Мартин Смит - Парк Горького
Когда Аркадий выбежал на платформу, от нее как раз отошел поезд, но успеть на него Ирина вряд пи могла. Плотные бабули в синей форме — дежурные по станции — обходили скамейки, предупреждая влюбленные парочки: "Последний поезд… Сейчас пройдет последний поезд". Аркадий спросил дежурную, не видела ли она высокую красивую молодую женщину с каштановыми волосами, но та только сочувственно покачала головой. Он метнулся на противоположную платформу. Ее не было и там. Но он же не мог пройти мимо и не заметить ее! Дверь с надписью "Вход посторонним воспрещен" открылась неожиданно легко. Он очутился в небольшом помещении с разными приборами и рубильниками на стенах. На полу что-то валялось. Платок, кажущийся совсем черным под красной лампочкой. Через вторую дверь с надписью "Опасно" Аркадий выскочил в туннель. Он оказался на узких металлических мостках. Прямо под ним на рельсах лежала Ирина Асанова. Ее глаза и рот были открыты. Мужчина в пальто поворачивал ее за ноги. Второй стоял на мостках и ударил Аркадия пожарной лопатой. Он принял удар локтем. Урок, преподанный ему Кервиллом в парке Горького, не прошел даром: когда лопатка взвилась еще раз, чтобы раскроить ему макушку, он пнул противника ногой в пах. Тот согнулся пополам и уронил лопатку. Аркадий подхватил ее и ударил беднягу по голове. Тот осел на мостки, одну руку прижимая к паху, а другой стараясь остановить кровь, хлынувшую из носа.
Его товарищ внизу навел на Аркадия тупоносый "ТК", карманный пистолет, принятый на вооружение в КГБ. Его испещренное оспинами лицо было лицом профессионала. Ирина не шевелилась. Аркадий не мог понять, жива ли она.
— Ни-ни, — сказал Аркадий, кивнув в сторону платформы. — Там услышат.
Человек с пистолетом рассудительно кивнул, спрятал пистолет и посоветовал Аркадию.
— Опоздал ты. Иди-ка домой.
Говорящий внезапно вспрыгивает на мостки. Между ним и Аркадием завязывается драка. В конце концов они вместе сваливаются с мостков на рельсы.
Аркадий оказался наверху, но тут же ощутил тычок в ремень, Приподнявшись, он увидел лезвие ножа, проткнувшее карман его противника, который тут же вывернулся из-под него, потеряв шляпу. Впервые он выказал какой-то интерес к тому, что пытался сделать. Лезвие описало круг, метнулось к лицу Аркадия, но это был обманный маневр метил он в грудь. Аркадий споткнулся о тело Ирины, упал навзничь и ощутил, что рельсы мелко вибрируют. Его противник спрятал нож, нахлобучил шляпу на широкие залысины и влез на мостки. Аркадия вдруг ослепило растекающееся по туннелю сияние. В лицо ему ударила воздушная волна, гонимая поездом. Рельсы гудели все громче и громче.
Руки Ирины были горячие и словно ватные. Он приподнял девушку, повернулся спиной к двум набегающим невыносимо ярким огням, вытолкнул ее на мостки и вжался в стену.
Аркадий отвозит Ирину к Левину и объясняет, что ее ударили по голове и сделали ей какой-то укол. Пока Левин занимается Ириной, Аркадий приводит себя в порядок в ванной,
Умывшись, он вернулся в гостиную, где Левин подогревал чай на электроплитке. Оглянувшись, патологоанатом объяснил:
— Мне предложили квартиру либо с кухней, либо с ванной. Ванная для меня важнее. Перекусить хочешь?
— Нет, спасибо. Сладкого чая с меня хватит. А как она?
— Можешь не волноваться. Молодая, здоровая. От силы денек проболеет. — Левин протянул ему чашку с чаем. — Да, кстати, она уже не девица.
— О чем ты?
— А шрам у нее на щеке. Она уже побывала у них в руках.
Далее Левин сообщает Аркадию, что Ирина слепа на один глаз, так как ей несколько лет назад ввели аминазин в лицевую мышцу, что вызвало опухоль, и при операции был поврежден зрительный нерв.
Аркадий прошел в спальню. Руки и ноги Ирины судорожно подергивались во сне. Влажное полотенце, которое положил ей на лоб Левин, успело нагреться. Аркадий снова его намочил. Он стоял и смотрел на нее. Что им нужно? Они появились с самого начала: Приблуда, взламывающий ледяную корку на трупах в парке; Фет на допросе Голодкина; сплоховавшие убийцы в метро. Уж, наверное, у ее подъезда установлено дежурство и составлен список всех ее друзей. Не обнаружив ее ни в одной больнице, Приблуда может вспомнить патологоанатома Левина… Как только она очнется, ее надо увезти отсюда.
