Адриан Д'Аже - Судный день
— Делегация ЦРУ уже в пути, ваше преосвященство. Управляющий делами его святейшества уже встретил их, и через двадцать минут они прибудут к Арке Колоколов, откуда их с эскортом проведут в личную библиотеку его святейшества.
Феличи знал всю эту процедуру наизусть, но желание быть проинформированным о каждой детали каждого визита не давало ему покоя.
— А вспомогательное оборудование для брифинга?
— Личный секретарь его святейшества сам все проверил, ваше преосвященство.
— Кто еще там будет?
— Кардинал-секретарь, а еще его святейшество попросил, чтобы также присутствовали префекты Конгрегации епископов, Конгрегации духовенства и Конгрегации католического образования.
Феличи раздраженно прищелкнул языком. Он усердно общался со своими коллегами кардиналами и регулярно угощал их обедом, но был о них невысокого мнения; свою же информацию он тщательно скрывал, особенно от могущественного и амбициозного кардинала-секретаря.
— Его святейшество считает, что, поскольку всех префектов попросили высказаться насчет назначения новых епископов в обеих Америках, им следует здесь присутствовать, ваше преосвященство, — добавил отец Кордона, словно читая мысли своего кардинала.
— Вы уже распорядились насчет ужина сегодня вечером?
— Синьор Уайли присоединится к вам за ужином в восемь часов в вашей личной столовой. Меню и карта вин находятся у вас в лотке для входящих документов. Будут еще какие-нибудь распоряжения, ваше преосвященство?
— Нет, — ответил кардинал Феличи. Хорошо знакомый со вспыльчивым характером своего кардинала, отец Кордона тут же удалился.
Феличи готовился предпринять короткую прогулку через площадь собора Святого Петра в папский дворец и весь погрузился в раздумья. Папский нунций в Гватемала-сити уже успел предоставить доказательства того, что доктор Вайцман не только занимается поисками Кодекса майя, но также расследует причастность ЦРУ к гибели людей в Центральной Америке. Но, что еще хуже, Феличи теперь знал, что она также ищет связи между ЦРУ и Ватиканом. Эта доктор Вайцман была гораздо более опасна, чем могло показаться со стороны.
27
Музей естествознания, Вена
Музей естествознания в Вене обладал одной из самых больших в мире коллекций природных экспонатов. Перерыв после утренних презентаций Алета Вайцман провела, прогуливаясь среди громадных мамонтов, динозавров и прочих ископаемых животных из давно минувшей эры. На обратном пути в конференц-зал она прошла через главное фойе, где красовалось огромное чучело лося, а в другом его конце стоял мощный лев с обнаженными клыками. Алета поднялась по короткому пролету лестницы на первый ярус балкона и, устроившись поближе к сцене, увидела, что на ней уже стоит Матиас Дженнингс. Ее не удивил тот факт, что в дальнем конце зала собралось множество репортеров: где бы ни появился этот любящий дискуссии священник-иезуит, газетчикам был гарантирован хороший материал. Позади нее в комнату проскользнул Куртис О’Коннор и занял место сзади у боковой стены — позиция, с которой ему был виден весь зал.
— Дамы и господа, я с огромным удовольствием представляю вам монсеньора Матиаса Дженнингса, хотя для очень многих в этой аудитории он ни в каких представлениях не нуждается! — Президент Европейского общества майянистов усмехнулся собственной бородатой шутке, и монсеньор Дженнингс приветственно наклонил голову.
«Надутый болван», — подумал О’Коннор, взглянув на Алету, чтобы оценить ее реакцию на этого человека, но выражение ее лица ему ничего не сказало. Он оглядел остальную публику в зале и обратил внимание на смуглого привлекательного молодого человека, который приехал позже и незаметно уселся на последнем ряду — он, похоже, чувствовал себя здесь не в своей тарелке. О’Коннор нащупал в кармане миниатюрную камеру самой последней модели со сверхвысоким разрешением, которой его снабдили в техническом отделе ЦРУ, и, выбрав момент, осторожно сфотографировал этого человека.
— Благодарю вас, господин президент, — ответил Дженнингс, направившись к кафедре. — Для меня, как для члена данного сообщества, большая честь получить возможность ознакомить всех с результатами моих последних исследований.
