сказал он. - Ее выдвинул Талдейн, английский биолог. Он назвал ее «клонинг», от греческого корня. Но «однояйцевое репродуцирование» гораздо более точный термин. Зачем изобретать новые слова, когда то же самое можно выразить и старыми?
- Клонинг короче, - сказал Клаус.
- Да, - согласился Нюренбергер, - но не лучше ли потратить несколько лишних слогов и точно выразить свою мысль?
Либерман прервал его.
- Расскажите мне об однояйцевом репродуцировании, Но учитывайте про себя, что я изучал биологию лишь в силу необходимости; по-настоящему я интересовался только музыкой.
- Попробуйте пропеть, - предложил Клаус.
- Песни не получится, если бы даже я и смог, - сказал Нюренбергер. - Тут ничего общего с прекрасной песней любви, которая сопровождает обыкновенное воспроизведение себе подобных. Итак, у нас имеется яйцеклетка и сперматозоид; в ядре той и другого содержится набор из двадцати трех хромосом, в которых сотни тысяч генов, как бусинки на ниточках. Когда эти два ядра сливаются, происходит оплодотворение яйцеклетки, возникает полный набор в сорок шесть хромосом. Я говорю сейчас, как это происходит у человеческих особей, ибо у разных живых созданий их количество различно. Хромосомы дублируют сами себя и каждый из их генов тоже удваивается, - что, в сущности, представляет собой подлинное чудо, не так ли? - в результате чего при делении яйцеклеток в каждой из них оказывается полный набор идентичных хромосом. Такое дублирование и деление повторяются снова и снова...
- Митозис, - сказал Либерман.
- Да.
- Чего только не остается в голове!
- И через девять месяцев миллиарды клеток составляют законченный организм. Каждый из них несет в себе определенные функции - они становятся костной структурой, мышцами, кровью или волосами и так далее - но каждая из этих клеток, каждая из тех миллиардов, что составляют тело, несет в своем ядре оригинальный набор из сорока шести хромосом, половина которых досталась от матери, а половина от отца; их сочетание, исключая случаи однояйцевых близнецов, носит совершенно уникальный характер - каждый организм создается по своим чертежам, Единственным исключением из правила сорока шести хромосом, являются яйцеклетка и сперматозоиды, содержащие по двадцать три хромосомы, чтобы они могли, объединившись, положить начало новому организму.
- Пока все ясно, - сказал Либерман.
Нюренбергер наклонился вперед.
- Таким образом, - сказал он, - в природе происходит обыкновенное репродуцирование. Теперь заглянем в лабораторию. При однояйцевом репродуцировании само яйцо изымается или уничтожается, оставляя нетронутой оболочку. Этого можно достичь с помощью облучения, приемами микрохирургии или каким-то еще, более сложным способом. В такую оболочку, лишившуюся своего содержимого, вводится оплодотворенное яйцо организма, который предстоит воспроизвести. В таком случае мы получаем все, что соответствует естественному воспроизведению: оболочку с яйцом, в котором содержится сорок шесть хромосом, оплодотворенное яйцо, в котором начинается процесс дублирования и деления. Когда число делений достигает шестнадцати или тридцати двух - что занимает от четырех или пяти дней - его можно имплантировать в матку той женщины, которая с биологической точки зрения отнюдь не является матерью в полном смысле слова. Она принимает в себя оплодотворенное яйцо, она предоставляет ему соответствующую среду, в которой предстоит развиваться и расти зародышу, но не передает ему ни одного из своих генов. Ребенок, появившийся на свет, не имеет ни отца, ни матери, а только донора, точной генетической копией которого он является. Его хромосомы и гены точно соответствуют тому набору, что был у донора. И вместо появления на свет новой уникальной личности мы получаем точную копию уже существующего.
Либерман спросил:
- И это... может быть сделано?
Нюренбергер кивнул.
- Это делается, - бросил Клаус.
- С лягушками, - уточнил Нюренбергер. - Достаточно несложная процедура. По крайней мере, об этом было известно, а потом словно опустилась крышка - в Оксфорде в шестидесятых - и о последующих исследованиях в этой области ничего больше не слышно. До меня доходило, как и до других биологов, что проводились эксперименты с кроликами, собаками и обезьянами; они шли в Англии, Америке, здесь, в Германии, словом, повсюду. И как я уже говорил, не сомневаюсь, что в России вышли уже на эксперименты с людьми. Или, по крайней мере, пытаются. Каким образом планируемое общество может сопротивляться этой идее? Увеличение числа выдающихся личностей и пресечение размножения неполноценных! А какая экономия затрат на медицину и выхаживание! Через два или три поколения качество общества заметно улучшится!
- Мог ли Менгеле, - спросил Либерман, - в начале шестидесятых приступить к экспериментам с людьми?
Нюренбергер пожал плечами.
- Теория уже разработана достаточно хорошо, - сказал он. - Ему было нужно всего лишь соответствующее оборудование, несколько здоровых и послушных молодых женщин и высокий уровень мастерства микрохирурга. Кое-кто этим уже обладал: Гурдон, Шеттлес, Стиптоу, Чанг... и, конечно, место, где он может работать, не привлекая к себе внимание общества.
- В то время он был в джунглях, - сказал Либерман. - Я загнал его туда в 59-м...
- Может, и не вы, - сказал Клаус. - Может, он сам решил отправиться туда.
Либерман растерянно посмотрел на него.
- Совершенно бессмысленно, - сказал Нюренбергер, - говорить о том, мог ли он сделать это или нет. Если то, что мне передала Лена, правда, значит, он, конечно же, добился успеха. И тот факт, что мальчики были размещены в семьях совершенно сходного характера, подтверждает это. - Он улыбнулся. - Видите ли, гены не единственный фактор, влияющий на конечное развитие и становление личности; не сомневаюсь, вы с этим согласны. Ребенок, появившийся на свет подобным образом, вырастая, будет похож на своего донора, унаследовав от него определенные черты личности и склонности, но если он будет расти в совершенно ином окружении, будет подвергаться другим домашним и культурным влияниям - чего в общем-то не избежать, учитывая время, в которое он появился на свет, значительно позже своего донора - ну, он будет в психологическом смысле сильно отличаться от него, несмотря на их полное генетическое сходство, Менгеле же был, вне сомнения, заинтересован не только в том, чтобы произвести на свет некое свое биологическое подобие, что, как я думаю, делают русские, а репродуцировать самого себя, со всей индивидуальностью. Подбор сходных семей - это попытка максимально увеличить шансы на то, чтобы ребенок рос в соответствующей домашней обстановке.
За спиной Нюренбергера из двери кухни появилась Лена,
- И эти мальчики, - спросил Либерман, - они... дубликаты Менгеле?
- Генетически один к одному, - сказал Нюренбергер. - Удастся ли им в целом, вырастая, стать его полными двойниками, это, как я говорил, другой вопрос.
- Прошу прощения, - вмешалась Лена. - Мы можем пойти перекурить. - Она смущенно улыбнулась; ее хорошенькое личико продолжало оставаться спокойным и безмятежным. - Идемте, а то все остынет.
