Мартин Смит - Парк Горького
Когда зазвонил телефон, полковник Людин как раз показывал Аркадию высушенное и разобранное содержимое сумки.
— Кожаный мешок польского производства с металлическими кольцами в верхней части с продетым в них кожаным ремешком, чтобы можно было носить в руке или через плечо. Спортивная штучка. В продажу поступала только в Москве и Ленинграде. В нижнем углу, вот тут (он указал карандашом), — одно отверстие, но заметно более широкое, чем от одной пули, так как выстрелов было несколько. Вокруг отверстия следы пороха, а кожа сумки идентична частицам, обнаруженным на пуле ПГ-1.
На пуле, убившей Бородина. Аркадий одобрительно кивнул, а Людин перешел к разложенным на столе различным предметам.
— Три кольца с одним ключом на каждом. Ключи идентичны. Зажигалка. Пустая бутылка из-под "Экстры". Бутылка коньяка "Мартель", наполовину полная. Коньки марки "Спартак", большие, явно мужские. Осколки банки от французского клубничного конфитюра. Не импортируемого. Кто-то привез из-за границы.
— А сыр, колбаса?
— Вы смеетесь? Тут успели похозяйничать рыбы. Сумка же пролежала на дне три месяца. Есть следы животного жира, позволяющие заключить, что в ней были пищевые продукты. И еще — следы человеческой кожи.
— А отпечатки пальцев?
— Неужто вы серьезно? Пистолет еще предстоит исследовать. Пока же могу сказать только, что, по мнению экспертов, это "манлихер" того же калибра, что и пули, обнаруженные в трупах и на поляне.
Аркадия приглашает к себе Наташа Микоян, жалуется, что Миша намерен довести ее до самоубийства, подтверждает, что в суде будет давать показания в пользу Зои. Аркадий обнаруживает у нее пенталгин — "наркотик домохозяек *. В дверях лифта он сталкивается с Мишей, который выглядит донельзя смущенным, объясняет в ответ на совет Аркадия показать Наташу врачу, что "с ней это уже бывало. Ты лучше своими делами займись". Вновь изучая визы Осборна, Аркадий догадывается, почему "бизнесмен столь высокого полета" 2 января приехал в Ленинград на поезде: зимой ленинградский порт "блокирован льдом", а в аэропорту "мамлихер” легко могли обнаружить при досмотре. Аркадий отправляется о кафе на встречу с Лебедем и в уборной сталкивается с Кервиллом, заметно пьяным. За столиком Аркадий, чтобы избежать упоминаний об Осборне, рассказывает ему про восстановление лица убитой девушки.
— Чудно! — заметил Кервилл, когда Аркадий кончил. — Забавно. Словно наблюдаешь за ведением следствия в Древнем Риме. А дальше что? Гадание по птичьим потрохам или метание костей. А Джимми тоже реставрацией занимался, только не физиономий, а икон. В ваших заметках что-то говорится о церковном ларе.
— Только его предстояло купить или украсть. Но не реставрировать.
Кервилл поднес к его носу цветную открытку — фотографию золоченого ларя с иконными клеймами по стенкам, изображавшими битву белых ангелов с черными.
— Старинная вещь, а?
— Лет четыреста — пятьсот, — прикинул Аркадий.
— В двадцатом году сделано. Правда, только сам ларь. А клейма подлинные. В Нью-Йорке за такой тысяч сто дадут. Вот клейма все время вывозят — вделают в дешевенький ларь и подмалюют, чтобы дешевкой выглядели. Я весь день таскался со своей гениальной идеей по всяким посольствам: узнавал, не вывозил ли кто-нибудь за последние шесть месяцев иконы, или ларь, или аналой с иконами. Только все зря. Ну вот я и зашел утолить жажду в этом заведении, которое вы столь удачно избрали для нашей встречи. Поздно сообразил, что для реставрации нужно золото, а его в этой стране ни украсть, ни купить.
— Костя Бородин мог украсть золото в Сибири, — сказал Аркадий. — Только ведь новый ларь со старыми клеймами сразу в глаза бросится.
— А его старят. Наведите справки во всех магазинах, где торгуют принадлежностями для художников, кто покупает гипс, мел, столярный клей, марлю, самые тонкие наждаки, замшу для протирки, вату, спирт…
— У вас, видно, есть кое-какой опыт, — заметил Аркадий, записывая.
— Это в Нью-Йорке любой полицейский знает. Удивительно, как это вы не обнаружили на одежде Джимми собольих волосков.
— Собольих? Откуда?
— Позолоту накладывают кисточками из шерсти рыжего соболя… А это еще кто такие?
К ним подошли Лебедь и старик цыган.
— То, что вы перечислили, покупают не в магазинах, а из-под полы на рынке или на квартире.
— Он говорит, что вроде бы у одного сибиряка ость золотой песок, — сказал Лебедь, кивал на цыгана.