Его ядовито-желтый галстук-бабочка тревожно дисгармонировал с темно-красной рубашкой. «У монсеньора Дженнингса не только весьма эксцентричный вкус в плане одежды, — подумал О’Коннор, — но и внешность соответствующая». Большой и тучный человек с румяным, пышущим здоровьем лицом, Дженнингс разделял свои волосы пробором низко возле левого уха, начесывая жирные пряди редеющих рыжеватых волос вверх, на лысую розовую макушку. Взгляд его водянистых голубых глаз был беспокойным, а рыжие брови, взъерошенные и кустистые, казалось, бросали вызов земному притяжению.
— В прессе появилось множество тревожных спекуляций по поводу приближающегося катаклизма, включающего в себя, вероятно, коллапс магнитного поля Земли и резкое увеличение солнечной активности, которое будет сопровождать сдвиг полюсов в 2012 году. Все это якобы было предсказано древними майя, — начал он, выразительно глядя поверх очков в сторону, где сидели газетчики. — Я всегда придерживался мнения, что те, кто распространяет всю эту чушь, ничего не знают об истинных нравах древних майя. Их никак нельзя было назвать образованными и высокодуховными людьми, близкими к природе; это был один из самых невежественных и кровожадных народов за всю историю человечества. По сравнению с ними великий гунн Аттила был бы лучшей кандидатурой в хор мальчиков вашего города. Я посвятил всю жизнь изучению примитивных цивилизаций и за последний год получил доступ к некоторым потрясающим новым иероглифам, найденным в недавно обнаруженной гробнице в Тикале. — Дженнингс запустил компьютерную презентацию в программе «Пауэр Пойнт», и на экране, свешивавшемся с потолка, появилась серия снимков. — Эти стелы — для тех, кто сидит на последних рядах, поясню, что это каменные монументы, на которых майя вырезали свои сложные знаковые послания, — ясно отображают ежедневную жизнь города майя во всех ее ужасных подробностях. На стеле номер один, которую вы видите здесь, описано массовое изнасилование мальчиков и девочек. Довольно банально. — Дженнингс высокомерно фыркнул. — Стела два, найденная глубоко в джунглях к северо-востоку от Тикаля, четко демонстрирует полное пренебрежение к человеческой жизни, столь характерное для майя, которые без всяких угрызений совести вырывали еще бьющиеся сердца из груди своих пленников в ходе жутких и зловещих жертвоприношений языческим богам.
По ходу лекции О’Коннор заметил, что Алета изучает этого иезуитского священника со всевозрастающим интересом. Временами она тихо качала головой, и ее полные губы искажала злая гримаса. Интересно, что ее раздражало — свирепость майя или интерпретации монсеньора? О’Коннор вздохнул с облегчением, когда Дженнингс закончил свой доклад и президент попросил присутствующих задавать вопросы.
— Я с интересом слушала ваше описание невежества и кровожадности майя, монсеньор, — раздался из публики твердый и уверенный голос. — Никто не станет отрицать, что человеческие жертвы были частью ритуала майя, но я бы сказала, что это происходило по большей части в поздний, постклассический период и было вызвано влиянием северных соседей — воинственных ацтеков и тольтеков. Жертвоприношениями чаще всего сопровождались войны, и, если мы сравним пристрастие майя к схваткам с нашей собственной постоянной готовностью вести вооруженные столкновения, я могу доказать, что они были куда менее кровожадны, чем мы с вами.
О’Коннор ухмыльнулся. Английский у Алеты был отличный, а в легком акценте слышалась очаровательная испанская напевность. Знаменитый иезуитский священник был в ярости.
— И не только это. Известно, что майя часто урегулировали свои противоречия с помощью древней игры в мяч, вместо того чтобы развязывать войну, как это обычно делаем мы. А что касается их богов, мне кажется, что большинство войн человечества в основе своей содержали разногласия на религиозной почве: исламские фундаменталисты и терроризм, католики и протестанты в Северной Ирландии, утверждение президента, что Бог подсказал ему вторгнуться в Афганистан, и так можно дойти и до крестовых походов… Я полагаю, что майя были вовсе не такими невежественными, какими их описываете вы, и помимо того, что им принадлежат величайшие достижения в области астрономии и архитектуры, им была свойственна глубокая духовность. Они верили в то, что духовная сила присутствует во всех аспектах окружающей природы.
О’Коннор почувствовал напряженное ожидание, воцарившееся в рядах репортеров. Несколько журналистов и операторов уже широко ухмылялись. Наконец-то этому надутому иезуитскому священнику бросил вызов кто-то не из среды газетчиков.