В четыре утра Аркадий объехал на машине квартал, проверяя, нет ли слежки, затем вернулся, натянул на Ирину платье, завернул ее в одеяло и снес в машину. В двух кварталах от своего дома он припарковался и пошел дальше пешком. Убедившись, что его квартира пуста, он загнал машину во двор, отнес Ирину к себе, уложил на кровать, раздел и укрыл левинским одеялом. Внезапно он обнаружил, что глаза Ирины открыты. Зрачки были расширены. У нее не хватало сил даже повернуть голову.
— Идиот! — сказала она.
13
Проспав четыре часа, Аркадий решает съездить на дачу к отцу, пока Ирина спит. Проехав сорок километров по Горьковскому шоссе, он сворачивает на проселок и через густой лес выезжает на берег Клязьмы, где в двухэтажном доме обитает его отец-генерал, всеми брошенный, если не считать вечно пьяной грязной старухи, не то сожительницы, не то второй жены. В столовой Аркадия встречает написанный маслом портрет Сталина. В библиотеке, где он находит отца, — два бюста, отлитые из снарядных стаканов: Сталина и самого генерала. На обитом красным фетром стенде висели ордена и медали, в том числе два ордена Ленина. Фетр давно запылился, пыль скопилась в складках дивизионного знамени, приколоченного к стене. 'Приехал, значит", — сказал генерал. Он сплюнул на пол, не попав в керамическую посудину, почти до краев полную коричневой жижей. Разговор между отцом и сыном ведется в крайне враждебном тоне. Старик сначала не желает ответить Аркадию на его вопрос о военных подвигах Менделя, которого характеризует в отборных непечатных выражениях. (Ими, впрочем, густо нашпигована вся его речь.) Оказывается, генерал умирает от рака, но в больницу ложиться не желает. "Мне безразлично, где ты умрешь", — заявляет Аркадий.
— Вот именно. Я ведь всегда знал, зачем ты в прокуратуру устроился. Хотел приехать сюда вынюхивать со своими ищейками, все снова на свет извлечь! Как же все-таки погибла жена генерала Ренько — упала с лодки и утонула или тут убийство? А я вот умру, и тебе в жизни не докопаться!
— Так ведь я все знаю. Уже много лет. Это не твоих рук дело, но и вовсе не несчастный случай. Она сама… Жена героя покончила с собой.
— А если знал, что я тут ни при чем, чего же ни разу не навестил меня все эти годы?
— Будь ты способен понять, почему она это сделала, так понял бы, почему я не приезжал. Тайны тут никакой нет. Да и все это уже прошлое.
На некоторое время воцаряется молчание. Аркадий размышляет о жизни и смерти, генерал собирается с силами и внезапно начинает говорить.
— Мендель был моим однокурсником по Фрунзенке, и мы оба командовали танковыми частями на переднем крае, когда Сталин сказал: "Ни шагу назад!" Я понимал, что немцы растянут линию, тут-то и проникать. Мои донесения по рации из их тыла будоражили всех. Сталин лично слушал каждую ночь в своем бункере. Газетные сообщения подписывали: "Генерал Ренько, где-то в тылу противника”. Немцы ума приложить не могли, что еще за Ренько такой. У них были списки всего нашего офицерского состава, да и то в ном полковником значился. Это Сталин меня произвел, я даже и сам не знал. Но новое имя сбивало немцев с толку, подрывало уверенность. А что поднялось, когда я прорвался в Москву и сам Сталин меня встречал! И прямо во фронтовом обмундировании поехал с ним на «Маяковскую» и стоял рядом с ним, когда он произносил свою величайшую речь, остановившую фашистское нашествие, пусть они и продолжали обстреливать Москву… А через четыре дня мне дали собственную дивизию, красногвардейскую, это мы первые вошли в Берлин. С именем Сталина… — Он протянул руку, чтобы не дать Аркадию встать и уйти. — Я такое имя произношу, а ты приходишь сюда, ищейка несчастная, и спрашиваешь о каком-то трусе, который всю войну в чемодане прятался. Про Менделя ему расскажи!
— Но я о тебе и так все знаю.
— А я о тебе, выкормыш хрущевский… Голова генерала поникла. — О чем это я?
— О Менделе.
— А, да. Забавная история. Они там в Ленинграде взяли в плен нескольких немецких офицеров и передали Менделю для допроса. А с немецким у Менделя… — Он метко сплюнул в посудину. — Вызвался помочь американец. Забыл фамилию. Хоть и американец, а неплохой был парень. Симпатяга. Немцы ему все выложили. И он взял их в лес на пикничок с шампанским и шоколадом, а там пристрелил. Развлечения ради. Смешно то, что расстреливать их вовсе не следовало. Вот и пришлось Менделю состряпать липу про десантников. Американец подкупил военных следователей, и за это Мендель получил свой орден Ленина. Он с меня слово взял. Но ты мне все-таки сын…