— И собольи шкурки, добавил цыган хриплым голосом. — Пятьсот штука. Вот судья моего сына в лагерь отправил, а у него десять детей мал мала меньше.
— Четыре, — поправил Аркадий.
— Восемь. Мое последнее слово.
— Шесть! — И Аркадий положил на стол шесть рублей. Дам вдесятеро больше, если узнаешь, где этот сибиряк жил. — Он обернулся к Лебедю. — С ними еще жил рыжий такой парнишка. Все трое пропали в начале февраля. А этот список перепиши для цыгана. Где-то они должны были покупать материалы. И, скорее всего, жили они на окраине, а не в центре.
Лебедь с цыганом уходят. Между Кервиллом и Аркадием завязывается доверительный разговор. Аркадий рассказывает ему о своем отце, "руке Сталина", который не стал маршалом только по тому, что Сталин умер. В ответ Кервилл рассказывает о своих родителях. "Каждый чертов русский, которого Сталин вытурил из вашей дыры, обязательно жил в нашем доме анархисты, меньшевики, да кто угодно, лишь бы они были русские и с приветом. Да уж, я русских знаю. Они меня вырастили. А это не слишком расположило в нашу пользу Маккартни и ФБР, дежуривших у нашего подъезда. Когда родился Джимми, я убивал китайцев в Корее. Это была наша семейная шутка: Гувер так зажал моих родителей, что им только и оставалось еще одного ребенка завести". Далее Кервилл рассказывает, что его родители покончили с собой в 1954 году, разочарованные во всем. "Кто-то в этом городе убил моего братишку. Сейчас-то вы мне подыгрываете. Но, может, вы-то и есть то самое дерьмо. Так знайте, я вас первый достану!" Аркадий отправляется на Петровку, звонит Осборну и узнает, что того нет. Сопоставив это обстоятельство с тем, что перед этим Осборну звонили по телефону-автомату, он приходит к следующим выводам: звонила, очевидно, Ирина Асанова и потребовала, чтобы Осборн с ней встретился. На часах четверть первого ночи. И Аркадий бросается на станцию метро "Площадь Революции", ближайшую к гостинице "Россия", где живет Осборн, и откуда Ирина может добраться домой без пересадки. Остановив машину в удобном для наблюдения месте, он действительно вскоре видит, как Ирина Асанова направляется к станции со стороны Красной площади.
Она вошла в стеклянные двери метро прямо напротив машины Аркадия. Следом за ней устремились два человека, очевидно стоявшие в тени по обеим сторонам двери. Когда он вбежал внутрь станции, Ирина уже опускала пятак в автомат. Ему пришлось разменять двадцать копеек, и когда он ступил на эскалатор, то увидел ее далеко внизу. А сзади нее — двое мужчин. Ирина спускалась, проскальзывая мимо влюбленных парочек: мужчины стояли ступенькой ниже своих дам, положив голову им на грудь, а те, бесстрастные, словно подушки в свитерах, смотрели прямо перед собой на сводчатый потолок, но, замечая Ирину, бросали на нее злобные предупреждающие взгляды собственниц. Те двое уже обогнали ее. Ирина сошла с ленты эскалатора и исчезла из виду.
Когда Аркадий выбежал на платформу, от нее как раз отошел поезд, но успеть на него Ирина вряд пи могла. Плотные бабули в синей форме — дежурные по станции — обходили скамейки, предупреждая влюбленные парочки: "Последний поезд… Сейчас пройдет последний поезд". Аркадий спросил дежурную, не видела ли она высокую красивую молодую женщину с каштановыми волосами, но та только сочувственно покачала головой. Он метнулся на противоположную платформу. Ее не было и там. Но он же не мог пройти мимо и не заметить ее! Дверь с надписью "Вход посторонним воспрещен" открылась неожиданно легко. Он очутился в небольшом помещении с разными приборами и рубильниками на стенах. На полу что-то валялось. Платок, кажущийся совсем черным под красной лампочкой. Через вторую дверь с надписью "Опасно" Аркадий выскочил в туннель. Он оказался на узких металлических мостках. Прямо под ним на рельсах лежала Ирина Асанова. Ее глаза и рот были открыты. Мужчина в пальто поворачивал ее за ноги. Второй стоял на мостках и ударил Аркадия пожарной лопатой. Он принял удар локтем. Урок, преподанный ему Кервиллом в парке Горького, не прошел даром: когда лопатка взвилась еще раз, чтобы раскроить ему макушку, он пнул противника ногой в пах. Тот согнулся пополам и уронил лопатку. Аркадий подхватил ее и ударил беднягу по голове. Тот осел на мостки, одну руку прижимая к паху, а другой стараясь остановить кровь, хлынувшую из носа.
Его товарищ внизу навел на Аркадия тупоносый "ТК", карманный пистолет, принятый на вооружение в КГБ. Его испещренное оспинами лицо было лицом профессионала. Ирина не шевелилась. Аркадий не мог понять, жива ли она.
